— Ну вот, — удовлетворенно проговорил Демин, присев на корточки в углу. — Все, что осталось от ящика с инструментом. — Он поднял клещи, ножовку, отвертку. — В этом ящике лежал и напильник. А когда преступнику потребовалось срочно запереть дверь...

— Почему срочно? — спросил Савченков.

— А потому, что в комнате, где он оставил людей, пылал огонь и у него не было ни секунды на раздумья. Напильник в дверь — это уже на грани паники. Увидев ящик с инструментом, он бросился к нему, схватил первый попавшийся предмет, не думая о том, насколько он уместен. Если я найду и молоток...

— Уж не этот ли? — спросила женщина, показывая на неприметный комок в куче пепла. С того места, где она стояла, в прямоугольнике света на полу хорошо был виден предмет с четким квадратным сечением. Женщина хотела было поднять его, но Демин остановил ее.

— Постойте! — сказал он. — Гена, сними, пожалуйста, эту находку. Наверно, и на нем может кое-что остаться, как ты думаешь?

— Наверняка! — уверенно заявил Савченков. — Смотри, а ручка-то почти целая... На нее при пожаре что-то упало... то ли тряпье какое-то, то ли...

— На молоток и человек мог упасть, — заметил Демин.

— Эх, многовато вчера здесь народу перебывало! — вздохнул Савченков.

— Сын Жигунова был вчера здесь? — спросил Демин у женщин.

— Мишка-то? Был, а как же... Давно его не было, а вчера, надо же, заглянул.

— А жена старика? Жива?

— Жива, — кивнула женщина. — Но тоже с ним не живет. К сестре перебралась. Давно, уж лет восемь, а то и все десять, как ушла.

— В таком возрасте люди обычно не уходят, поздновато уходить-то?

— Запивать начал старик, тут уж хочешь не хочешь, а сбежишь. Потом какие-то у него начались завихрения насчет дома. Чуть что — выгоню, кричит, хотя все понимали, что выгнать он не может, нет таких законов... Но и радости от такой жизни тоже немного. Помаялась Федоровна, да и перебралась к сестре.

— Она заходит к старику?

— Нет, никогда не видела, — ответила женщина.

— У нас бывает, если праздник какой случится, еще чего, — добавила вторая. — Зайдет, чайку попьет, всегда спросит о старике, а проведать — нет. Нарочно, бывало, выглянешь — постоит, на окна посмотрит, видно, хочется зайти, не один десяток лет здесь прожила, но нет, мимо идет. Даже не оглядывается, будто боится, что слабинку допустит, не совладает с собой, да и постучится к мужу-то...

— Кто еще жил в доме? — спросил Демин.

— Дергачевы, квартиранты. Муж и жена.

— У него все время жили квартиранты?

— Жили, но не задерживались. Капризный был старик, вмешивался во все. Дверь между половинами дома ни за что не хотел заколачивать, хотя любому удобнее с отдельным входом. Но старик был против.

— А эти, Дергачевы, давно у него жили?

— С осени, а, Мария? — повернулась пожилая женщина к соседке. — Въехали, тепло еще было.

— Понятно. — Демин вышел на яркое солнце и невольно вздохнул, стараясь освободить легкие от тяжелого, пропитанного гарью воздуха.

— Вчера, кроме сына, были еще гости?

— Вроде приходили, а, Мария? — пожилая женщина вновь за советом обратилась к молодой. — Были, а вот кто... Какие-то все они на одно лицо. Весь день туда-сюда шастали. То один придет, то сразу двое, то кого-то уводят...

— Почему уводят?

— Не могут сами уйти, вот и уводят... Зинку вчера опять чуть не волоком тащили. Борисихина ее фамилия. Муж за ней приходил. Как Зинки дома нет, он первым делом к Жигунову... Никто ее здесь не ругает, знай, подливают да тосты за здоровье произносят.

— Значит, сын приходил, Зинка, ее муж... Кто еще?

— И еще были... Но тех не знаю. Да и присматриваться мне незачем. У них каждый день что-то празднуют.

— Понятно. Спасибо. Положение проясняется. Что-то наших оперативников не видно...

— А вон они, в саду, — подсказала Мария. — Возле забора ползают.

