Понятно, что само преступление было совершено без свидетелей. Но, как показывает жизнь, свидетели почти всегда находятся. Старик, смотревший в окно на любимую звезду, подвыпивший гражданин, возвращавшийся с гулянки, девицы-красавицы с «Трикотажницы», пробегавшие мимо замороженной стройки бодрым галопом к своему общежитию после встречи с очередным «суженым» или возвращаясь с вечерней смены, рассеянная владелица любимого карликового пинчера, забывшая его выгулять в девять вечера в связи с показом по каналу НТВ-плюс матча боксеров-тяжеловесов из Майами… Словом, свидетели всегда найдутся

Установка же для самого Петруничева и "старого лейтенанта" Гвоздева была простая, — искать преступника. А не преступников. Потому что Людмила Викторовна Конюхова, когда ее вчера поздно вечером он провожал от здания ГУВД до общежития ГУВД для малосемейных, где у Людочки была комната с крохотной кухонькой и сидячим душем, совмещенным санузлом, прежде чем разрешить Петруничеву ее поцеловать на прощанье, сказала.

— Сережа, — там, за забором, возможно, было несколько человек. Но следы оставил один. И на ногах его скорее всего были кроссовки 40 — го размера. И курил он "Марлборо", — поймаешь его, — я однозначно докажу, что на окурке его слюна, на месте — его запах, след — от его ноги.

— Я поймаю его, Люсенька, — заверил капитан.

— И еще, Сережа. Убитая была женщиной невысокого роста. Наш преподаватель в Рязани, специализировавшийся до школы милиции на экспертизе при раскрытии изнасилований с последующим убийством жертвы, не раз нам говорил: насильники и убийцы как правило выбирают жертву ниже себя ростом. Но не намного. Рост метр шестьдесят пять — метр семьдесят, хрупкого телосложения, возможен диабет или склонность к диабету, — в слюне на окурке повышенное содержание глюкозы-6, 8. Вот такого преступника ты и должен найти.

— Да, тут начать и кончить. Ладно, если что завтра с утра узнаешь дополнительно, сразу сообщи. Я буду на «Трикотажнице», что-то мне подсказывает, что девушка убитая работала там.

…Ночь прошла беспокойно. Снова и снова в кошмаре худощавый, метр семьдесят ростом, весь татуированный рецидивист на ее глазах насиловал беззащитную девушку, и лейтенант милиции Л. В. Конюхова ничего сделать не могла. Ей хотелось кричать. Но крик из горла не вырывался. И ноги были ватные. И руки ей не повиновались…

Закончив свое гнусное дело, татуированный уголовник стал демонстративно — с оттягом и размахом — наносить колото-резаные раны умирающей и бьющейся в агонии девушке, при этом он нагло затягивался «Марлборо» и сплевывал сквозь искрошенные кариесом зубы желтую слюну.

Утренний кофе, заваренный по-турецки, с гущей, в подаренной покойной мамой «турке», не прибавил бодрости. Во рту у никогда не курившей Людмилы Викторовны был вкус сигарет «Марлборо», а на пальцах, как ей показалось, был желтый налет закоренелого курильщика. Она долго терла щеткой пальцы в раковине, пока не убедилась, что это были следы кофе, легко, естественно, отмывшиеся.

…

— А вот на это я советовал бы обратить особое внимание, — заметил с неистребимым еврейским акцентом добрейший доктор Каценеленбоген. И он указал пальцами в тонкой резиновой перчатке на пальцы жертвы. — Вычистите подногтевое содержимое, там могут быть частицы кожи убийцы.

В ответ на застывший в глазах молодого эксперта ГУВД вопрос, Каценеленбоген добавил:

— При такого рода изнасилованиях с убийством почти всегда имеет место борьба, даже если жертва — личность совершенно безвольная, она инстинктивно начинает сопротивляться, если насильник начинает предпринимать новые действия, направленные уже на убийство с целью сокрытия первого преступления. А значит, преступник в 80 % случаев оставляет какие-то следы.

Однако следов не было. Во всяком случае тех, которые искала Конюхова, чтобы пустить по следу своего суженого.

