Вскоре после девяти опер переступил порог реанимационного отделения. Медперсонала видно не было. Самовольно облачивщись во взятый с вешалки белый халат и нацепив на ботинки полиэтиленовые пакеты, Сергей отправился искать врача. Тот сидел в ординаторской, устало курил в приоткрытую форточку и поглаживал левой рукой кружку с горячим кофе. Раньше, чем Волгин успел представиться, спросил:

— Из милиции? По поводу неизвестного? — и, отмахнувшись от документов, продолжил: — Можете попробовать поговорить, но я не очень представляю, как это у вас получится — помимо всего прочего, сломана нижняя челюсть. Знаете анекдот про то, как Герасим поймал золотую рыбку? Она пообещала выполнить три его желания, и стало у глухонемого мужика три коровы… М-да. Попытайтесь, коли уж так надо, на пальцах объясниться, но только недолго и, уж конечно, никаких протоколов. Сами знаете, потеря памяти или неадекватное восприятие реальности после таких травм — дело вполне обычное.

— А как он… вообще?

— Трудно сказать. Прогноз не самый благоприятный, слишком серьезные и обширные повреждения. Удивительно, что… — врач передернул плечами, — его ведь с улицы забрали? Насколько я могу предположить, преступник был уверен, что довел дело до конца. Судя по внешнему виду, пациент — из люмпенов, хотя жил, наверное, не в подвале. По крайней мере, живности на нем я не заметил…

Медсестра проводила в палату. Там лежали пятеро, и Волгин без посторонней помощи навряд ли отыскал бы «своего», но девушка указала на крайнюю койку:

— Вам нужен тот, которого доставили с Чкаловской?

Мужчина лежал, укрытый простыней до середины живота. На видимых участках тела — никаких повреждений, что мало характерно для гопницкой драки с использованием подручных материалов, зато голове досталось по полной программе. Ничего не скажешь, били на убой. Если судить по взгляду — доктор был прав, мужик не очень понимает, в больнице он или уже на небесах.

Волгин пристроился на табуретке рядом с койкой, раскрыл удостоверение, подержал перед лицом потерпевшего. Вроде бы тот что-то разобрал.

— Уголовный розыск. Я понимаю, какое у вас состояние, но поговорить тем не менее надо. Буквально два-три вопроса. Здесь и сейчас.

Мужчина, помедлив, мигнул.

В вену его правой руки была воткнута игла капельницы, и Волгин спросил у вертевшейся рядом сестры, кивнув на склянку с препаратом:

— Это надолго?

— Да. И даже если вы подождете, писать он все равно не сможет.

— Понятно. — Сергей развернулся к мужчине. — Вы меня хорошо слышите? Я буду задавать простые вопросы. Если ответ «да» — вы моргните, если «нет» — не моргайте. Понимаете? Это очень просто! Понимаете?

— «Да».

— Вы помните, что с вами случилось?

— «Да».

— Вас нашли на пустыре между улицами Горьковской и Чкаловской. Вы живете где-то рядом? На Горьковской?

— «Да».

— Вы живете в квартире? У вас есть родственники?

— «Да».

— Дом номер девятнадцать? — Волгин вспомнил место, где потерпевший перебежал дорогу перед его машиной.

— «Да».

— Вы знаете человека, который на вас напал? Вы с ним знакомы?

— «Да».

— Да?

— «Да, да!» .

— Преступник был один?"

— «Да».

— Это была ссора по личным причинам? ::— «Да».

— —Вы потом, когда поправитесь, мне скажите фамилию преступника?

Потерпевший закрыл глаза и больше их не открывал, а после паузы, показавшейся Волгину очень длинной, а на самом деле — секундной, мотнул забинтованной головой, и грудь его исторгла мучительный хрип.

— Сестра, — позвал Сергей очень тихо, но девушка услышала его в коридоре и вбежала в палату.

Посмотрев на металлический агрегат, который гудел и мигал красно-зелеными лампочками в изголовье больного, она замахала на опера руками, сделала страшные глаза и выставила за дверь. Получилось все это у нее очень ловко, Сергей не успел даже и слова сказать… Хотя что тут говорить, все понятно. Разве что попросить «телефончик», чтобы вечером звякнуть и договориться о встрече; девчонка-то симпатичная и без обручального кольца… Хотя они, в больницах, наверное, все без ювелирных украшений ходят?

В своем кабинете на третьем этаже Северного районного управления внутренних дел Волгин тоскливо посмотрел на три папки с оперативно-поисковыми делами, которые через полтора часа надо было представить на совещании у прокурора. На таких «сходняках» документы, как правило, оценивают на вес и резюме зависит от умения докладчика тридцатью фразами сказать то, что помещается в двух. Два ОПД, в коричневых картонных корочках, содержали в себе по сотне с лишним листов каждое, третье же, в обложке нежно-голубого цвета, смотрелось непристойно тощим. К тому же оно было самым ранним по срокам заведения. То, что Волгин принял дело в производство от другого опера несколько дней назад, ответственности не снимало. Ночью надо было не спать, а готовиться…

Времени не оставалось. Порывшись в ящиках стола и сейфе, Волгин собрал пачку «бесхозных» протоколов, разбавил их парой фототаблиц по давним, уже раскрытым, убийствам, и все это вставил в папку голубого цвета.

Получилось очень даже симпатично. За оставшиеся минуты он успел пронумеровать новые бумаги и часть из них занести на бланк описи — первую страницу ОПД.

Когда собрался уходить, позвонил Кузенков:

— У меня, кажется, есть информация…