Яровой, Шестаков, Сиделкин и Шелест быстро, но осторожно приняли долгожданный груз, распаковали его.

Яровой, взяв в помощь трех парашютистов и четырех геологов, начал закладывать взрывчатку. Один выкапывал лопатой глубокую ямку, другой присоединял взрыватель к патрону, бережно укладывал его на дно, и ямку тут же засыпали. На поверхности оставался только кусок бикфордова шнура, возле которого ставили белый флажок. Флажки выстраивались в ровную прямую линию.

Это было соревнование в скорости с пожаром, который, словно почувствовав опасность, с новыми силами рванулся вперед. Парашютисты спешили. Нужно было выиграть время, чтобы не только вывести людей из зоны между взрывом и фронтом огня, но и произвести взрыв, и подготовиться к отжигу.

В этой спешке прошло полтора часа. Наконец длинный ряд белых флажков выстроился вдоль фронта пожара.

- Вывести людей! - приказал Яровой.

Пока парашютисты внимательно проверяли, не остался ли кто-нибудь за линией флажков, радист соединился с базой.

Послышался далекий голос Политова, который с нетерпением потребовал, чтобы ему доложили обстановку.

- Значит, готовы? - удовлетворенно сказал он. - Тогда действуйте.

- А потом отжиг от опорной, - сказал Яровой.

- Правильно. Только будь внимательней.

Сквозь чащу леса уже было видно, как огонь лижет деревья, как он торопится взобраться на холм. Теперь-то его никто не сдерживал.

Парашютисты бегали от одного флажка к другому, подносили фитили к шнурам и тут же выдергивали флажки.

Когда не осталось ни одного флажка, люди метнулись в лес, спрятались за деревья.

И тут же послышались взрывы. Постепенно они слились в один сплошной гул. В небо взлетели ветки, земля, кусты.

Приподняв голову, Иван увидел широкую сероватую полосу, которая, словно река, легла на пути пожара. Несмотря на усталость, Яровой чувствовал прилив радостной энергии. Опорная полоса есть, теперь можно приготовить пожару последний сюрприз.

- Собрать хворост, - громко крикнул Иван,- поджигать только по моему сигналу.

Ветер дул пожару в спину, перед фронтом огня возникала встречная тяга, воздух двигался на огонь. Кромка пламени бежала по лесной подстилке, задерживаясь в кучах валежника, в зарослях вереска и багульника. Языки огня лизали нижние ветки деревьев, пытались взобраться на стволы по бородам лишайников.

И вдруг навстречу им, вспыхивая в кучах валежника, побежал другой огонь.

Пожар рванулся вперед, но подстилка была уже выжжена, обгорели кусты вереска и лишайники - не осталось пищи для огня. Пламя, взметнувшееся было кверху, сразу осело, присмирело. Оно все еще плевалось искрами, горящими ветками, но они попадали или на обгоревший участок или на заградительную полосу, образовавшуюся после взрыва.

Теперь уже парашютисты со своими помощниками перешли в наступление на огонь.

Третий день идет нудный октябрьский дождь. На улице холодно, сыро, скучно. А здесь, в комнате, где собрались парашютисты, тепло и даже как-то уютно, несмотря на «казенную» классную обстановку - черная доска, черные столы, длинные скамьи.

Патрульного вылета сегодня не будет. Ни к чему он сегодня - осенние дожди не дадут развернуться огню. Но парашютисты - вместе. Тянет их сюда, как в семью…

Сильным, сочным баритоном заводит Петя Шелест песню. Красивым, чистым тенором подхватывает ее Владимир Быстров. Басом вторит Иван Яровой. И через минуту поют все не совсем, может быть, стройно, зато с душой, проникновенно. Один только Алеша Ромин не поет. Переводя взгляд с одного лица на другое, он тихо шепчет:

- Друзья, друзья…

А песня все крепнет и крепнет. Ей тесно в комнате, она вырывается из нее. И идущий по коридору Федор Петрович Политов останавливается, прислушивается. Постояв, он идет дальше и с улыбкой говорит вслух:

- Спелись! Здорово спелись!