– Знакомься. Мой друг Роман. Я тебе говорил.

Ванда протянула узкую, но крепкую ладонь:

– Это с ним ты грабишь торгашей?

Роман растерянно уставился на Игоря.

– Не беспокойся. Представляю тебе третьего члена нашей команды. Ванда. Извини, что с тобой не посоветовался, но можешь не сомневаться, человек надежный.

– Ты мою точку зрения знаешь. Среди них надежных нет.

– Вот потому с тобой и не посоветовался. Но она – исключение. Можешь мне верить.

Ванда положила сумочку, села на кровать, поскольку второго стула не было и ласково уставилась на Романа.

– Под «ними» вы подразумеваете нас, слабый пол. Почему же так не доверяете нам?

Он замялся под ее мерцающим взглядом, потом откровенно бухнул:

– Потому что – слабый!

– А вы, значит, сильный? – Ванда засмеялась.

– Дело не в силе. Дело в болтовне.

– А вот этого как раз за Вандой не наблюдается. Говорю тебе – она исключение. Проверено, – Игорь откупорил бутылку. – Будешь? За рулем ведь.

– Да мне как слону дробина это сладенькое. Давай! Назад поеду околясом, переулками.

Выпили. Ванда раскраснелась.

– В общем так, – Игорь повертел в руках стакан. – Ванда подсказала один адресок. Дело провернем в следующую субботу…

Мария Павловна Очерет, основательница кооператива «Лелека», улыбнулась вошедшим заученной улыбкой. Но глаза не улыбались. Они цепко осматривали поздних гостей.

Двое молодых людей в дорогих кожаных куртках («Солидные», – отметила Мария Павловна), а девушка тоже в кожаной куртке, короткой кожаной юбке и высоких сапогах до колен. Толстая золотистая коса ниспадала ниже пояса, на лбу черная лента с вышитым на ней серебряным пауком. Лицо ее не понравилось председательше: «Слишком размалевана». Черные брови оттянуты аж на виски, под глазами черные тени, кровавый рот – девушка вамп. «Такая молодежь пошла», – смиренно подумала Мария Павловна и перевела взгляд на стоящего перед ней молодого человека в шляпе и больших дымчатых очках – видимо, старшего в этой группе. Когда она разглядела смуглый, почти кофейный цвет его лица, тоненькие фатоватые усики, то сразу поняла: кавказец. Сердце ее сладко сжалось: с такими давно мечтала иметь дело. Не скупились и работали с размахом.

Игорь тщательно подготовился к операции. В тот вечер, когда Роман ушел и они остались наедине, он смеющимися глазами оглядел девушку:

– Как красива! А на работу ходишь серенькой пташкой… Такой я тебя еще не видел.

Она вспыхнула, потом опустила глаза:

– И не увидишь. Одолжила у подруг по общежитию, – принужденно засмеялась. – Что поделаешь, на зарплату чертежницы…

Сердце его заныло. Он подошел к письменному столу, выдвинул ящик. Положил перед ней стопку денег.

– Не расцени как-то иначе… Это тебе на экипировку.

– Нет! – она с возмущением оттолкнула деньги.

– Пойми, от продуманной экипировки зависит успех, а следовательно, и наша безопасность. Вот почему я беру деньги у торгашей. Мы несем определенные расходы, тратим время, заставляя их хорошо работать, и это должно компенсироваться. Фактически мы выполняем работу тех, кто получает за нее деньги, бездельничая и занимаясь болтовней – от правоохранительных и контролирующих органов до народных депутатов. И к тому же крупно рискуем, а риск во все времена стоил очень дорого.

– Но зачем ты вообще ввязался в это дело? Ведь конец один… тюремные нары.

– Не самый худший вариант, – он налил вина и выпил одним глотком. – Зачем? Я не хочу быть покорной, всеми обижаемой овечкой. Люди ходят на митинги, кричат, бастуют, устраивают голодовки протеста. Но я предпочитаю методы – активные. Жизнь становится все хуже и хуже, и теперь я знаю, кто делает ее такой. Вот против них и действую. А насчет тюремных нар… Нет, в милицию они не побегут. Скорее задействуют своих головорезов. Вот к встрече с ними и нужно готовиться. Глаза ее расширились.

– Игорь! Но ведь это очень опасно. Они беспощадны!

– Да, конечно, – он опустил голову. – Уж миловаться со мной не будут. Но у меня есть голова на плечах. Нужно продумывать на несколько ходов вперед, чуять опасность.

В конце концов он уговорил-таки ее взять деньги.

