– Что ж, я готов их простить, – задумчиво проговорил Бат, смотря в окно на громадную толпу, собравшуюся перед храмом.

Когда Бат уже выходил из покоев, направляясь к храму бога маиса, его догнал Зак-Куу-Мо, лицо которого от всех последних событий стало еще более мрачным.

– Правитель, Нак-Пу удалось сбежать, – сообщил военачальник. – Его нет в Пакале.

– Что ж, боги обязательно дадут мне возможность найти его, чтобы заставить расплатиться за жизни чакальских воинов, – ответил Бат.

– Судя по всему, Нак-Пу убежал из города в лес, а там выжить в одиночестве невозможно, – сказал Мидатль.

Бат спускался по дворцовой лестнице в окружении чакальских воинов. За юным правителем шли Зак-Куу-Мо и Мидатль.

Все были напряжены и готовы в любой миг ринуться в бой, если пакальцы вновь проявят свое коварство. Но жители Пакаля не собирались нападать на Бата и остальных чакальцев. Весть о том, что за юного правителя вступился сам Соц облетела город быстрее птицы-кетцаля и теперь каждый молил богов о пощаде.

Пакальцы собрались перед главным храмом, посвященным богу маиса, и в ритуальных танцах пытались задобрить бога. Пакальские жрецы собирались принести сегодня в жертву богу каждого десятого воина из тех, кто напал минувшей ночью на чакальцев.

В знак раскаяния люди измазали лица золой и шли на площадь перед храмом босиком. Здесь каждого пришедшего захватывал неистовый ритм множества барабанов, в которые без устали били человек двадцать юношей. Под эту мерную дробь все собравшиеся перед храмом отплясывали в честь богов маиса и тьмы. Когда Бат появился на площади, мало кто обратил на него внимание – все пребывали в трансе. Жрецы выкрикивали обращения к богам, а остальные подхватывали их слова и все это превращалось в непрерывный гомон.

Юный правитель сделал знак своим воинам оставаться на площади, а сам в сопровождении лишь одного Мидатля стал подниматься к храму по широким ступеням, на которые многие годы стекала кровь от непрерывных жертвоприношений.

Встав у входа в храм, юноша поднял обе руки вверх, призывая пакальцев выслушать его. Но люди, обуянные страхом перед гневом богов, продолжали покачиваться в танце и выкрикивать мольбы, обращенные к подземных духам. Тогда Зак-Куу-Мо подошел к юношам, бившим в барабаны и что-то приказал им.

Те сразу же перестали бить в барабаны. Понемногу танец стал утихать, а вместе с ним все реже стали слышаться и выкрики-мольбы. Все больше людей замирало на месте и их лица обращались к Бату, стоящему на вершине храмовой башни.

– Люди Пакаля! – громко крикнул Бат и с удивлением понял, что его голос звучит с неизъяснимой силой и каждое слово отражается многократным эхом.

Видимо, строители старого храма знали немало секретов.

Пакальцы, застыв от волнения, внимали каждому слову юного правителя.

– Многие из вас этой ночью решили, что могут спорить с волей богов! – продолжал Бат. – Но теперь они поняли, что нет ничего страшнее, чем гнев духов. Этой ночью сам темнокрылый Соц опустился на Паскаль, чтобы его жители узнали волю богов и перестали слушать предателя Нак-Пу. Теперь вы молите богов о пощаде, а совсем недавно мечтали лишь о том, чтобы моя голова лежала здесь, у этого храма. Как вы готовы расплатиться за свое коварство и неразумие?

Юноша гневно обводил взглядом толпу, снова и снова повторяя свой вопрос. Наконец, кто-то невидимый, стоящий в самом центре площади громко крикнул:

– Мы готовы отдать свои жизни!

– Ваши жизни? А нужны ли они богам? – тут же отозвался Бат. – Когда в Шибальбу отправляется душа мужественного воина, такого, как великий Пак-Яко, подземные духи торжественно приветствуют его. Велика ли честь для богов, когда к ним придут ваши души, которые так легко меняют преданность на предательство?

