Он вошел в небольшое, великолепно обставленное помещение, где за столом, на котором стояли три телефонных аппарата, сидела какая-то девушка. Тут же была пишущая машинка фирмы IBM с печатающим узлом типа «мяч для игры в гольф», переговорное устройство и магнитофон.

Девушка поразила Гарри: хотя она была прекрасно сложена, одета в модное черное платье, вылощена и безукоризненно причесана, она походила в его глазах на бесполую фотографию давно умершей женщины. Ее лишенное выражения лицо, безупречно выщипанные брови, покрытые бледной помадой губы лишь подчеркивали отсутствие всякого обаяния. В ее присутствии он чувствовал себя немного неловко, словно находился в обществе робота.

– Мистер Эдвардс?

Даже в ее голосе звучал металл, будто вы слышали плохое воспроизведение записи.

– Он самый, – отозвался Гарри, который не любил проигрывать в глазах женщин, и одарил ее обворожительной улыбкой.

Никакого впечатления его улыбка на девушку не произвела. Она нажала на кнопку, затем, подождав, произнесла:

– Мистер Эдвардс пришел, сэр.

На переговорном устройстве загорелась зеленая лампочка. Очевидно, мистер Шейлик не желал надрывать голосовые связки. Он предпочитал нажимать на кнопки, а не разговаривать.

Поднявшись из-за стола, секретарша изящной походкой направилась к двери в дальнем конце комнаты и, открыв ее, шагнула в сторону.

Подобная процедура произвела на Гарри впечатление, он снова попытался очаровать девушку своей улыбкой, которая снова отскочила от нее, как мяч для гольфа – от каменной стены.

Молодой человек вошел в просторную, залитую солнцем комнату, со вкусом обставленную стильной мебелью и увешанную картинами, возможно, кисти великих мастеров, а возможно, и нет.

За огромным столом восседал низенький упитанный господин, куривший сигару, который положил свои пухлые руки на массивное пресс-папье. Гарри решил, что ему лет сорок шесть. Смуглое лицо, коротко подстриженные черные волосы, выпуклые черные глаза, рот для захвата пищи, но не для улыбок. По виду – армянин или египтянин. Спокойный, испытующий взгляд, в котором чувствуется сильная натура. Черные глаза-бусинки внимательно изучают посетителя, медленно направляющегося к столу. Они просвечивают его, словно рентгеновский аппарат. Подойдя к хозяину кабинета, Гарри ощутил неловкое чувство, словно этот низенький толстяк знает его лучше, чем он сам.

– Садитесь, мистер Эдвардс, – произнес тот с заметным акцентом, показывая на стул пухлой рукой.

Гарри повиновался. Он жалел, что час назад развлекался с Тони. Он чувствовал себя немного обессиленным, а у него создалось такое впечатление, что этот толстый коротышка не станет терять время на обессиленных кандидатов, которым он намерен предложить подобного рода работу. Эдвардс сел прямо, пытаясь придать себе умный вид.

Шейлик втягивал в себя густой, ароматный дым сигары, затем выпускал изо рта, точно из кратера небольшого, но весьма активного вулкана. Взяв со стола листок, в котором Гарри узнал его письмо с предложением своих услуг, просмотрел его за каких-то несколько секунд. После чего разорвал и выбросил в убирающуюся мусорную корзину.

– Так вы вертолетчик, мистер Эдвардс? – спросил толстяк, снова положив ладони на пресс-папье и разглядывая пепел на кончике сигары с большим вниманием, чем своего посетителя.

– Совершенно верно. Я увидел ваше объявление и решил…

Толстяк поднял пухлую руку, оборвав Гарри на полуслове.

– Чушь, которую вы про себя написали, во всяком случае подсказывает, что у вас богатое воображение…

Молодой человек словно окаменел.

– Я вас не понимаю, – произнес он. – Что вы имеете в виду?

