Кризис в отношениях с Белоруссией также является показателем провала в кадровой работе. Дело в том, что у Москвы нет ни политической команды, чтобы заменить президента Лукашенко и возглавить интеграционный процесс, ни разработанной программы действий. Такая же ситуация наблюдается в отношении прибалтийских республик, имеющих, помимо прочего, право вето в ключевых органах ЕС и НАТО. В условиях социально-экономической катастрофы уровень поддержки антироссийской элиты в этих странах, особенно в Латвии, достиг исторических минимумов. Однако отсутствие менеджеров в сфере оргоружия не позволяет России использовать нынешний момент для изменения политики этих стран.
ВАШИНГТОНСКИЙ КАПИТАЛ
Вашингтон является бесспорным лидером в использовании оргоружия. Для этого у него припасены значительные средства.
"Моральный капитал". Опекаемые США политики получают доступ в когорту "демократических лидеров" вне зависимости от того, насколько их действия соответствуют этому понятию. Так, например, ориентирующийся на Вашингтон президент Колумбии Альваро Урибе считается "демократическим" несмотря на политические убийства, изменения конституции в свою пользу и обвинения в фальсификации выборов. Точно так же на последних выборах в Мексике Вашингтон, несмотря на многочисленные нарушения, признал победу проамериканского кандидата Фелипе Кальдерона, противостоявшего кандидату от левых сил Лопесу Обрадору. Такими же имиджевыми преимуществами пользуются сторонники Вашингтона в различных регионах: от правительства Саада Харири в Ливане до режима Саакашвили в Грузии.
"Интеллектуальный капитал". "Рыночная экономика" и "демократическая система" являются "франчайзинговыми продуктами", которые работают в любой местности, хотя и необязательно эффективно. Американская модель после ликвидации "советской франшизы" стала единственным вдохновителем либо конкурентом местных моделей. Целая система, включающая межправительственные организации (ОБСЕ, система Всемирного Банка) и международную прессу, работает над развитием и продвижением американской модели. Всё, что не вписывается в подобную систему, отвергается и дискредитируется (Венесуэла, Иран).
"Финансовый капитал". Вашингтон демонстрирует готовность оказывать финансовую помощь и делать инвестиции в "правильно развивающиеся страны". Противостоящее Уго Чавесу правительство Альваро Урибе является одним из главных получателей американской финансовой помощи в Латинской Америке. При этом, например, экопроекты правительства Эквадора (одного из главных союзников Венесуэлы) не пользуются большой популярностью у США. На постсоветском пространстве таким ключевым бенефициаром является грузинский режим. Только на преодоление последствий военного кризиса Вашингтон выделил Тбилиси один миллиард долларов.
"Информационный капитал". Вашингтон обеспечивает свои зарубежные политические кадры системной информационной поддержкой. В ходе конфликта на Кавказе Белый дом мобилизовал практически все возможные медиа-ресурсы, включая рекламу в наиболее респектабельных печатных изданиях (Financial Times, The Economist) и пропаганду через международные телеканалы (CNN, Sky News, Fox News). Показательно, например, что реализованное Freedom House тенденциозное исследование "Undermining democracy: 21 Century Authoritarians" было процитировано основными западными изданиями, включая английский The Economist и итальянское Il Sole 24 Ore.
"Коалиционный капитал". Режимы, возглавляемые подготовленными и обученными кадрами, Вашингтон использует для реализации своих долгосрочных стратегических задач. Так, Колумбия стала опорным пунктом для реализации "Патриотического плана", охватывающего андские страны, а также для лоббирования проекта Всеамериканской зоны свободной торговли. Грузия стала плацдармом для "цветных революций" на постсоветском пространстве, а также для создания санитарного кордона (ГУАМ, "Восточное партнерство") вокруг РФ. По аналогии, Куба была "Грузией" для СССР, распространяя социалистическую волну по Латинской Америке (Никарагуа, Сальвадор). Восточноевропейские элиты используются Вашингтоном как для сдерживания попыток "старой" Европы проводить независимую политику, так и в рамках противостояния с Россией.
ДРАКОН ЛЕТИТ
Стратегия китайского оргоружия основывается на приоритете "с нами выгодно дружить". При этом Пекин демонстрирует максимальную толерантность к своим партнерам по вопросам их внутренней и внешней политики, за исключением экономических интересов КНР и чувствительных для него тем: тибетской, уйгурской, тайваньской.
Китай также активно развивает свое оргоружие. По всему миру при более чем ста университетах — среди них около тридцати только в США — учреждены Конфуцианские центры, создающие культурно-языковой плацдарм для китайского проникновения. Примечательно, что в России Конфуцианские центры создаются прежде всего в пограничных с Китаем регионах (Благовещенск, Новосибирск). Интересы значительной части экономической и административно-политической элиты в приграничных с КНР регионах сильнее завязаны на отношения с соседом, чем с "материковой Россией". В Юго-Восточной Азии Пекин перешел к формированию элитных групп, интегрированных в "Большой Китай". Нынешнее поколение политиков, например, Лаоса и Кампучии получило образование в Китае. Интересы их семей настолько связаны с КНР, что даже свои отпуска они проводят на китайских курортах.
Пекин делает ставку на долгосрочные экономические интересы властных групп, в том числе и оппозиционных, договариваясь и эффективно сотрудничая с различными типами режимов. Так, в результате переворота в Таиланде, когда влиятельный премьер Таксин Чинават (сам наполовину китаец) был отстранен от власти, отношения Пекина с Бангкоком не пострадали. Точно так же Пекин поддерживал стабильные отношения с королевским режимом в Непале в период его противостояния с партизанами-маоистами. Показательно, например, что Саудовская Аравия создает значительные преференции китайскому бизнесу в том числе из-за толерантности Пекина, по сравнению с Вашингтоном, к действующей в королевстве социально-политической системе.
В странах "третьего мира" китайские ресурсодобывающие компании оказываются конкурентоспособнее западных. Они приносят не только прямую занятость, но и косвенную — посредством идущих за ними китайских компаний. Поскольку местная промышленность не развита, они вытесняют более дорогой импорт, прежде всего европейский.
Однако подобная привязка своего влияния к экономическим аспектам сотрудничества таит для Китая ряд ограничений. Когда экономическое сотрудничество ударяет по интересам местного населения, эффективность китайского оргоружия падает. Характерным примером для стран Африки является сельское хозяйство. Китай инвестирует в долгосрочную аренду или покупку земельных участков для выращивания биотоплива. В частности, в Конго по соглашению с правительством Пекин создал самую большую пальмовую плантацию в мире — 2.8 млн. га, что привело к вынужденному переселению проживавших на этих территориях крестьян. Аналогичные переговоры китайское правительство ведет с Замбией, в результате чего местная оппозиция выступила с резкими антикитайскими заявлениями. Другим элементом формирования негативного отношения к Пекину является использование китайской рабочей силы. Так, в Африке только в сельском хозяйстве трудится более миллиона китайцев. Аналогичная негативная реакция связана с китайским засильем в торговой сфере Латинской Америки. Таким образом, экономическая доминанта международной экспансии Пекина является одновременно и причиной значительных рисков для китайского оргоружия.