И Дженнер продолжает колесить по стране, наблюдать, сопоставлять, накапливать факты. Делает это он не год, не два, а целых двадцать лет. Наконец он решается и прививает восьмилетнему мальчику оспу от теленка. А через полтора месяца этому же мальчику привили оспенный яд от человека. И мальчик не заболел.

Только после этого Эдвард Дженнер во всеуслышание предложил втирать в надрезанную слегка кожу содержимое оспенных пузырьков коров и тем самым искусственно вызывать у человека легкое заболевание коровьей оспой.

В наше время прививки против оспы — обычное дело. Возбудителей коровьей оспы размножают в специальных лабораториях и сохраняют в чистом глицерине в стеклянных ампулах. Во времена же Дженнера прививки производили весьма примитивно.

Врач шагал из селения в селение, а следом за ним в повозке везли теленка, больного оспой. Повозка останавливалась где-либо на площади, люди собирались вокруг, а врач, взобравшись на повозку, убеждал их прививать оспу. Желающие выстраивались в очередь, и врач втирал им в надрез на коже выделения из оспенных пузырьков теленка.

Какой шум подняли мракобесы-церковники, узнав об этом! Всеми страшными карами ада грозили они прививающим оспу. «Ведь болезнь, — говорили они, — наказание божие. Прививать оспу — значит противиться воле бога».

Странствующие монахи появлялись повсюду раньше врачей. Верующих запугивали нелепыми выдумками. Утверждали, например, что у всех, кто привьет коровью оспу, вырастут рога и утратится дар речи.

Но польза прививок была очевидной, и с каждым годом все большее число людей стояло в очередях у врачебных повозок. Метод Дженнера оправдал себя и постепенно получил повсеместное распространение. Одна из самых ужасных болезней была побеждена.

Обо всем этом думал теперь Луи Пастер, мечтавший избавить человечество от губительных эпидемий. Он понимал, что находится в неизмеримо более выгодных условиях, чем Дженнер, который не подозревал истинных причин болезней, а о существовании микробов знал только понаслышке.

А Пастер, можно сказать, «свой человек» в мире невидимок. Он знает причину болезней, слабые и сильные стороны многих микробов. Благодаря открытиям Коха он может разводить и изучать любой микроб отдельно от других.

Правда, Пастер химик, а теперь ему предстоит вторгнуться в самые сокровенные процессы, происходящие в организме человека и животных. И Пастер приглашает двух помощников, молодых французских врачей — Эмиля Ру и Шарля Шамберлана. С именами этих талантливых и самоотверженных сотрудников Пастера были в дальнейшем связаны все его открытия.

Пастер решил найти способ предохранительных прививок от сибирской язвы.

Но первые опыты были неудачны, так как ученый в борьбе с этой болезнью вынужден был идти еще не проторенным путем. Ведь пример Дженнера здесь не мог помочь: люди и животные болели одинаково тяжелой, смертельной формой «сибирки».

Десятки опытов остались позади, но успех упорно не давался в руки.

Пастер понимал: мало найти прививку от той или иной болезни. Такое открытие могло прийти и случайно, как это было у Дженнера. Вот если бы удалось разгадать, что происходит в организме человека, когда он приобретает невосприимчивость к той или иной болезни, тогда можно было бы работать уже наверняка.

Однако загадка эта казалась неразрешимой. Пастер готов был уже отчаяться, когда вдруг получил неожиданную помощь. Помощниками в данном случае оказались не ученые, не люди, а… домашние куры.

Незадолго перед этим русский ученый Николай Федорович Гамалея открыл микроскопический возбудитель холеры кур. А надо сказать, что Пастер самым тщательным образом следил за всеми новыми открытиями в стране невидимок. И не только следил — он еще поставил себе за правило повторять и проверять опыты и выводы других ученых. И вот теперь он занялся выращиванием на бульоне микроба куриной холеры, который даже под сильным микроскопом выглядел едва заметной дрожащей точкой. Пастер заражал цыплят куриной холерой и следил, как протекает болезнь. Все цыплята, которые получали крошки хлеба, смоченные в смертоносном бульоне, неизменно погибали.