А пока — все новые и новые экспертизы, проводимые экспертом Конюховой в криминалистической лаборатории УВД, лишь подтверждали уже сложившиеся версии…

9 августа 1998 г. Версии

— Полковник прав, — хмуро бросил. Петруничев, когда следственная и оперативно-розыскная группы ГУВД собрались в кабинете зам. нач. по оперативной работе на своего рода производственное совещание.

— В чем? — виновато спросил Деркач.

— А в том, что пока что мы не работаем.

— То есть, как не работаем?

— А так, работает на весь ГУВД одна Людмила Викторовна. У нее есть хотя бы какие-то результаты.

— Ну, к чему такая самокритика, — оперативники установили, благо что лицо неплохо сохранилось, внешний облик убитой…

— Если бы еще следствие дало нам "внешний облик убийцы", мы бы уже были в пути, — прервал его Петруничев.

— Был сделан предполагаемый портрет девушки при жизни, чтоб фотографией трупа не пугать людей, — словно не слыша старшего товарища продолжал Деркач, — это изображение было предъявлено сотням людей-жителей окружающих домов, — это Вы правильно, товарищ Петруничев, предположили, что жертва скорее всего живет неподалеку, — иначе чего ей делать в столь поздний час тут. И мы установили, что убитая — работница «Трикотажки» Людмила Багучева…

— И что дальше? — раздраженно прервал его Петруничев.

— Сереженьки, — Конюхова встала во весь свой немаленький рост и умоляюще протянула красивые руки к двум спорящим. — Ну что нам ссориться. Общее же дело делаем, тут надо спокойно сесть…

— Вот мы и сели, а что толку, — ворчал Петруничев.

— И рассудить, — кому это могло быть выгодно?

— Что — выгодно? Изнасиловать девушку?

— Ну, это фигурально говоря. Имею в виду, что нам нужно выстроить несколько версий, после чего распределить людей в наших невеликих по числу бригадах и начать разработку каждой из версий…

— Людмила права, — бросил потирая грудь/страсть как курить хотелось, но в присутствии дамы Петруничев курить не разрешал/, "старый лейтенант" Гвоздев. — И, учитывая возраст и опыт, не в обиду Вам, Сережа, пусть бы первым выступил Сергей Михалыч. Набросаем версии и пойдем по следу. Поймите, мы, оперативники, не может просто так "искать", — нам нужно, как говорится, "техническое задание". Кого искать?

— Ладно. Чего нам тут делить. Все свои. Я без обид, давай, Сергей Михалыг.

— Петруничев встал, хотя и так сидел за своим письменным столом и был в центре внимания:

— Добро. Я так полагаю, что перед нами, — пока по имеющейся картине, изнасилование. Вопрос к присутствующим, — изнасилование ради, так сказать, удовольствия, извини, Людмила Викторовна, не сочти за пошлость, или изнасилование в совокупности с огрублением?

— Пока не доказано, что имело место ограбление.

— Вот именно, что «пока». Ограбление могло быть главной целью нападавшего. А уж потом, во время борьбы с жертвой, могла возникнуть мысль об изнасиловании.

— Но могло быть и наоборот?

— Могло. В любом случае, это будет первая версиям: нужно установить, не была ли у убитой похищена какая-нибудь ценная вещь.

— Какие ценные вещи у одинокой, как выяснили ваши оперативники, работницы «Трикотажки»? 3олото-брильянты? — усмехнулся Деркач.

— Да, как ни странно это предположить, и золото, и брильянты. У нас в третьем микрорайоне старушка отравилась. Болела тяжело, рак горла у нее был, никому ничего сказать о завещании не смогла, а сил написать не было. Только и написала на клочке бумаги — "перстень Верочке…" И умерла. Оснований возбуждать уголовное дело не было Но на всякий случай и из прокуратуры, и от нас люди подъехали, — установили, что ничего из квартиры старухи не было похищено. Я и обратил внимание на перстень, — красивой работы. А камешек — такой же как у Зинаиды в «Продмаге» на углу Ленина и Кирова. Ежу бритому понятно, что такие большие-с ноготь на большом пальце, драгкамни не бывают. Но, прежде чем искать эту «Верочку» среди не выясненных родственников старушки, оценили перстень у специалиста. Оказался натуральный изумруд. Матушка всю жизнь впроголодь прожила при советской власти, а перстенек огромной ценности не продала. Для «Верочки» берегла…