Один отряд во главе с Каро займет позицию в роще рядом с дорогой, ведущей из крепости к океану. Второй — во главе с Могого — среди камней на горе, что с правой стороны дороги. В случае, если парашютисты не успеют приземлиться до подхода подводной лодки, экспедиция сама завяжет сражение. Мнение было общим: стоять до последнего, но не дать врагу, знающему секрет чудовищной силы оружия, уйти в океан.

Могого хотел было оставить Степанова, Ойслендера и Мюллера в основном лагере, но из этого ничего не вышло: все трое решительно заявили, что их место — в отряде.

Намеченные позиции заняли глубокой ночью. Замаскировались. Днем группа фашистов спустилась к озеру Сатлэ, потом несколько человек прошли к берегу океана и, долго стояли, глядя на его бескрайний простор. Гурьян узнал фон Бранхауса еще до того, как на него указал Карл: высокий, поджарый, с острым хищным носом, он сразу выделялся среди окружающих властными жестами и чопорными манерами. Было видно, что держит он всех в ежовых рукавицах: на ходу никто не смел даже поравняться с ним, не то, чтобы обогнать, да и вообще с разговорами к нему подходил лишь один из сопровождающих — низкорослый плотный мужчина с блестящей на солнце лысиной. «Бог Смерти», — прошептал с ненавистью Карл Мюллер, лежавший рядом с Гурьяном. Степанов взглянул на Могого. Лицо старого геолога, обычно спокойное при любых обстоятельствах, изменилось до неузнаваемости. Глаза начальника экспедиции запылали огнем, по скулам заходили крутые желваки.

Наступила ночь. Сумеют ли завтра в Зликэ поднять Розовую радугу? Успеет ли высадиться парашютный десант к часу решающей схватки? Никто в обоих отрядах не сомкнул глаз. Ждали молча. Лишь птичья братия в джунглях, не подозревающая о страшном завтрашнем дне, перекликалась во все голоса. После полуночи утихли и птицы, лишь за спиной грузно вздыхал океан.

Не опали в эту ночь и в каменной крепости. Из прогала меж двумя скалами то и дело поднимался отсвет большого пламени.

— Жгут. Ничего не хотят оставить после себя, — сказал Отто Ойслендер. — Жаль бумаги… В них было много интересного.

— Профессор, — обратился к нему Карл. — Что-то не заметно было, чтобы они хватились нас, а?

— Бранхаусу не до нас. Теперь он знает секрет радуги, а ее автор для него только обуза. По всему, он даже рад, что мы сами ушли в джунгли. Раненым, мол, далеко не уйти, на сотни верст кругом нет ни одного селения…

— Жгите, жгите! Все равно вам не уйти от расплаты! — не сдержался Могого, вслушиваясь в гортанные выкрики из крепости.

Тут к нему обратились два геолога с просьбой разрешить им пойти в разведку, проследить, чем занимаются враги. Но командир отряда, подумав, решил отказаться от их предложения. Допусти разведчики малейшую неосторожность — это может грозить отряду непредвиденными осложнениями. Бранхаус возьмет и прикажет пустить в ход аппаратуру радуги раньше назначенного срока, да и свой отряд вооружит еще сильнее…

Наконец забрезжил рассвет.

С его наступлением Гурьян совсем потерял покой. Успел ли Саржов окончательно собрать аппаратуру Сараматской радуги? Прибудет ли к берегу океана десант? Как там чувствуют себя лейтенант Пасиэ и Крэ? Сумеют ли они задержать пуск аппаратуры, если вдруг комендант крепости решит послать туда не троих, а больше?

А время, время тянется как нестерпимо долго!

Ну вот наконец-то появилось солнце. Но постой… Почему оно сегодня такое розовое? И почему лучи его падают на хребты с западной стороны?.. Гурьян взглянул на Могого. Начальник экспедиции тоже не отрываясь смотрел на розовые горы и вдруг, весь просияв лицом, выдохнул:

— Зликэ! — указал он пальцем в сторону озера. — Саржов!

И Гурьян тоже догадался.

— Сараматская радуга! Розовая радуга!..

Они повернулись к Ойслендеру и замолчали. По лицу профессора текли слезы.

— Дайке шен, — бормотал старый ученый, не отводя глаз от розового потока света, беспрерывно спадавшего из-под облаков на озеро Сатлэ. — Молодцы!..

