Как грациозно - раз-два-три

танцуют в парах пузыри.

А Йенс был просто поражен,

такой красы не видел он.

Они пели и плясали, и вдруг до Йенса донесся необычный резкий звук.

Йенс прислушался, это была барабанная дробь, она становилась все ближе и ближе.

Девушки взмахнули своими юбочками и улетели; пузырики быстро собрали своих детей и на всякий случай отодвинулись в сторону. Новые гости явно не отличались вежливостью.

- Кто это? - поинтересовался Йенс.

- Кислотики, - ответил пожилой пузырик. - Они сильные и бессовестные. Они скоблят и трут, впитывают и всасывают все, что ни увидят.

- А, это то, чем мы забор моем, - догадался Йенс.

Прямо перед ним стоял навытяжку подтянутый лейтенант. Вид у него был злой, он глядел прямо перед собой не моргая, ни тени улыбки не было на его лице.

Мы в бутылках живем,

и чистим, и трем.

- Трам-па-па-пам, трам-па-па-пам, - ударили барабаны.

- Вы пенитесь в ванной, мы чистим стаканы!.. - закричал лейтенант.

- И бьем в бараба-в бараба-в барабаны! - подхватили солдаты.

- Посторонись! - приказал лейтенант.

- Это зачем? - удивился Йенс.

- А то мы тебе ноги посмываем! - воскликнул лейтенант. - Или ботинки!

- Вы что, все что угодно можете смыть? - спросил Йенс.

- Почти все, - ответил лейтенант. - Всегда найдется что-нибудь, с чем кроме нас никто не справится.

- Ко мне! Ко мне! Становись по ранжиру! - скомандовал лейтенант.

На полу разложили скатерть, пятно от краски было такое же огромное и черное, как и раньше. Солдаты построились и взяли оружие наизготовку.

- Солдаты! - прокричал лейтенант. - На нас возложено ответственное задание, и мы обязаны показать, на что мы способны. Ни один из нас самовольно не покинет свой пост! Пришел наконец тот великий день, которого мы ждали так долго. Солдаты, вперед, марш!

И они двинулись вперед. Плечом к плечу зашагали они по скатерти. Они скребли и терли, шипели и плевались - и все это не моргнув глазом. И без единого слова.

Лихой солдат всегда готов все выполнить, не тратя слов.

Вскоре они добрались до дальнего края скатерти.

- Кругом! - скомандовал лейтенант. - Вперед, марш! - И они дружно двинулись в обратную сторону.

И вот скатерти не стало: ее смыли, она бесследно исчезла. Только пятно осталось как ни в чем не бывало.

- Ну, что я сказал! - воскликнул лейтенант и спрятал саблю обратно в ножны. - На кислотиков всегда можно положиться. Они что угодно смоют и вычистят.

Вновь ударили барабаны, оружие грозно засверкало в солдатских руках. Их глаза горели. Ведь они показали, на что они годны.

Лихому солдату победа нужна

вечная слава героям Пятна!

Заплыв рекордный в четверть мили

на скорость и изящность стиля.

- Итак, - сказал лейтенант, - мы начинаем заплыв. Профессор Йоргенсен будет судьей. Становись! Смирно!

"Господи, - подумал Йенс, - я если у меня не получится, они меня точно всосут и смоют. И не будет к утру у мамы с папой никакого Йенса. Представляю, как они огорчатся".

Но ведь и не откажешься: кислотики, кажется, шутить не любят.

Солдаты разделись и уложили форму маленькими симпатичными квадратиками сверху на форму были уложены фуражки, а сапоги поставлены рядом. Оружие трубки и пульверизаторы - составлены в пирамиды. Мамино корыто стало бассейном.

Заплыв в корыте - тяжкий труд,

разинув рты, они плывут,

пускают пузыри сердито;

непросто переплыть корыто.

Но знают все определенно:

судья объявит чемпиона.

Пузырики сгрудились вокруг профессора Йоргенсена, чтобы лучше видеть заплыв. Жесткие бороды торчали у них, как щетки.

"Наверно, они этими бородами тоже что-нибудь трут", - подумал Йенс.

Носы у пузыриков были такие большие, что через ноздри запросто можно было выдувать мыльные пузыри, а губы - такие пухлые, что их можно было вытянуть в трубочку или наоборот втянуть в себя так, что рот становился с горошину. Красавцами их, конечно, не назовешь, но Йенсу они все равно нравились.

Кислотики сильно отличались от пузыриков: они были грубыми, сильными и очень злыми. Больше всего они любили захватывать и нападать. Они нападали на всех и на все, что бы ни попалось на их пути. "Ну и как же мне быть?" подумал Йенс.

Заплыв был стремительным: Йенс так и не успел заметить, кто из кислотиков пришел первым, а кто последним, кто из них отдавил ногу соседу, а кто пытался самого Йенса укусить за палец.

- Смирно! - вновь подал команду лейтенант. - Награждение производит профессор Йоргенсен.

- Вот тебе медаль за то, что ты первым приплыл к финишу, - сказал Йенс лейтенанту, и тот расплылся в довольной улыбке.

- Враки! - воскликнул один из солдат.

- А вот тебе медаль за самый изящный стиль, - сказал Йенс другому солдату: слова профессора ему явно понравились.

- А вот и тебе медаль за то, что ты стартовал раньше других, - поздравил Йенс следующего солдата, кажется, того самого, который крикнул "Враки!", когда Йенс награждал лейтенанта.

- А тебе медаль за самые сильные брызги. А тебе за то, что ты такой крохотный, но тоже плыл наравне со всеми...

Вскоре каждый получил по медали, и все считали, что профессор Йоргенсен лучший в мире судья.

- Пойду принесу дудку, - сказал Йенс. У него в комнате лежала старая игрушечная дудка: для мальчика Йенса она была, пожалуй, маловата, а вот для профессора Йоргенсена даже слишком большая, ведь сам он был таким маленьким.

Дудка - штука тяжелая, но Йенсу все-таки удалось дотащить ее до кухни. Теперь нужна очень мыльная вода, тогда и пузыри будут огромными. Такими огромными, каких Йенс и не видывал. Поначалу Йенс от страха никак не мог выдуть первый пузырь, но если все выйдет как задумано, должно получиться очень здорово.

Из дудки вылетел большой круглый пузырь. Он рос и рос прямо на глазах.

Пузырики, рты разинув от удивления, глазели на Йенса и на его гигантские пузыри. Все новые и новые пузыри вылетали из дудки! Наконец Йенс поднатужился и выдул огромный пузырище. Он и на самом деле был такой огромный, что Йенс и не заметил, как оказался внутри него. Вместе с ним туда попал и маленький пузырик - тот, которого Йенс встретил на кухне, где малыш плакал горючими слезами.