- Нет, тут совсем другое. Но между прочим я считаю, что и тогда ты мог бы справиться, если бы подумал и взял бы с собой подходящих ребят. Когда-нибудь кто-нибудь с этим справится, и тогда получит большие бабки. Кучу денег.

- Хотел бы я увидеть такого парня, - вздохнул Фрэнки. - И как можно быстрее. Там на углу в телефонной будке есть один тип, и ещё один, который сидит у окна и смотрит на того, в будке. Выбери самую холодную ночь зимой, пойди туда, и там в будке будет сидеть парень. Сидеть и ничего не делать. Должно быть, он так зарабатывает на жизнь. Уж я бы не стал так, представь, в лютый холод, когда собаку из дому не выгонишь - а он там!

- Там, должно быть, куча денег, - сказал Амато.

- Куча денег, и они не обращают внимания. Ты заходишь и выходишь, никто не обращает внимания, ты проходишь мимо, поднимаешься по лестнице, и готово. Я впервые услышал про это место в четырнадцать лет. Удивляюсь, почему никто ещё этого не сделал.

- Моей дочери четырнадцать.

- Неужели прошло столько времени? - удивился Фрэнки.

- Ага, - кивнул Амато. - Четырнадцать. А на днях она оставила ящик шкафа открытым, я подошел, а там голубая картонная коробочка. Смотрю пилюльки.

- Да ну!

- Я сам не поверил. Спрашиваю у Конни: "Эй, что происходит"? А она мне: "А что? Все их принимают". Я говорю: "Что значит - все принимают? Кто все? Что она с ними делает? Мне плевать на всех". "А ты что, хочешь, чтобы она забеременела?" Я ушам своим не поверил. "Конни, говорю, ей же четырнадцать. Рановато".

- Я тоже так считаю, - кивнул Фрэнки.

- И знаешь, что она ответила? "А сколько было Розали, когда ты с ней гулял?"

- А сколько ей было?

- Восемнадцать, но это совсем другое дело. Но только я этого не сказал. Я всегда все отрицал. И Розали не принимала пилюли. Ну и стерва же она была...

- Она не выглядела стервой, - возразил Фрэнки.

- Но была, да ещё какой! Да вломиться в Форт-Нокс было бы легче. И веселее. Я ей каждый раз говорил: это же настоящая любовь, и все такое. А ей было плевать. Лежала как бревно. Никогда ничего не делала. И не предохранялась. Я ей говорил: "Розали, ты не собираешься что-нибудь принять? Ты же не хочешь забеременеть?" А онасразу в слезы.

- Но была она премиленькая, верно? - вздохнул Фрэнки.

- Ты смотрел игру вчера вечером? - спросил Амато. - Я смотрел. Я пришел домой, Конни отправилась в постель. У неё язык устал трещать. Вот что мне нравится в телике - всегда можно выключить звук. Ну вот, а накануне я виделся с Розали. Конни послала меня за хлебом. А с какой стати я должен бросать дела и тащиться за хлебом? Это её забота. Все равно, я повидался с Розали - она стала такая громадина, прямо как тот швед - защитник во вчерашней игре.

- Она была такая хорошенькая, - снова вздохнул Фрэнки.

- Она вышла замуж, да она ведь этого хотела. Вот почему она была так холодна со мной в постели - знала, что я на ней не женюсь, ведь я был женат на Конни. Но я больше не хотел жениться, хватит одного раза. А она хотела. Сейчас она на четвертом месяце. Вот так. Все идет кувырком, если слишком долго ждать. Конни говорит мне: "Тебе не нравится? Ладно, любящий папочка, поговори с дочкой, которая выросла, пока ты семь лет трбуил в тюряге. Поговори и скажи, какая она плохая девочка." Конечно же, Конни не могла рассказать мне раньше, ведь меня не было. Ну и что теперь мне делать? Ничего. Вот что меня мучает.

- Слушай, - сказал Фрэнки, - я ничего не имею в виду, мне все равно, что там у тебя за проблемы...

- Выкладывай, - велел Амато.

- Знаешь, что со мной было? - спросил Фрэнки. - Я согласился выйти на поруки, как будто поверил во всю ту чушь, что обычно нам впаривают. "Есть работа для вас! В Холбруке нужны сборщики. Доллар тридцать в неделю, с четырех до полуночи. Надежная работа и никаких неприятностей!"

- Здорово! Я живу-то в Соммервилле, как прикажете добираться до Холбрука в разгар дня? Не говоря уж о том, как возвращаться домой в полночь. "Купите машину. Она вам понадобится для работы, мы поможем вернуть вам права".

