Трудная дорога немного охладила разгоряченную голову юного правителя и теперь он мог рассуждать более трезво.

Убедившись в том, что навахи действительно не ушли на восток он скрепя сердце приказал своим воинам повернуть обратно.

Несмотря на расчищенный путь, возвращение было очень тяжелым. В быстро наступающих сумерках трудно было найти правильную дорогу и воины шли все медленнее, опасаясь сбиться с верного пути. К брошенному лагерю навахов они вернулись уже среди глубокой ночи, падая от усталости.

Бат не замечал собственного утомления и измученного вида своих воинов. Вместе с несколькими лучшими разведчиками он собирался немедленно отправиться на север, чтобы убедиться, что враги ушли туда.

– Правитель, сейчас, в полной темноте, найти следы навахов невозможно, – сказал ему Зак-Куу-Мо. – Пусть утренний свет зальет этот лес и тогда мы узнаем, куда они ушли.

– Но я не могу ждать! – вскричал Бат. – Как ты не понимаешь?! Нак-Пу похитил мою невесту! Я знаю, чего он хочет – он соберет большое войско в одном из северных городов, а потом вернется с ним в Паскаль, чтобы стать его правителем! Пусть поразят его небесным огнем боги, пусть выпьет из него всю кровь Соц!

– Ахав! Прибыли воины из Пакаля! – выкрикнул кто-то.

В свете костров, зажженных прямо на месте кострищ навахов, Бат увидел пакальских и чакальских воинов. Впереди них шел Нар-Ам. Заметив правителя, он направился прямо к нему, прижимая обе руки к сердцу.

– Правитель, покарай меня за то, что я принес тебе тревожные вести! – произнес Нар-Ам.

– На нас обрушилась новая беда? – с какой-то обреченностью спросил Бат.

– Прибыли гонцы из Чакаля. Вокруг города Чака собираются юкчи. Наши воины уже несколько раз отражали их нападения. Но все говорит о том, что юкчи не успокоятся и будут снова и снова подступать к стенам Чакаля, за которыми укрылись все жители нашего города. Правитель, народ Чакаля просит тебя вернуться и защитить его!

Вести сломили решимость Бата. Он повернулся и медленно побрел в темноту. Сомнения терзали его и он никак не мог решить, как ему поступать дальше. Бат знал, что если завтра он не начнет преследовать Нак-Пу, то тот уже наверняка скроется и он скорее всего, больше никогда не увидит Минамп. Но промедлив хотя бы один день, Бат подвергнет риску жизни тысяч людей в Чакале, которые сейчас могут уповать только на его помощь.

Юноша сел на поваленное дерево и в поисках помощи притронулся к статуэтке бога Чака, висевшей у него на поясе.

«Многомудрый Чак, укажи мне правильный путь! Объясни мне, что я должен делать!» – просил Бат у бога.

Тень, которую отбрасывало высокое раскидистое дерево, стоявшее рядом, полностью скрыла Бата. Поэтому два воина решили здесь расположиться на ночлег, не подозревая, что в нескольких шагах от них находится их правитель. Разложив на земле широкие пальмовые листья, они начали спорить, стоит ли делать навес. Бат, погруженный в свои мысли, не замечал их, пока до него не долетели слова одного из воинов:

– Мой отец научил меня определять погоду и я говорю тебе, что скоро пойдет дождь. Всегда нужно с уважением относится к своему отцу и тогда его дух будет помогать тебе.

Юноша встал и осторожно, чтобы и дальше оставаться незамеченным, отошел подальше от тихо переговаривающихся между собой воинов. «Этот человек прав! Я всегда хотел стать таким же, как мой отец. Но пока у меня это не получалось. Как же он сейчас поступил на моем месте?» – из-за случайно услышанных слов воина мысли Бата приняли новое направление.

Через мгновение юный правитель уже знал ответ на заданный им самому себе вопрос. Он решительно направился к костру, вокруг которого стояли ждущие его решения военачальники.

– При первых же лучах солнца мы отправляемся в Чакаль!

Воины Пакаля тоже пойдут с нами!

Военачальники одобрительно переглянулись, а Нар-Ам встревожено посмотрел на Бата – он догадывался, в каком смятении сейчас его чувства.

