Сопровождаемый гулким эхом своих шагов, Петя прошел в конец коридора и отворил дверь номер 10. Комната нисколько не изменилась - все те же салатово-голубые стены, желтый линолеум и новенькая черная мебель. Чапаевич сидел на прежнем месте и что-то писал. На столе стояла початая бутылка водки и два граненых стакана.

Увидев Петю, Чапаевич оживился.

- Проходи, проходи, Петро! - громко поприветствовал он его. - Бери стул, подсаживайся.

Петя разделся, взял стул, приволок его к столу и уселся. Он чего-то не понимал.

- А что это вы тут делаете, Константин Чапаевич?

- Как что? Не видишь - водку пью. - Чапаевич взял бутылку, налил себе более чем полстакана, потом остановил горлышко бутылки над вторым стаканом. - Будешь?

Петя помотал головой.

- Ну смотри, как хочешь.

Чапаевич осушил стакан, крякнул, занюхал рукавом и продолжил писать. Петя молчал, интуитивно чувствуя неуместность всего, что он скажет.

- Ну, рассказывай, Петя. - Чапаевич закончил писать и отправил стопку листов в чемоданчик из

черной кожи. - Что там у тебя получилось?

- Программа заработала. - тупо ответил Петя, потеряв какую-либо способность повествовательно высказываться.

Но похоже, этот ответ Чапаевича более чем устраивал. Он покивал головой, потом спросил:

- И все?

- И все... - растерянно ответил Петя.

- Ни хрена у тебя не получилось, Петр, вот что я тебе скажу.

- То есть как это так?

- Выпьешь?

- Нет, спасибо.

Чапаевич кивнул, налил себе еще водки и выпил.

- Так что твоя программа делает?

- Она разговаривает со мной. Отвечает на любые вопросы. И утверждает, что делает это случайно.

Входная дверь открылась, и вошел Мистер Кофеин с картонными коробками в руках.

- А-а, принес, - улыбнулся Чапаевич. Ну давай, будем готовиться.

Мистер Кофеин кивнул и прошел в подсобку.

- Так вот, - снова обратился к нему Чапаевич. - Где находится твоя программа?

- Эээ... - замялся от неожиданности Петя. - У меня в голове.

- Хитер, брат! - весело сощурился Чапаевич. Начитался небось чего?

Петя пожал плечами.

- То есть программа - это часть окружающего тебя мира, верно?

- Да.

- И эта часть убеждает тебя своими действиями в том, что она работает правильно.

- Да.

- А весь остальной мир?

- Что весь остальной?

- Ну весь мир. Идет дождик, потом светит солнце, все это происходит случайно, но ровно постольку поскольку это происходит, ты принимаешь это как единственно правильный вариант существования мира.

- А как же мне еще его принимать? - удивился Петя.

- А никак не принимай.

- Ого! Может, объясните?

- Хорошо, объясню. Помнишь нашу матрицу? Так вот в каждый момент мир вокруг тебя и ты сам - всего лишь одно из состояний матрицы, а в следующий момент это будет другое состояние. Твое сознание служит терминирующим фактором хаоса, выбирая состояния матрицы, отвечающие наиболее вероятному с точки зрения твоего сознания, а следовательно и с точки зрения данного состояния мира! - развитию событий. Хотя событий-то никаких нет. И вероятности никакой нет. Сознание продолжает цикл восприятия, основываясь на мире, где оно же и продолжает цикл восприятия. Как только ты прерываешь цикл, ты попадаешь в матрицу в чистом виде, в быту именуемую хаосом. Но только после этого ты исчезаешь, потому что исчезает твое сознание.

- Тогда какой в этом смысл? Или я что-то воспринимаю и привязан к этому, или меня нет.

- А ты не привязывайся. Если уж тебе суждено постоянно что-то воспринимать, воспринимай то, что хочешь ты, а не то, что тебе навязывается. Переключи канал. Выбери лучший из возможных миров. Будь не падающим шариком, так хотя бы птицей, сечешь?

- Сечь-то секу, - вздохнул Петя, - но только как мне быть птицей?

- Научить? - хитровато спросил Чапаевич.

- Научите, если можно, - пожал плечами Петя. Почему бы и нет.

- Хорошо, научу. Все, по коням. - Игонькин встал из-за стола и пошел в подсобку.

Петя отправился за ним. Виктор-Кофеин уже снорово собирался. Большая коробка с надписью "Dimension Computers" стояла открытой. Внутри нее тускло поблескивали бронежилеты, стволы автоматов и гранаты.

- Ничего себе! - воскликнул Петя. - Откуда это все и зачем?

- Я надеюсь, ты понимаешь, что не мы одни занимаемся статистическим моделированием, - ответил Чапаевич, облачаясь с помощью Виктора в бронежилет. - За твоей программой скоро начнется большая охота. Очень многие заинтересованные силы хотели бы ее заполучить, и тебя вместе с ней.

- А что же мне делать? И что вы собираетесь делать? - растерянно спросил Петя. Приготовления походили на начало настоящей войны.

- Ты пойдешь домой и позаботишься обо всем, а мы позаботимся обо всем здесь. Время у тебя еще есть, мы их задержим и отвлечем насколько возможно.

- Кого их?

- Заинтересованные силы, - ухмыльнулся Чапаевич и с громким клацаньем вогнал рожок в автомат. Виктор возился с коробками, из которых торчали разноцветные провода.

- Но постойте! - Петя ничего не понимал. - А для чего же я работал, и что мне теперь делать с этой программой?

- Ты работал для себя. А программу сотрешь, как только она станет тебе не нужна. Ты все поймешь сам... если сумеешь. Встретимся позже, - ответил Чапаевич, передергивая затвор.

- Где?

- Где надо. Потом сам узнаешь. Пошли.

Они дошли до самого выхода, когда Чапаевич внезапно вернулся в подсобку и принес свое черное пальто.

- На-ка, набрось вот это, чтоб не застудиться.

Петя послушался и надел пальто, хотя и не вполне понимая зачем. Оно оказалось длинноватым.

- А вы как же? - спросил Петя.

- Да мне и в бронике жарко, - махнул рукой Чапаевич. - Витька, заканчивай! Мы с мальцом сходим прогуляемся...

Они вышли из здания и направились к недавно закопанной траншее теплотрассы в Глоховском переулке. Глинистая земля была холодной, но мягкой и влажной. Чапаевич остановился у края траншеи и наскреб руками, не боясь испачкаться, комок глины размером с кулак. Разминая его пальцами, он начал неторопливо говорить, поглядывая на небо сощуренными глазами.

- Я много ездил по стране, Петя. Однажды я на несколько дней задержался в небольшом горном поселке. Там были ребятишки, играющие у дороги. Они лепили из глины вот такие лепешки - он показал Пете толстый плоский диск, который он успел размять пальцами, - и делали в центре углубление, вот такое, - большим пальцем он промял ямку, - так, чтобы дно этого углубления было совсем тонким. Потом они с силой бросали лепешку на землю, углублением вниз, и она громко хлопала. Они смеялись и говорили "ятафоч". Мне стало интересно, и я спросил, что означает это слово. Они засмеялись и сказали, что на их языке это значит "глиняное ружье". И тогда я сделал такой же диск и бросил его оземь...