С осознания данного факта начинается новая наука о любви, которую мы попытаемся ниже охарактеризовать как метакритику "чистой" любви. Слово "метакритика" означает исследование того, что остается после всякой критики; в данном случае, подвергая критике такое понятие, как "чистая" любовь, мы хотим существенно поколебать, урезать и права "чистого" духа, как абсолютного "бытия-долженствования".

Представляя себе, какой шум может подняться вокруг такой книги, которая, казалось бы, нападает на святую святых, на "чистую" любовь, мы, однако, отдаем себе отчет в том, что при всем при этом оказывается непоколебимой сама сила Божественного эроса, которая совершенно не занята самой собой и потому дает свободу всему остальному. С этих позиций любовь человека к самому себе не может выступать в качестве предпосылки его существования как личности. Мы не согласны с тем мнением, что любовь человека к себе - "это та начальная школа любви (и прежде всего любви к человеку), без овладения элементарной грамотностью в которой остаются недоступными "высокие университеты любви".* Однако если любовь понимать как субстанцию мира, то она действительно сосредоточивается лишь на самой себе. Такая любовь абсолютно бессильна. Ведь если народ, как говорит Шеллинг, "доведенный до грани отчаянья, в своем возмущении выбрал себе вождя", то он должен быть "совершенно свободен от каких-либо желаний и интересов и потому существует как глава народа отнюдь не для себя, но только для этого народа; подобным же образом существует и Бог".** Данные раздумья о Боге и судьбах Божественной любви актуальны для нашей действительности. В России крайности "чистой" любви и духа особенно сильны. Но в настоящее время все больше и больше усиливается эгоистический дух, грозящий затопить всю современность. Романтическая устремленность к никогда не бывшему и лучшему будущему, так характерная для многих русских философов и революционеров, разлетелась на части, как только это стремление в актах безмерной любви к грядущему переполнило само бытие. Но творческий эрос России неуклонно вновь и вновь размыкает круг событий. На место застоя и хаоса приходит нечто абсолютно подвижное, духовная жизнь.

______________ * См.: Ивин А.А. Многообразный мир любви // Философия любви. Ч.1. - С.391. ** См.: Шеллинг Ф.В.Й. Указ. соч. - С. 170.

Наша эпоха уже не в состоянии отвернуться от всего положительного и традиционного. В то же время она и не может начать мир сначала, заново построить его, пытаться навязать действительности абстрактные и общие представления, которые уже когда-то получили свое наиболее яркое воплощение в широко известных словах - Liberte, Egalite и Fraternite.**

______________ * * - "свобода, равенство и братство" (лат.).

Наше время страдает от многих бед, но спасенье не в абстракциях, а в науке, в непрекращающемся научном исследовании природы и духовного мира человека. Если "чистый" дух представить как стремление к "равенству", а "чистую" любовь - как "братство", то свобода есть то, что постоянно движется между ними. Данные абстракции, или чистые потенции мысли не должны существовать сразу вместе. Свобода не должна растворяться в противоположностях любви и духа, то есть не должна быть чем-то субстанциальным. Ну, а если нам вдруг возразят, что она в таком случае есть падшая свобода и по своей сути греховна, то необходимо сказать следующее: на небесах больше радости от одного раскаявшегося грешника, чем от десяти праведников.

* * *

Над темами, которым посвящена эта книга, я размышлял на протяжении десяти лет, начиная еще с работы над докторской диссертацией о философии И.Г.Фихте. Мне хочется поблагодарить доктора философских наук, профессора А.Ф.Кудряшева за ценные советы в процессе работы над рукописью, отдельные части которой обсуждались на его методологическом семинаре.

ВВЕДЕНИЕ

"Ожидание невозможного", которым, по словам Къеркегора, охвачены души самые великие,1* есть вообще та предельная точка, до которой может подняться чувственное сознание. Но человек на своем пути к истине взгромоздил различные Абсолюты, что является прямым свидетельством его стремления не к невозможному и даже не к новизне, а к нечто застывшему, неизменному и вечному. В определенной мере это понять можно, поскольку человек не только спрашивает о том, что дальше?, но и ограничивает свое бытие своим собственным домом, орбитами планет или циклами Млечного Пути, не только действует, но и созерцает. Человек заключен в этот мир, как утверждали пифагорейцы, точно так же, как когда-то был взят под Божественное око.2** И, тем не менее, человеческий дух вновь и вновь размыкает круг событий.

______________ * 1 См.: Къеркегор С. Страх и трепет: Пер. с дат. - М.: Республика, 1993. С. 23. ** 2 См.: Schelling F.W.J. Philosophie der Offenbarung. - Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1993. - S.198.