Стряхнув с кончика сигары пепел в золотую чашу, стоявшую у его локтя, толстяк продолжал:

– Я убедился, что ложь ваша занимательна. Я распорядился провести расследование вашего послужного списка. Вы Гарри Эдвардс, вам двадцать девять лет, уроженец штата Огайо, США. Ваш отец владел станцией обслуживания, приносившей ему приличный доход. Получив достаточное образование, вы стали работать у своего отца и разбираться в автомобилях. С отцом вы не ужились. Очевидно, виноваты в этом были оба, но это меня не интересует. У вас появилась возможность научиться летать. Вы ею воспользовались. Вы талантливый механик. Нефтяной магнат из Техаса нанял вас в качестве воздушного извозчика и хорошо оплачивал ваши услуги. Вы накопили денег. Работа вас перестала интересовать. Вы познакомились с одним дельцом, который убедил вас заняться тайными перевозками мексиканских сельскохозяйственных рабочих в Штаты. Деньги это приносило немалые, и после того, как сезон прошел, вы решили заняться контрабандой. Отправились в Танжер, купили самолет и стали перевозить разного рода нелегальные грузы во Франции. Некоторое время, как это бывает с контрабандистами, вы прилично зарабатывали. Однако, подобно многим контрабандистам, стали жадничать и допустили ошибку. Вас арестовали. Пока вы дрались с полицейскими, ваш второй пилот сумел взлететь в воздух. Он продал ваш самолет и положил деньги на ваш счет, чтобы, спустя три года выйдя из французской тюрьмы, вы их смогли получить. Вас выслали из Франции, и вот вы здесь. – Затушив сигару, Шейлик посмотрел на посетителя. – Моя информация точна, как вы полагаете?

– Все правда, – засмеялся Гарри, поднимаясь со стула. – Ну что ж, попытка не пытка. Не стану отнимать у вас время.

Толстяк указал ему рукой на стул:

– Садитесь. Полагаю, вы именно тот человек, которого я ищу. Вы можете подтвердить, что имеете свидетельство пилота и умеете управлять вертолетом?

– Ясное дело, – заявил Гарри, достав пластиковую папку, которую захватил с собой, и положил ее на стол. Затем снова сел.

Внимательно изучив содержание папки, Шейлик вернул ее гостю.

– Меня это вполне устраивает. – Достав из ящика стола очередную сигару, толстяк тщательно осмотрел ее, затем золотой машинкой обрезал конец. – Мистер Эдвардс, правильно ли я понял, что вы готовы заняться и не вполне законными операциями, лишь бы вам хорошо платили?

– Я хотел бы кое-что уточнить, – улыбнулся Гарри. – Что вы имеете в виду под словами «не вполне законные»?

– Речь идет о трудной, расходящейся с нормами этики работе, не имеющей отношения к полиции, но весьма выгодной.

– А не смогли бы вы сказать мне что-то более определенное?

– Я предлагаю вам три тысячи долларов в неделю за работу сроком три недели. По ее окончании у вас в кармане окажутся девять тысяч долларов. Работа связана с некоторым риском, но я вам обещаю, что полиция ни во что не станет вмешиваться.

Гарри словно застыл на месте. Девять тысяч зелененьких!

– И в чем же заключается риск?

– Будет сопротивление. – Шейлик посмотрел на кончик сигары бесстрастными выпуклыми глазами. – Но ведь жизнь состоит из противоположностей, разве не так, мистер Эдвардс?

– Что именно я должен делать/чтобы заработать эти деньги?

– Об этом вам сообщат нынче вечером. Вы будете не одиноки. Риск и ответственность будут распределены между несколькими лицами. Единственное, что я должен сейчас сделать, – это выяснить, согласны ли вы выполнить работу сроком три недели за девять тысяч долларов.

– Да… Готов, – не колеблясь ответил Гарри.

– Хорошо, – кивнул Шейлик. – Тогда вы должны прийти сюда сегодня вечером в двадцать один час. Я познакомлю вас с остальными членами команды и объясню ваши задачи. – Слабо махнув пухлой рукой, толстяк дал понять, что разговор окончен.

Пилот поднялся.

– Прошу вас никому не сообщать о своем задании, мистер Эдвардс, – добавил он. – Можете считать его совершенно секретным.

– Конечно, я никому ничего не скажу. – С этими словами Гарри вышел из помещения.

Сидевшая за канцелярским столом девушка поднялась и открыла ему дверь. На этот раз Гарри было не до улыбок. Мысли его были заняты совсем другим. Девять тысяч долларов! Это тебе не кот начхал!

Секретарша проследила за тем, как Эдвардс вошел в лифт, после чего снова села за стол. Прислушиваясь, некоторое время не двигалась. Не услышав никаких звуков из кабинета, осторожно выдвинула ящик стола и выключила небольшой магнитофон.