– Маски надевать не будем. Неизвестно, сколько там окажется людей, а мне нужно их удалить. Ты можешь с помощью косметики изменить свое лицо?

Она засмеялась.

– Женщина может нарисовать себе любое лицо. Не беспокойся, даже ты меня не узнаешь.

И она действительно «сделала себе новое лицо», волосы подобрала и надела парик с косой, оставшийся у нее еще с тех времен, когда он был в моде. Игорь втер в кожу лица и рук гримировальный крем, наклеил усики и теперь казался типичным южанином. А Роман предпочел наклеить короткую шкиперскую бородку и низко надвинул на глаза кепку-аэродром, которая тоже указывала на его причастность к цитрусовым краям. У Марии Павловны все трое не вызвали никаких подозрений, а когда Игорь заговорил с легким кавказским акцентом, последние сомнения ее рассеялись.

– Я вам званыл, жемчужная.

– Да, да, я помню, – Мария Павловна заерзала, улыбнулась еще шире. – И велела, как вы просили, выставить в зал образцы.

Она указала на ряды висевших на плечиках костюмов, брюк, юбок, блузок, маек и прочей швейной продукции.

– Вы панымаэте, у нас конфиденциальный разговор.

– Сейчас я отпущу девочек. Маша, Катя! – крикнула она двум дородным «девочкам», возившимся в углу над раскроечным столом. – Можете идти. Да вы не беспокойтесь, тут все свои.

– Я всегда спакоен, – Игорь улыбнулся. – Но в нашэм деле нада не только быть спакойным, но и осмотрытэльным. Я правильно гаварю, золотая?

– Правильно, правильно, – председательша цвела. Так никто никогда ее не называл. – Я все понимаю.

Игорь оглянулся на сидевшего в углу хмурого здоровяка, который делал вид, что читает журнал «Кино».

– Это мой помощник, – успокоила его Мария Павловна. – У меня от него никаких секретов. Да вы садитесь, садитесь.

– Прысэсть магу, садыться нэ жэлаю. Правильно, алмазная?

Мария Павловна расхохоталась до слез. «Тот самый, телохранитель, – напряженно думал Игорь. – Вооружен ли?»

Роман и Ванда остались стоять. На плече у Романа висела объемистая спортивная сумка, которую он придерживал рукой в кожаной перчатке.

Толстые девочки быстро собрались и ушли.

– Мы хатэли бы закупить у вас нэмножечко товара, – пояснил Игорь. – Для этого и прасыли выставить абразцы.

– Какого именно? Сколько? На какую сумму? – стала деловито сыпать вопросами председательша.

– Сэйчас пасмотрым, – Игорь поднялся и пошел вдоль рядов, вороша на ходу рукой одежду. Он отметил, что к здоровяку близко не подобраться – тот сидел в дальнем углу, где одежды не было.

Игорь снял майку с надписью «Адидас». Роман тотчас поставил на пол сумку и нагнулся над ней, распуская молнию.

– Брак гонишь, старая грымза? – вдруг четко и ясно прозвучал угрожающий голос. – Халтуру?

– Что? Что вы сказали? – Мария Павловна застыла с открытым ртом. В руках Романа и Ванды появились тускло поблескивающие автоматы. Один был направлен на председательшу, другой – на ее прихвостня. В комнате повисла вязкая тишина.

Мордоворот поднял голову, уставился хмурым взглядом в дуло автомата, смотревшего на него, но не двинулся с места.

«Благоразумный, молодец», – мысленно похвалил его Игорь и повторил:

– Брак гонишь, паскуда? И семь шкур дерешь. А люди отдают кровные денежки, заработанные тяжким трудом, а потом плачут, не знают, где на вас, жуликов, управу найти. Говори, сколько и кому дала взяток, чтобы народ обирать?

На Марию Павловну напала нервная икота, мелко задрожал подбородок.

– Тьфу! – плюнул Игорь. – Как ответ держать, так дрожишь. Все вы такие, сволочи. Ну, за дело. Надя, выбери себе что приглянется в компенсацию за то, что тебя обжулили.

Они условились называть друг друга именами, но другими, чтобы сбить с толку противников.

Игорь взял автомат у Ванды и направил на председательшу. Ванда пошла вдоль рядов, проворно снимая одежду. Разглядывала, бросала на пол посреди зала. Слышались только цокот ее каблучков и шорох одежды. Наконец она выбрала костюм «варенка», такую же пышную белую кофту, в которой приходила к Игорю, две юбки, длинное платье и еще несколько вещей.