Присмотревшись, Демин сквозь голые ветви яблоневых деревьев увидел Гольцова и Пичугина. Один исследовал доски забора, а второй рассматривал что-то на плотном мартовском снегу. Подойдя, Демин некоторое время стоял молча, стараясь понять, чем они занимаются.

— Что-то интересное?

— Смотри, несколько длинных ворсинок... Видишь? Яркого зеленого цвета. Такое впечатление, что совсем недавно кто-то очень торопился протиснуться в эту щель. Причем человеку было нелегко, тесновата ему была эта щель.

— Ты уверен, что это произошло совсем недавно? — Усомнился Демин.

— Два дня назад шел мокрый снег, помнишь? На этих досках есть и другие ворсинки, они все прижаты к доске, замусолены, а эти свеженькие, прямо играют на солнце, видишь?

— Значит, не все вчера в ворота уходили... Кому-то щель показалась надежнее.

Тяжеловатый Пичугин, кряхтя, вертелся вокруг впадины — кто-то впопыхах сошел с тропинки и провалился в плотный снег. Сверху образовалась ледяная корка, а внизу снег был рыхлый, сыпучий, как это и бывает к весне.

— Плохой след, — сказал Пичугин. — Никаких деталей... Ни каблука, ни набоек...

— Думаешь, след вчерашний?

— Посмотри, на дне провала обломки ледяной корки. А будь след старым, его донышко покрывал бы свежий снег, который выпал два дня назад. Он вчера подтаял, но был бы чистым, нетронутым. Единственно, что отпечаталось достаточно ясно, — это каблук и носок. Они вдавились в нижний слой снега, видишь? Это все, чем можно похвастать.

— А рост у этого гражданина под сто девяносто, — задумчиво проговорил Демин.

— Наверно, не меньше, — согласился Пичугин. — Во всяком случае, размер этого ботиночка... Если на глазок, то сорок четвертый.

— Надо изготовить слепок, — сказал Демин. — Авось сгодится. Обрати внимание, на каком расстоянии он от тропинки... Около метра. А второго следа нет. Только правый. Оступившись на целый метр в сторону, он сумел левую ногу сразу поставить на тропинку.

— Рост под сто девяносто, сам же сказал.

— Он бежал, — сказал Демин. — Он бежал. Вчера вечером. Народ толпился вокруг дома, и никому не было надобности уходить в глубину сада. Кроме того, во время пожара здесь было светло, трудно сойти с дорожки. А вот в полной темноте, в спешке, в страхе — все объясняется очень просто!

Присев на скамейке у сарая, Демин составил протокол осмотра, зачитал его понятым.

— Может, еще чего добавите? — с надеждой спросил Демин.

— Добавим, а чего нужно? — наивно спросила Мария.

— Нет, я не могу вам подсказывать... А собаки у него не было? — вдруг спросил Демин. — Уж коли он такие ворота себе отстроил, то и собаку должен был завести, а?

— Не было собаки, — сказала Мария. — Давно уж нету. У него народ разный последнее время стал бывать... Выпить зайдут, посидеть, а то и переночевать останутся... Собака у него была, хорошая собака, очень уж нервничала... В общем, собака стала ему мешать. А однажды кого-то покусала, не любила она пьяных. И куда-то он ее дел. Не то продал, не то завез...

На обратном пути в машине молчали. Слишком уж гнетущее впечатление осталось от полусгоревшего дома.

Когда машина остановилась, Демин обернулся к оперативникам.

— Значит, так, ребята... На повестке дня — Жигунов-младший. Было бы здорово, если бы вам удалось доставить его прямо сегодня. Может, поднатужитесь, а?

— С технической точки зрения задача несложная, — заметил Пичугин. — Пригласим.

— Потом соседки упомянули какую-то Борисихину... Если и ее удастся прихватить по ходу, возражать не буду.

— Против чего еще ты не возражаешь? — усмехнулся Гольцов.

— Например, я оставлю безнаказанной вашу инициативу по установлению всех пострадавших. Некоторые уже известны — хозяин дома Жигунов, его квартиранты Дергачевы, вот кто четвертый? Если возникнут затруднения — приезжайте. Обсудим. Ладно? А я к Рожнову.