Юный правитель сделал паузу, выжидая, когда умолкнет эхо, а потом сам себе ответил:

– Вряд ли боги будут рады такому ничтожному дару, как ваши жалкие жизни! Нет! Я – сын бога Чака и сам покараю вас за злодеяния, за всех убитых чакальцев и мысли о моей смерти. Каждый дом в Пакале отдаст мне половину своего урожая! И радуйтесь тому, что я так милостив и оставляю вам другую половину, чтобы вы не умерли с голоду, хотя вы это заслужили. Каждый, кто не ослушается, будет принесен в жертву богу маиса прямо здесь, на этом месте!

В довершение своих слов Бат несколько раз топнул ногой по темным плитам у входа в храм. Тишина была ответом пакальцев. Конечно, им вовсе не хотелось отдавать чакальцам свой урожай, но угроза Бата была еще страшней. Поэтому все молча согласились отдать половину своего урожая, лишь бы сохранить свои жизни.

Когда Бат Балам спустился с лестницы и горделиво глядя поверх голов вернулся во дворец, пакальцы начали расходиться с площади. Мидатль, проходя по узкому проулку недалеко от храма, услышал разговор двух пакальских жрецов, идущих впереди него. Один из жрецов был старым, он шел, опираясь на длинную палку. С ним рядом шел совсем молодой мужчина, который, скорее всего, стал жрецом совсем недавно.

– Чакалец заботится о своем народе, но это недобрый знак, – сказал старый жрец.

– Что именно ты считаешь недобрым знаком? – спросил молодой.

– Наши боги жестоко мстят тем людям, которые не приносят им жертв. Бат Балам должен был покарать хотя бы нескольких воинов из Пакаля, чтобы души всех остальных затрепетали от страха, а боги поняли, что их чтят. Теперь же и Паскаль, и Чакаль ждут беды и они не за горами, – объяснил старик.

Мидатль ускорил шаг, чтобы разглядеть его лицо, но обходя широкую колонну на своем пути, он потерял обоих жрецов из виду.

Сотни пакальцев расчищали дворец правителя от следов ночной битвы. Пока в залах царила неразбериха, Бат отправился на прогулку вместе со своими приближенными – Мидатлем, Зак-Куу-Мо, Нар-Амом. Их сопровождал большой отряд воинов, в который входили только чакальцы.

Проходя по приподнятой над землей дороге, вымощенной по приказу Пак-Яко вокруг всего города, Бат обозревал окрестности, снова и снова поражаясь сказочному пейзажу, среди которого вздымались высокие башни Пакаля. Постройки пакальцев удивительно гармонично сочетались с окружающей природой: длинными пологими холмами, рекой, стройными кедрами и густыми зарослями вечно зеленых кустов, населенных множеством птиц и зверей.

Зак-Куу-Мо ни на шаг не отставал от Бата, рассказывая правителю о последних вестях, полученных из Чакаля. Сегодня утром из города Чака прибыли гонцы и теперь военачальник делился новостями.

– Наши земледельцы, работающие на северных полях, все чаще стали встречать северян-юкчей, – говорил Зак-Куу-Мо.

– Те явно что-то разнюхивают. Нужно быть готовыми к тому, что юкчи снова попытаются захватить наши северные земли.

Правитель, следует послать побольше наших воинов к северным окраинам наших земель.

– Да, нужно как можно скорее вернуться в Чакаль, – сказал Бат. – Юкчи всегда зарились на наши земли и теперь они могут воспользоваться тем, что в Чакале нет правителя.

– Но как же пакальцы? Сейчас тебе, правитель, нельзя покидать Паскаль. Вдруг Нак-Пу вернется, чтобы снова возмутить жителей города против тебя?! – произнес Нар-Ам.

Плечо юноши было перевязано – прошедшей ночью тот дрался с пакальцами словно ягуар и несмотря на полученную тяжелую рану командовал отрядом воинов и привел их на выручку к своему правителю, когда у того уже не было надежды на спасение. Нар-Ама очень беспокоило настроение пакальцев и он ни в чем не доверял им.

– Пакальцы окончательно успокоятся, когда женой Бата Ахава Балама станет Минамп. После свадьбы ахава Чакаля можно будет торжественно объявить правителем Пакаля, – сказал Мидатль.

– Что ж, раз этого не миновать, то и не стоит откладывать свадьбу, – решил Бат. – Пусть сегодня же начнут подготовку к свадьбе, после которой мы сразу же вернемся в Чакаль.

– Правитель, ты заберешь Минамп с собой в Чакаль? – спросил Нар-Ам.