— Товарищи, ракета! — вскрикнул вдруг один из матросов. Все подняли головы вверх.

После того, как без тучи и дождя в небе нависла яркая радуга, в крепости, видимо, начался переполох. И Бранхаус, не дожидаясь появления подводной лодки, подал сигнал к взрыву Зликэ прямо из крепости. Но суждено ли было исполниться его приказу? Одолеет ли Розовая радуга жизни страшную радугу смерти?

Исхода этого грандиозного поединка все ждали, затаив дыхание. Вот уже целый час прошел с той минуты, как в небо взвилась зеленая ракета, и все еще нет и намека на Голубую радугу с озера. В небе по-прежнему царствует лишь яркая Розовая радуга! Значит, больше ничто не угрожает столице республики…

— Лодка!

Это сообщил матрос, которому было поручено следить за прибрежной поверхностью океана.

И тут же прозвучал голос негра, следившего за дорогой от крепости:

— Идут!

Все разом присели за камни, заняли свои места. Из щели между скалами торопливо выползала целая колонна фашистов! Впереди, рядом с комендантом крепости, держа в руках флаг с черной свастикой, шагал высокий, атлетического телосложения мужчина в гитлеровской военной форме.

— Ганс! — скрипнув зубами, прошептал Карл. — Правая рука фон Бранхауса… Палач!

Главарь фашистских ракетчиков сегодня держался совсем не так уверенно, как вчера: он настороженно посматривал по сторонам, движения у него были резкие, нервные. Наверное, он и сам спустился на озеро к отказавшей вдруг аппаратуре… Интересно, что он подумал? И как там группа лейтенанта?

Вот немцы остановились. Ганс широко замахал флагом, фон Бранхаус напыщенно вытянул руку вперед в фашистском приветствии.

«Конечно, и до этого расисты не раз подплывали к Сараматским горам, — подумал Гурьян, внимательно следя за тем, как уверенно направляется к берегу подводная лодка. — Ясно: подвозили материал для аппаратуры Голубой радуги…»

Бранхаус, намереваясь спуститься к воде первым, перешагнул через камень, лежавший на дороге. За ним тронулись и остальные. «Уходят ведь, на глазах уходят враги!» — Гурьян нетерпеливо посмотрел на Могого: десант все равно не успел, пора начинать самим! И Могого уже поднял было руку, чтобы дать сигнал к бою, но вдруг удивленно повернул голову налево…

Оттуда, из рощи, где прятался отряд Каро, к фашистам с нечленораздельным криком бежал с ружьем в руках негр. Его узнали сразу: это был дедушка Каро. На минуту все словно онемели. Растерялись и фашисты, вдруг увидев бегущего к ним негра; не могли стрелять и сидевшие в засаде — можно было угодить в старого охотника.

Вот дедушка Каро, видимо, и сам сообразил, что сгоряча поспешил выбежать из леса: он вдруг остановился и, подняв ружье, начал целиться в стоящего впереди Бранхауса. Но его опередили. Наступившую тишину прорезал нестройный залп, и старый охотник, надломившись, упал на камни, а фашисты, выстрелив, на всякий случай, быстро позалегли за камни.

Началась беспорядочная перестрелка.

— Из крепости выходит еще один отряд! — сообщил один из матросов.

И точно: сзади раздался стрекот автоматов, скоро к нему присоединился клекот пулемета. Пули зацокали по камням, но никого из членов экспедиции пока не задели. Это, насколько понял Гурьян, было результатом умелого выбора места командиром. А Могого все беспокоился за своих.

— Осторожнее! Будьте внимательнее! — крикнул он Гурьяну, короткими очередями обстреливая то место, где упал флаг с черной свастикой.

Гурьян же все пытался получше разглядеть упавшего у дороги дедушку Каро. Неужели фашисты убили старого охотника?

Через полчаса берег океана на минуту утих. Воспользовавшись этим, Карл Мюллер зычным голосов обратился к залегшим за камнями немцам, что они окружены большими вооруженными отрядами негров, что сопротивление бесполезно, и предложил им не проливать крови напрасно и добровольно сложить оружие. Фашисты открыли ураганный огонь. Отряды Могого и Каро отвечали редкими и меткими выстрелами. Гурьян тоже тщательно прицелился из пистолета в голову, приподнявшуюся из-за круглого камня, и нажал на курок. Голова больше не появилась…