Вероятнее всего, мы явились не в тот мир, каким он предстает нам сейчас.3* Иной человек вообще приходит слишком поздно, и если верно то, что позади него лежит мудрость веков, то и поздний приход в этот мир обосновывается лишь единственным стремлением избегнуть душевной печали.4** Нам следует помнить, что в системе человечества и поныне еще жива память о совершенном человеке, о той радости или звенящей свободе, которая иногда прорывается к нам через века. Однако это не просто воспоминание, это и неоспоримый жизненный факт: наша земная ваза неизбежно разрушается, как только оказывается переполненной жизненными соками; тем более, она слишком хрупка, чтобы выдержать Божественную полноту.5*** Потому-то мы и вынуждены постоянно запаздывать, спасаясь от стремительного напора времени. Тот же, кто приходит в этот мир вовремя или задолго до отведенного ему срока, принуждается к нарушению привычного хода вещей и сразу же уходит, как только его миссия оказывается исполненной.

______________ * 3 Ibid.: S.198. ** 4 "Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь". - Екклес.1, 18. *** 5 "Лишь только краткое время, человек выдерживает Божественную полноту". - См.: Georges Leyenberger. Metaphores de la presence. II. La philosophie de Holderlin. Editions Osiris, 1994. - P. 5.

Современная нам эпоха, которую философы называют эпохой "конца человека", есть время, когда Вселенная уже почти совершила один оборот. Требуется мысль, чтобы мир вообще замкнулся.6* Сама мысль об "универсуме", возникшая в результате каких-то глубинных потрясений в сознании, ярко свидетельствует об этом. Замкнутый характер философских систем свидетельствует о нашем приближении к той предельной черте, за которой уже не открывается принципиально новая реальность. Все то, что человечество пережило в сознании, оно уже почти пережило в жизни. Методологическая ориентация на сознание как на "данность" практически себя исчерпала. Феноменология Гуссерля - лишь теоретическая констатация данного факта. Другими словами, то, что достигает теории, навечно умирает для жизни. Таков неумолимый закон универсума.

______________ * 6 См.: Хазиев З.А. Многообразие бесконечности универсума (философский анализ). - Авт-т дисс. канд. философских наук. - Уфа, 1999. - С. 20.

Однако история человеческих страстей и идей разворачивалась все же медленно. Затем она постепенно убыстрялась. Но вплоть до конца XVIII века мысль человека все еще свободно парила над бытием, хотя в потенциальной форме она уже в те времена заключала в себе опасность катастрофы. Шеллинг предвидел правильно, когда заявлял, что ныне человек сам стал властелином космических потенций или производящих причин.1* Силой своей мысли он не только попытался править миром, но и страстно захотел воздвигнуть на место старого новый мир. Однако вместо всего этого он получил лишь нечто абсолютно подвижное, духовную жизнь, под натиском которой природа хотя и отступила, но повернулась к человеку другой, чуждой ему, стороной своего лица.

______________ * 1 См.: Schelling F.W.J. Philosophie der Offenbarung. - S. 201.

В настоящее время острие природы оказалось направленным прямо на человека. Овладевая производящими причинами, человек был вынужден значительным образом сузить границы своего личностного бытия, "стать субъектом", как сказал бы М. Хайдеггер. В теории данный поворот ярко обозначился в трансцендентальном идеализме, выразившись в понятии фихтевского "чистого Я". Это "Я" уже тогда свидетельствовало о том, что история, однажды начавшись, должна подойти к своему концу. И сегодня мы лишь прокручиваем ее в своей памяти, обнаруживая то, как все истинно человеческое и великое, чем до сих пор жил человек, уже приблизилось к крайней точке своего самовыражения, как все "слишком человеческое" и "сверхчеловеческое" (Ф.Ницше) грозно заявляет о себе. Продолжает действовать, таким образом, старый закон диалектики: все "чистое" и "благородное" может выступать в реальной жизни лишь как "нечистое" и "заурядное". "Нечистое" не может оказаться подвергнутым огульному отрицанию, поскольку является необходимой и естественной формой проявления "чистого Я". Итак, напрягая свою чистую субъективность, выражающуюся в "благородной" воле к созданию нового мира во времени, человек вместе со старым миром вынужден был отказываться и от своей подлинной природы, постепенно гася "антропологическое солнце" философии, а вместе с ним и любовь, как фундаментальнейшую форму связи между человеческими существами. Уже Л.Фейербах остро почувствовал этот кризис идеи субъективности, исходящей из приоритета "любви к дальнему" над "любовью к ближнему". Но человечеству требовалось практически пережить все это, прежде чем данная идея смогла, наконец, достичь стадии самосознания. Если бы народы, образующие систему человечества, мыслили и чувствовали одинаково, то история давно бы завершилась. Дело заключается в том, что лишь отдельные части человечества мыслят по какой-то взаимной симпатии, тогда как все оно, рассматриваемое как одно единое целое, представляет собой далеко не однородную массу. Хотя та или иная эпоха и задерживает на одном месте всю массу хронологического времени,1* космическое время, связанное с действием производящих причин или потенций, не удается удержать никому. Каждый народ охвачен той или иной производящей потенцией или же действием сразу нескольких духовных потенций. Но даже он оказывается бессильным перед временем.