- А как я куплю машину без денег? Почему они считают, что мне нужна работа, ведь я живу с сестрой? И у меня нет ни машины, ни денег. "Вас кто-нибудь может подвозить", говорят они. Ну да. Торчать каждый день на площади и ждать, что кто-то поедет в Холбрук. Да ещё и в нужное время. Козлы.

- "Вы можете переехать туда", говорят они. Но опять же - на какие бабки? Да были б деньги, разве бы я с ними связался? Тогда они говорят: извините, это все, что у нас есть, зато они уверены, что там нужен такой, как я. А мне следует пойти за пособием и добыть денег на переезд. Ну, я вижу, говорить со мной им уже надоело, тогда ухожу и встречаю Рассела. У него-то дела идут хоть куда - через пару недель хоть отель покупай.

- На собачьи деньги? - хихикнул Амато.

- Он их копит, чтобы потратить на что-то толковое. Я бы тоже так хотел, но сперва мне кое-что нужно.

- Что? - спросил Амато.

- Есть тут один парень, - сознался Фрэнки. - Как-то раз я его встретил, он спросил, как дела, поставил выпить, поболтали, и он говорит, что ему пора идти, а я могу пойти с ним, кое - что увидеть.

- И мы пошли, а там куча бабок - и все двадцатками. Я бы мог купить целую кучу - у меня с собой была тысяча, я мог бы купить двадцать тыщ. Блестящая работа, ты бы видел!

- Лучше скажи тому парню "пока!", - посоветовал Амато. - Его сцапают. Ему бы лучше зайти в аптеку и купить новую зубную щетку, она скоро ему понадобится.

- Джон, - возразил Фрэнки, - ты неправ. Товар действительно хоть куда. Бумага, краска, цвет. Я - то видел. Этот парень может пойти со своим добром прямо в казначейство - и там никто не отличит.

- Это Чабби Райан, - сказал Амато.

- Не знаю такого, - заявил Фрэнки.

- Он сейчас в Атланте, - продолжал Амато. - Отбывает десятку как раз за этот товар. Как тебе такая перспектива? Я согласен - товар отличный, но Чабби... В красках он разбирается, но мозгов у него кот наплакал. Вроде твоего дружка - собачника. Парень сам в порядке, но ни хрена не понимает. Такие типы, с которыми ты вечно водишься, ещё глупее Чабби. Этот товар, кроме как задницу подтирать, годится ещё на то, чтобы его впаривать таким, как ты. Увидишь, что начнется, когда твой приятель станет его сбывать. Вот почему он мало просит.

- И знаешь, в чем дело? Чабби попытался сплавить товар в какой-то тьмутаракани. Болван, думал, все удастся сделать одному. За одну ночь сплавить десять кусков на собачьих бегах! И все с одним номером. Швырял двадцатки направо и налево. Ну, конечно, когда он вернулся, его уже ждали сотня копов и ребят - федералов. Зачитали ему права и обвинили в производстве фальшивых денег. А он говорит: "Но я же вымачивал их в кофе они вовсе не выглядят новыми!"

- Ему разрешили телефонный звонок, и он звонит Майку. Майк велит ему молчать. Майк приезжает туда, он всех знает, ему показывают протокол и деньги. Тогда Майк идет в камеру к клиенту, и Чабби ему навстречу: "Как я рад тебя видеть!" А Майк ему: "Чабби, на этот раз мимо кассы. Лучше признайся". И уходит.

- Видишь, - подытожил Амато, - в чем твоя проблема. У тебя есть парни, которые знают дело, но лишены мозгов и воображения. Пятьсот раз уже пробовали что-то делать, и все это знают, и вот ты идешь и тоже пробуешь в пятьсот первый, а за тобой следят, раз - и готово. Тебе надо подумать о деле с другой точки зрения, так, как никто ещё не думал, а иначе придется ехать в Холбрук работать сборщиком.

- Ну ладно, - согласился Фрэнки, - пусть ты видишь дело с другой стороны. Так покажи мне эту сторону. Я не хочу нырнуть в канаву со свинцом в башке, мне нужны деньги.

- Можно и потолковать, - согласился Амато. - Как считаешь, собачник играет в карты?

- Да кто не играет? - удивился Фрэнк. - Всегда можно найти место, где не нарвешься на неприятности. Приличные места с хорошей крышей.

- Можешь поработать в таком месте?