Опыты велись длительное время, и в лаборатории накопились целые батареи пробирок с культурой микроба куриной холеры. И вот как-то раз партию цыплят по ошибке заразили бульоном из старых, завалявшихся в лаборатории пробирок. Цыплята, как и полагалось, заболели куриной холерой, но не погибли, а выздоровели. Пастер удивился, но сначала не придал этому случаю особенного значения.

А когда через некоторое время переболевших цыплят вновь заразили, теперь уже свежими микробами, они не только не заболели, а вели себя так, словно ничего не случилось.

Это означало, что одна из самых таинственных загадок природы была наконец разгадана. Оказалось, что сами микробы, убивающие людей и животных, могут стать защитниками против болезни. Если некоторое время болезнетворные микроорганизмы содержать в неблагоприятных условиях, то их ядовитость ослабевает. Ведь именно так получилось с микробами куриной холеры. Старые, ослабленные микробы, попадая в организм животного, вызывают только легкое заболевание, а животное приобретает невосприимчивость к данной болезни.

Так было с куриной холерой. Но так должно быть и с другими болезнями животных и человека. Подумать только, какие блестящие возможности это открывает перед медициной!

«Это одно из самых замечательных моих открытий! — воскликнул Пастер. — Мы — применим тот же способ к сибирской язве, ко всем заразным болезням. Мы будем спасать человеческие жизни!»

Дальнейшие события показали, что Пастер был прав. В результате большой работы, путем многочисленных и опасных для жизни опытов, ему удалось победить сибирскую язву. Если выдерживать бактерий сибирской язвы при температуре в сорок два градуса в течение двенадцати — двадцати дней, то бактерии настолько ослабевают, что животные, зараженные ими, заболевают лишь в легкой форме, но приобретают невосприимчивость к сибирской язве.

В честь Дженнера Пастер назвал такие годные для прививки ослабленные культуры бактерий вакцинами. Ведь коровья оспа, которую английский врач прививал людям, была тоже названа вакциной — от латинского слова «вакка» — «корова».

Победив микроба сибирской язвы, Пастер объявляет войну микробу бешенства. Теперь это очень редкая болезнь, а в те времена появление бешеного животного вызывало настоящую панику. Укус бешеного животного, даже маленькая царапинка, обрекали человека на мучительную смерть. Спасения от бешенства не было — умирали все без исключения.

В книгах, где рассказано о жизни Пастера, можно прочесть о том, что еще в детстве, живя в деревне, он видел страшные страдания и смерть людей, искусанных бешеным волком. Ужас обреченных и отчаяние окружающих, которые ничем не могли помочь несчастным, глубоко запали в его душу. Он потом всю свою жизнь мечтал найти средства борьбы с этой болезнью.

Правда, ученым не удавалось найти микроба — возбудителя бешенства. Не удалось это и Пастеру. Но он был уверен, что такой микроб существует, быть может, настолько мелкий, что его нельзя увидеть в микроскоп.

И Пастер решил действовать так, как если бы он обнаружил микроба бешенства. Ведь и Дженнер не видел возбудителя оспы, говорил себе Пастер, а все же нашел средство предупреждать эту болезнь.

Микробы опасны не сами по себе — опасен выделяемый ими яд, который отравляет организм больного. Микробный яд — это следы невидимок, по которым можно проследить, где, в каком органе тела накапливаются микробы.

Исследуя бешеных собак, Пастер установил, что яд бешенства поражает нервную систему животного — головной и спинной мозг. Значит, именно здесь и размножается возбудитель этой болезни. А раз так, можно попробовать ослабить силу этого возбудителя, и не видя его.