Значит, снова прислали стихи человеку, у которого из-за его сильной программы самообучения весь день занят и расписан буквально до секунд. И я снова эти стихи вынужден был прочитать и даже записать второй раз в жизни и второй раз в бортжурнал: "С 5.30 до 5.35 читал стихи… С 5.35 до 5.45 думал о том, зачем и кто бы мог их мне прислать".

Я стал сравнивать первые и вторые стихи. Такое впечатление, что кто-то и что-то обо мне уже знает или, по крайней мере, догадывается о чём-то… В первых стихах написано: "…Идёшь на бой, лицо открой! — Вот смелости начало…" А во вторых стихах: "Находят птицы без приборов гнёзда". Обратите внимание, "находят без приборов гнёзда", летят "сквозь облака, туманы и дожди", "летяг они в рассвет и ночью поздней, проделав сотни миль пути", и, главное, что "им ветер не сопутствует", я подчёркиваю: "не сопутствует". Это уже просто какой-то намёк и ещё, что "земные не зовут огни". А дальше про чувства: "Значит, они чувствуют, значит, что-то чувствуют, только что же чувствуют они?" Похоже, кто-то просто хочет ввинтиться мне в душу и узнать, что же я чувствую и чувствую ли я что-нибудь вообще?.. Вот так, разгадывая эту стихотворную загадку, я шёл к дому по тротуару, стараясь шагать по линии лунного терминатора. (Терминатором называется граница света Солнца и тени Луны, падающих на Землю.) Шагать по земному терминатору неинтересно. Температура солнечного света и лунной тени, наверно, одинаковая. Интересней, конечно, шагать по терминатору Меркурия. Там освещённой стороне температура плюс пятьсот градусов… а в тени — минус двести… На этой мысли я остановился. Терминатор терминатором, а кто же за мной всё-таки крадется?.. Кто-то охотится, вероятно, за секретами моих тренировок. В нашей школе не только Маслов, но и многие другие ребята хотят стать космонавтами. Поэтому, наверно, я и Самсонова как-то на карусели встретил с девчонками. Но он просто катался. А второй раз без девчонок был. И на меня всё время подозрительно смотрел. В Сандунах Дудасов прошлый раз сказал: "Ты что это пятый раз паришься?" Ничего, если они и будут космонавтами, то самыми обыкновенными… с дублёрами… А я буду, как мне ясно, сверхкосмонавтом. Лидером я буду. Первым в мире. Первым и самым подготовленным к сверхкосмическим сверхполётам изо всех людей на всём земшаре. Размышляя об этом, я завернул за угол и, прыгнув с терминатора в тень, спрятался в первом попавшемся подъезде. Расчёт был простой: ничего не подозревающий шпион выскочит из-за угла и тем самым раскроет свою жалкую личность. Не успел я об этом подумать, как из-за угла появился Сергей Колесников. Я его сразу узнал по длинной шее, даже в темноте. Антолог таинственных случаев. У Колесникова шея была длинная, как у жирафа, и вертючая. Когда Колесников скрылся из виду, я вышел из своего укрытия и поспешил домой.

По своему железному расписанию я каждый день в десять часов вечера уже лежу в постели. Пусть даже в это время по телевизору передают запуск новой ракеты в космос, всё равно я сплю. Если хочешь стать сверхкосмонавтом и чедоземпром, приходится себе во многом отказывать.

Наш дом находится совсем недалеко от школы. Поэтому сегмент земного шара, залитый асфальтом и именуемый Садовым кольцом и отделяющий мой дом от школы улицей Воровского, я проскочил пулей.

Я торопился, так как по жизненному расписанию моего сегодняшнего вечера время несколько уплотнилось. У уже говорил, что каждый день в десять часов вечера что бы ни случилось, я должен лежать в постели. А до сна я должен был ещё успеть позаниматься геодезией и астрофизикой. И самое главное, провести первую тренировку терминатора планеты Меркурий. Я, конечно, вполне мог уложиться в расписание, если бы мне не надо было предъявлять дневник моему отцу. Прочитав дневник, отец обязательно затеет со мной разговор, который совсем не предусмотрен моим расписанием. Потом в наш разговор вмешается мама. Мама начнет меня защищать, отец начнет с ней спорить. И на это тоже можно потратить уйму такого нужного времени.