Воины Бата Ахава Балама быстрым шагом шли по лесной дороге. Волнение и нетерпение чакальцев передалось и воинам Пакаля, которым по приказу юного правителя пришлось покинуть родной город и отправится защищать другой народ. Но пакальцы шли не только из-за того, что так повелел Бат Балам. Большинство пакальцев прекрасно понимали, что если юкчи захватят Чакаль, то следующим городом, которые они захотят разграбить, будет Паскаль. Чакальцы же неслись к стенам своего города как на крыльях, ведь их семьям, домам, храмам их богов уже грозила опасность и все боялись, что юкчи уже ворвались в Чакаль.

Сам юный Бат Балам на протяжении всего пути молчал, лишь пристально вглядывался вдаль, когда вместе с воинами поднимался на холмы. Но в густой чаще леса долго ничего нельзя было разглядеть.

Наконец, стали видны вершины башен Чакаля и воины подошли к его стенам. Каменные ворота, отпираемые только изнутри, отодвинулись и все вошли в город, где, к их всеобщей радости, ничего не изменилось.

Но оказалось, что юкчи по-прежнему находились возле Чакаля и с каждым днем их становилось все больше. Чакальские разведчики непрерывно наблюдали за врагами и приносили все более тревожные новости об их численности.

Бат практически не покидал зал военного совета, выслушивая своих военачальников. Каждый из них говорил свое, предлагая тем или иным способом расправится с врагами. Правитель выслушивал всех с одинаковым безразличием и придворные советники только пожимали плечами, недоумевая, какой же хитроумный план нужно предложить Бату, чтобы он его одобрил.

Поэтому военачальники с каждым днем предлагали все более необычные стратегии.

Однажды, когда на военном совете между двумя военачальниками разгорелся горячий спор, Бат неожиданно вышел из зала и прошел на женскую половину дворца, в покои своей матери.

Ичхако он со дня своего возвращения в Чакаль видел лишь мельком и не успел с ней даже поговорить.

Он застал мать за рукоделием – она собирала бусы из разноцветных камешков.

– Ты всегда делаешь удивительно красивые вещи, – сказал он, разглядывая бусы.

– Я начала их делать для твоей жены, Минамп, – отозвалась Ичхако. – Я знаю, что ты отправлялся в погоню за Нак-Пу, когда тебя вынудили вернуться в Чакаль. Мне очень жаль, что твоя свадьба не состоялась.

– Я убью Нак-Пу собственными руками и не позволю сделать это никому другому! – воскликнул Бат.

– Сын, ты ведь никогда не хотел быть воином, проливать кровь, – покачала головой Ичхако. – Наш мир удобрен кровью. Сколько мы живем на этой земле, столько омываем ею лестницы наших храмов. Я думала, ты сможешь это изменить.

Может, тогда наша жизнь изменится...

Бат понурил голову и отвернулся к окну. Его мать снова занялась бусами.

– Жрецы говорят, что близится конец нашей эпохи, – снова заговорила Ичхако. – На это указывает многое. Наши поля перестали приносить урожаи, наши города окружают постоянно множащиеся враги. В соседних городах уже хозяйничают юкчи и их сородичи с севера. Скоро и Чакаль постигнет такая же судьба.

– Как ты можешь говорить такое? – спросил пораженный Бат. – Неужели ты думаешь, что я со своими воинами не смогу защитить Чакаль от этих дикарей?!

– Ты не понимаешь, – покачала головой Ичхако. – Прошли времена нашей славы. Безвозвратно прошли. Ничего нельзя изменить. Правители больше не внушают народу почтение и ужас, их не считают равными богам.

– Когда мои воины прогонят юкчей, в Чакале и Пакале начнется спокойная жизнь. Пакальцы поделятся с нами урожаем, наши земледельцы научатся возводить такие же поля, как и в Пакале. Скоро все изменится к лучшему. Не переживай, – Бат старался говорить как можно убедительнее, хотя будущее внушало ему не меньше опасений, чем его матери.

Разговор Бата с Ичхако прервал Нар-Ам, который вернулся с севера, куда он отправился два дня назад на разведку. Бат вышел вместе с Нар-Амом, оставив грустную Ичхако заниматься ее рукоделием.

– Что ты видел на севере? – спросил Бат у Нар-Ама, когда они вошли в его покои.