- Мы не марксисты, Виллерс-сахиб. Мы рашиды, идем, куда хотим, и майор САС для нас хорошая добыча. За него мы получим много верблюдов и много винтовок.

- От кого?

Салим ткнул папиросой в сторону.

- Я послал весточку в Фасари. Русские должны приехать уже сегодня. Они заплатят за тебя кучу денег. С моей ценой они согласились.

- Сколько бы они ни предложили, мои люди заплатят больше, - заверил Виллерс. - Если вы доставите меня в Дофар целым и невредимым, они дадут, сколько захотите, в английских золотых соверенах или в серебряных талерах.

- Ах, Виллерс-сахиб, я уже дал слово, - засмеялся Салим.

- Можешь не объяснять. Известно - для рашидов слово священно.

- Вот это точно!

Салим поднялся, когда верблюд подошел совсем близко и опустился на колени. С него сошел Хамид, молодой рашид в красном одеянии. Он дернул за веревку, и человек на другом ее конце упал на четвереньки.

- Это кто такой? - спросил Салим властно.

- Мы схватили его, когда он шел ночью через пустыню. - Хамид подошел к верблюду и снял с него солдатскую фляжку и ранец. - Это он нес с собой.

В ранце оказались хлеб и консервные банки с надписями по-русски. Одну из них Салим протянул Виллерсу и спросил нового пленника по-арабски:

- Вы русский?

Перед ними стоял старый седой человек, изможденный, его рубаха цвета хаки была насквозь пропитана потом. Он потряс головой. Губы его раздулись, почти как у негра. Салим протянул черпак с водой. Старик жадно стал пить.

Виллерс довольно сносно владел русским.

- Кто вы такой? - спросил он. - Вы идете из Фасари?

- А вы кто? - прохрипел старик.

- Британский офицер из вооруженных сил султана в Дофаре. Эти люди напали на наш патруль, сопровождающих убили, а меня взяли в плен.

- Этот араб знает английский?

- Не больше трех слов. Но, может быть, вы говорите по-арабски?

- Нет, но думаю, что мой английский лучше, чем ваш русский. Меня зовут Виктор Левин, я иду из Фасари, хотел пробраться в Дофар.

- Чтобы перебежать?

- Примерно так.

- А, так он разговаривает с тобой по-английски! Значит, он не русский? - спросил Салим.

- Не имеет смысла рассказывать ему что-нибудь о вас, - тихо сказал Виллерс Левину. - Сегодня приедут ваши, чтобы забрать меня.

Он посмотрел на Салима.

- Да, он русский из Фасари.

- А что он потерял на земле рашидов?

- Он искал Дофар.

Салим прищурился.

- Чтобы сбежать от своих? - Он громко расхохотался и хлопнул себя по бедру. - Прекрасно! Русские хорошо за него заплатят. Это подарок, друг мой. Аллах любит меня! - Он кивнул Хамиду. - Отведи его в хижину и проследи за тем, чтобы его покормили. Потом явишься ко мне.

На Левина надели такие же колодки, как у Виллерса. Теперь они сидели рядом, прислонившись к стене. Через некоторое время появилась закутанная в черное женщина, присела на корточки и принялась поочередно кормить их похлебкой из деревянной чашки. Совершенно невозможно было понять, молодая она или старая.

Она аккуратно вытерла им рты, вышла и закрыла за собой дверь.

- Не понимаю, зачем они закрывают лица, - сказал Левин.

- В знак того, что принадлежат только своим мужьям. Другие мужчины не должны их видеть.

Левин закрыл глаза.

- Странное место. Уж очень здесь жарко.

- Сколько вам лет? - спросил Виллерс.

- Шестьдесят восемь.

- Долго же вы собирались, однако. Не слишком ли солидный возраст для перебежчика?

Левин мягко улыбнулся.

- Все и просто, и сложно. Как жизнь. Неделю назад у меня в Ленинграде умерла жена. А поскольку детей у нас не было, то нет и возможности шантажировать меня на свободе.

- А по специальности вы кто?

- Профессор Ленинградского университета. Авиаконструктор. У наших ВВС в Фасари размещены пять МИГов-23, якобы в учебных целях.

- Модифицированные? - предположил Виллерс.

- Вот именно. Их используют в качестве штурмовиков в гористой местности. Дооборудование проводили в Союзе, но на месте возникли проблемы. Вызвали меня.

- Понятно. А вы уже сыты всем этим по горло? И куда же вы направлялись? В Израиль?

- Совсем необязательно. Я не считаю себя убежденным сионистом. И вообще, Англия нравится мне гораздо больше. В 1939 году, незадолго до начала войны, я был там с торговой делегацией. Это были два лучших месяца в моей жизни.

- Ясно.

- В 1958 году у меня появилась надежда выбраться из России. Я вступил в тайную переписку с родственниками в Израиле: они хотели помочь мне. Но меня предал человек, которого я считал своим другом. Обычная история. В общем, я получил пять лет.

- И - в ГУЛАГ?

- Нет, в одно очень интересное место. Хотите верьте, хотите нет, но эти пять лет я провел в ирландской деревне под названием Друмор.

Виллерс даже привстал от удивления.

- Не понимаю.

- Друмор, ирландская деревня, расположенная в центре Украины. - Старик рассмеялся, глядя на удивленное лицо Виллерса. - Об этом стоит рассказать поподробнее.

Когда Левин закончил рассказ, удивление Виллерса сменилось задумчивостью. Уже несколько лет он занимался методами подрывной деятельности и борьбы с терроризмом, в первую очередь в Ирландии. Потому-то история, поведанная стариком, крайне заинтересовала его.

- О Гатчине, где натаскивали агентов КГБ для работы в Англии и так далее, я знал, но об ирландской деревне слышу впервые.

- Не говоря уже о наших контрразведчиках!

- В Древнем Риме существовали гладиаторские школы, где рабов и пленных готовили к смерти на арене, - заметил Виллерс.

- Именно к смерти, - согласился Левин.

- Впрочем, и у них был шанс выжить, если противник оказывался слабее. То же самое и с вашими диссидентами в Ступоре, изображавшими полицейских.

- Против Келли у них не было никаких шансов.

- Вы говорите о нем так, как будто это сверхчеловек...

Левин тяжело и хрипло вздохнул, опустил веки и заснул. А Виллерс сидел и думал. Чувствовал он себя мерзко. Мысли все время вращались вокруг эпопеи Левина. Он знал много деревень в Ольстере. Кроссмаглен, например. Очень неприятное место. Настолько опасное, что войска туда доставляли вертолетом. Однако Друмор на Украине - это что-то совершенно невообразимое. Он покачал головой, опустил подбородок на грудь и тоже заснул.