Когда я влетел в прихожую, ни отца, ни матери дома не было. Я сделал по расписанию первым делом вот что: налил в металлическую мензурку простейшее соединение водорода с кислородом. Довёл до точки кипения. В фарфоровый тигель всыпал шесть граммов синепсиса. Смешал синепсис с тремя ложками полиозы. Тонкую пластинку, содержащую элементы фосфора и кальция, соединил с толстой пластинкой аминокислот и… ну, в общем, короче говоря, это я просто выпил стакан чаю с сахаром и съел бутерброд с сыром! Потом я положил дневник в папиной комнате на стол, на самом видном месте. Я уже собирался вернуться в свою комнату, когда заметил на столе кипу газет. Читая газеты, отец всегда подчёркивает в них отдельные статьи, фразы и даже слова. Я пересмотрел, что и где он подчеркнул на этот раз: в «Известиях» и в «Комсомолке» в основном он подчеркнул статьи о воспитании подростков. Во вчерашней «Вечёрке» был подчёркнут какой-то фельетон на финансовую тему (мой отец, дорогие товарищи потомки, работает фининспектором и часто выезжает делать ревизии. Кроме того, он всегда занят, потому что работает над диссертацией. Меня он тоже часто ревизует, так как считает, что я стал "невозможным человеком", «невозможным» — это слово мы, конечно, оставим на его совести!).

Итак, в «Вечёрке» подчёркнута статья на какую-то финансовую тему и ещё был обведен красными чернилами какой-то фотоснимок и рядом поставлен жирный вопросительный знак.

Минуточку, минуточку! На фотоснимке, между прочим, изображены я и мой тренер по самбо. А вопросительный знак стоял потому, что физиономия на снимке в газете была моя, а имя и фамилия под снимком не мои. Я занимался в кружке самбо под чужой, конечно, фамилией. И главное, я сфотографирован без моего ведома и согласия, Я даже на этого корреспондента и внимания-то не обратил. Когда же это он успел меня щёлкнуть? Я ещё раз перечитал надпись под снимком: "Заслуженный мастер спорта Алексей Рогунов, в прошлом известный самбист. Сегодня он тренер спортивного комплекса «Самбо» в микрорайоне Чертаново. Алексей Рогунов подготовил несколько спортсменов-разрядников. На снимке А.Рогунов с группой новичков перед началом тренировочных занятий. В правом углу портрет Коли Горлова — одного из самых способных спортсменов". И ниже: "Фото В.Фёдорова".

Ну, знаете, товарищ Фёдоров, если вы и другие фотокорреспонденты уже сейчас начнут меня снимать во всех кружках, в которых я занимаюсь (к примеру, скажем, в планёрном, в парашютном и так далее и тому подобное), и в каждом, естественно, под другой фамилией, если эти снимки и другие начнут появляться часто в нашей прессе, то я буду вынужден со всей категоричностью поставить вопрос перед ТАСС ребром: или я, или фотокорреспонденты!..

Я и так имею неприятности. В воскресенье шёл с отцом по улице Горького, вдруг передо мной и моим отцом вырастает один парень из парашютного кружка и говорит: "Семён Старовойтов, привет! Завтра прыжки с крыши!" Сказал и как ни в чём не бывало пошёл дальше. У отца, конечно, очки сразу же на лоб полезли.

— Почему он тебя называет Семёном?.. Да ещё Старовойтовым? Да какие прыжки? Да с какой крыши?.. И почему с крыши?..

— С какой крыши?.. "С какой, с какой"!.. Ну, вышку мы так называем! Парашютную вышку! Слэнг это. Жаргон!

— А почему он тебя называет Семёном Старовойтовым?..

— Ну, обознался! Ну, за другого принял! Ну, похож я на какого-то Семёна Старовойтова!

И почему нужно всё обязательно превращать в трагедию?! Неужели нельзя из этого сделать хотя бы героический эпос? Ну, чтобы отреагировать на слова того паренька хотя бы вот такими словами:

"А ты у меня, оказывается, сынок, не только Юрий Иванов, ты у меня ещё и Семён Старовойтов!" — и добродушно рассмеялся бы при этом. И я бы тоже ухмыльнулся сурово и сказал: "Да, папа, я у тебя не только Юрий Иванов, я у тебя ещё и Семён Старовойтов, и Николай Горлов, и ещё Костя Филимонов, и Сергей Тарасов…"