Справа и слева вились по кольям высокие кусты помидоров. Перистая зелень была нежно-салатовой, как обычно при искусственном свете; зато мясистые плоды алели, точно крашеные. На грядках работали сборщики, несомненные родичи лакея в доме "Стального ветра".

В круглых соломенных шляпах, наподобие древнекитайских, в линялых штанах, закатанных выше колен, в кожаных передниках, толстые люди с плоскими, застывшими лицами, с дряблой шелушащейся кожей собирали помидоры и ссыпали их в мешки. Пухлые, как подушки, руки работали медленно, неловко, но без остановок. На висках, шеях и спинах Валентин увидел маленькие круглые шрамы, у многих острупившиеся.

- Это наши самки, - пояснила Ли. - А дальше, на сортировке и погрузке, - самцы. Мы обучаем их простейшим трудовым процессам, без всякой механизации... Есть, правда, безнадежные...

- А с безнадежными что? - поинтересовался Валентин. Ли отвернулась, и за нее ответил Ласперо:

- Безнадежные не относятся к человеческим существам, сударь, на них этика не распространяется.

Перед выходом из своей резиденции, раскупоривая бутылки, достойные отцы сообщили Лобанову, что недавняя попытка проникнуть в Улей (это было около трех лет назад) увенчалась частичным успехом. Обманув бдительность машин ураганным огнем наверху, клансмены с помощью бригады саперов-смертников подвели подкоп через граниты к нижним горизонтам ячеек. Тогда Улей еще не выставлял поле в толще планетной коры... Удалось похитить около сотни трутней, повредить "мозг". Но Улей уничтожил и подкоп, и солдат. Теперь подземное сооружение закрыто сплошным энергетическим пузырем. Вчерашних же наркоманов освободили от электродов и трубок, научили есть и двигаться; под руководством Эзры Ласперо, врача-психолога, получившего звание Целителя Душ, бывшим трутням заново прививают навыки гигиены, речи, а здесь, в теплицах, учат трудиться...

- Мы спасаем тех, кого можем спасти! - восклицал шумный Ласперо, а Магриби кивал, кротким и смиренномудрым видом напоминая мусульманского святого. - Право же, через одно-два поколения им уже будут доступны самые абстрактные идеи. Это ростки нового человечества Вальхаллы!..

- Нельзя ли мне поговорить с кем-нибудь из них?

Вопрос Валентина, заданный как можно более непринужденно, не застал хозяев врасплох. Вотан, шагавший чуть впереди, похлопывая себя перчаткой по бедру, жестом показал Ли на деревянный стол. Такие столы сливались в линию, перпендикулярную посадкам. Их украшали груды помидоров и весы. Сборщицы вперевалку сносили свою добычу по дорожкам, и обрюзгшие мертволицые мужики за столами наполняли чаши весов. Молодцеватые надсмотрщики что-то записывали, похаживая вдоль линии.

Ли бросилась бегом, на ходу отцепляя от пояса короткую палочку с кожаной рукоятью, род электрического стрекала; им она тыкала в спину выбранного приемщика, подгоняя его к дорожке, и палочка искрила, насмешливо треща.

Большой, как медведь, рослый человек в закатанных штанах встал перед Лобановым, безвольно уронив ручищи.

- Как тебя зовут? - обратился к нему проникатель.

Мокрые губы мужика разлепились и шлепали вхолостую, язык никак не мог повернуться нужным образом. Легкое движение Ли, треск...

- Пррр-хыгун.

Словно провернулись заржавевшие шестерни.

- А сколько тебе лет? Постойте, не трогайте его!..

Валентин обнаружил, что не может спокойно смотреть, как рядом кому-то причиняют боль. Даже миловидная Ли на минуту стала отвратительной, хотя, наверное, невозможно было иначе расшевелить этот мешок мяса.

- Тхррр... цать, - сказал Прыгун, и тусклые глазенки его, сидевшие, как изюминки в коме сырого теста, изобразили нечто вроде усилия мысли.

- Лет тридцать - по общему состоянию организма, - ввернул Ласперо. Спросите, кто он такой.

На сей раз Прыгун отрапортовал мгновенно, храпя и булькая, как чан с кипящей водой:

- Сорх-хтировщик тх... тх... томатов, сх-рредняя квалисси... фикация, пх-рриемный пн... пн... пункт чх... четх... четыре!

- Что значит - сортировщик?

У Прыгуна была безволосая, в шрамах от электродов, плоская голова равной толщины с шеей; вместо ответа он увел ее в жирные плечи и стоял так, свесив руки и бездумно моргая.

- Он не ответит, сударь, - засмеялась Ли. - Сортировщик проталкивает плоды сквозь отверстие в столе; если плод проходит, он так и падает под стол, если нет - его бросают в корзину...

- У вас тут есть два гениальных парня. Ухо и Носатый, - сказал Вотан, усердно осматривая один стол за другим, причем голова его поворачивалась неторопливо и ровно, как деталь механизма.

- Да, мой вождь! - сразу благодарно заулыбалась и заморгала Ли. Ее явно тяготил мрачноватый скепсис Лобанова. - Они отличают годные овощи от незрелых и порченых. Я повесила им на шею бляхи и разрешила бить других сортировщиков, если они ленятся...

Ласперо, стараясь разрядить обстановку, сказал со смехом:

- Ли, гоните этого гения обратно к столу, и пойдемте смотреть мастерские.

XIV

Мигель Суарес, старший сын клана, начальник братства мотопехоты, провел превеселую ночь в покоях своего ближайшего друга, начальника охраны художественных мастерских. Стыдно сказать, они еще с вечера отключили и телефон, и динамик оповещения (а что, собственно, могло случиться ночью в богом забытом Новом Асгарде? Опасаться некого, воевать давно уже не с кем...). Отпустив машину, пешком по морозцу Мигель возвращался в город. Старшего сына одолевал утренний хмель - то особое состояние, при котором мир кажется не слишком реальным, все проблемы - ничтожными, а люди сплошь веселыми и дружелюбными. Он шагал, распахнув подбитый мехом плащ и сдвинув на затылок фуражку с кокардой, готовый приятельски заговорить с первым встречным или с места в карьер броситься ухаживать за какой-нибудь пригожей сестрицей. Спешить было некуда, учения начинались только послезавтра.

Вдруг Суарес застыл на месте, отнюдь не протрезвев, но механически вытянувшись. От тепличного корпуса через расчищенный двор шли трое отцов-патриархов, окруженных рослыми неулыбчивыми ребятами из числа гвардейцев клана, "любимых сыновей". Рядом с Вотаном вертелась эта рыжая наставница трутней Ли.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: