Мерзавцы, совсем обленились соображать чего-либо..., - гремел Буксман удаляясь.

Валерий вызволил из рукава успевшую было потухнуть папиросу и чиркнув спичкой вновь предался праздности. Однако не успел он делать и двух затяжек, как откуда-то сбоку вынырнул Кедря и сразу обрушил на Валеру поток свежих новостей:

Итак, карась, выезд батальона по трэвоге отмэняется.

Кедря с ехидцей усмехнулся и продолжал:

Этим умникам в акадэмии тэперь очэнь много знаниев дают, Исаков - полный болван, он и за два часа колонну не построит, так чтобы не совсем в дерьме оказаться, решили отправить в район развертывания только пэрвую роту. Остальные остаются и сдают комиссии нормативы на нашем полигоне. Кстати, карась, ты тоже в комиссии - будешь принимать у трэтей роты зачет по мостовой подготовке.

Мимо дверей техчасти громко бухая сапожищами пробежал куда-то дежурный писарь. В тот же час, в динамиках громкой связи запищало, забулькало и потом оттуда донесся едва узнаваемый голос майора Федорова:

Офицерам штаба в восемь пятнадцать быть на малом плацу с тревожными чемоданами, - динамики клацнули и затихли. Валерий посмотрел на часы - восемь ноль пять, да, Виктор Петрович, тревожного чемодана то у меня нету.

Не дрейфь, карась, возьми чемодан Зиновьева, ему ведь не надо раз он в отпуске. А чемодан я еще позавчера видал за вторым шкафом, что у окна.

Обрадованный, что дело так легко разрешилось, Валера быстро разыскал за шкафом уставной тревожный чемоданчик "размером шестьдесят на сорок и на двадцать" и бегом направился к месту сбора на малый плац.

На небольшом очищенном от снега пространстве в две разомкнутые шеренги угрюмо стояло и мерзло штабное офицерство. Валерий быстренько пристроился на левом фланге за майором Рыбиным из мобгруппы и также как все поставил на землю справа от себя свой чемодан.

Интересно знать, что там у Зиновьева лежит, - подумал Валерий, - вроде должно быть по уставу мыло, полотенце, смена белья, жратва и чего-то там еще, ладно, авось пронесет.

Становись!

послышалась вдруг команда старшего из офицеров майора Попченко.

Товарищ полковник, офицеры штаба по вашему приказанию построены.

Вольно! У Вас, Попченко, надеюсь все в порядке, как всегда. Давайте, показывайте, что у вас там, - начал Буксман с нашего начальника продовольственной службы.

Так, смену белья вижу, консервы вижу, фонарик - хорошо! Где планшет, курвиметр, измеритель? Не вижу!

Товарищ полковник, я же начпрод, мне планшетка ни к чему...

Для вас, Радченко, одтельного устава не писали, объявляю вам замечание.

Есть!

Дальше!

Начальник вещевой службы капитан Ионку!

Показывайте, что там у вас...

Так. вижу, это что?

Электробритва, товарищ полковник!

Едренамать! Ионку, где вы будете втыкать ее в лесу? В задницу себе? Там где мы будем воевать, для вас на деревьях еще розеток не наделали... Ладно, дальше.

Старший инжэнэр автотракторной службы капитан Кедря!

Открывайте, Кедря. Так, вижу, хорошо, вижу, хорошо, вижу, молодец, так, а награды где? В тревожном чемодане офицера должны быть его правительственные награды.

У мэня их очэнь мало, товарищ полковник, мне стыдно их с собой носить.

Вы все смехуечками Кедря, всю службу смехуечками. Оттого у вас и наград мало. Дальше!

Старший инженер техчасти капитан Синицын!

Где чемодан?

Я вчера только из командировки, товарищ полковник!

Товарищ капитан, за халатное отношение к служебным обязанностям объявляю вам выговор.

Есть!

Дальше!

Старший инженер-мостовик лейтенант Андрейчик.

Откройте ваш чемодан.

В груди у Валеры екнуло. Он нагнулся и непослушными на морозе пальцами стал ковырять жгучие холодом блестящие замочки. Чемодан нехотя открылся и взорам офицеров явилось наполнявшее его содержимое.

Сука спортсмен Зиновьев с этим чемоданчиком на тренировку ходил, - запоздало пронеслось в бедной Валеркиной голове.

В чемодане, помимо стоптанной пары резиновых тапок и грязных тренировочных штанов, лежала колода игральных карт, пустая бутылка из под жигулевского пива, упаковка дефицитных индийских презервативов "кох-и-нор" и журнал Работница за август прошлого года.

Что это, Андрейчик? Змеиным шепотом спросил Буксман.

Смена белья, остатки продовольствия и предметы личной гигиены, товарищ полковник, - ответил Валерий с нервной бравадой в голосе.

В двенадцать ноль-ноль зайдете ко мне со снаряженным по уставу тревожным чемоданом, товарищ лейтенант, доложите, - обрезал Буксман и вдруг, повернувшись к начальнику штаба заорал, - Это что за чучело там стоит? Это блядь, что за чучело там стоит, я вас спрашиваю? Я полчаса здесь хожу и все думаю, что за хреновина такая там стоит?

Буксман орал в рожу опешившему начштаба и тыкал пальцем в сторону одиноко маячившей возле казармы первой роты фигуры солдата, облаченного в общевойсковой защитный костюм с надетым на голову противогазом. На груди солдата висел прибор радиохимической разведки, солдат видимо уже сильно замерз и даже под резиновой зеленой маской угадывалась зеленая безысходная тоска.

Это наблюдатель, товарищ полковник.

Наблюдатель чего?

Наблюдатель радиохимической обстановки, товарищ полковник!

А что, все кругом уже отравлено?

Никак нет, товарищ полковник!

Тогда на хера он противогаз напялил, чтобы лучше видеть и слышать, так, я вас спрашиваю?

Мерзавцы, ничего думать башкой не хотят! Все свободны до девяти ноль-ноль. Офицерам, назначенные в комиссии по приему нормативов, явиться на полигон к местам сбора рот.

Кажется пронесло, - подумал Валерий и побрел вместе с продрогшими сослуживцами в сторону штаба. 7.

В третьей мостовой роте, куда Валеру назначили проверяющим, за последние два года сменилось три командира. Каждый из них был по-своему хорош и в меру сил и талантов постарался оставить свой след в деле укрепления боеготовности вверенного подразделения. Командовавший до недавнего времени третьей ротой старший лейтенант Костя Султанбеков полгода тому назад сошел с ума и вместо организации процесса боевой учебы занялся личной подготовкой к семнадцатым Олимпийским играм. Каждое утро Костя Султанбеков садился на велосипед и вместо казармы, ехал на стадион тренировать свое крепкое смуглое тело, а в осиротевшей роте, день ото дня, падал боевой дух и расшатывалась воинская дисциплина. Командир батальона Чернов, лично приезжал на стадион и звал Костю на службу:

Товарищ Султанбеков, идите в роту!

На что Костя, продолжая делать жим лежа, отвечал:

Товарищ Чернов, идите на фиг!.

Старшего лейтенанта Султанбеков уволили из кадров Советской армии по ходатайству суда чести офицеров, после чего он незамедлительно поступил в Ленинградский институт физкультуры, а на его место назначили старшего лейтенанта Мишу Поляшова.

Путь Миши Поляшова к этой должности был долог и тернист. После окончания Симферопольского военно-политического училища, Миша благополучно служил в третьей роте замполитом. Однако поcеяв по-пьяне партийный билет, был понижен в должности до взводного. История с Мишиным партбилетом по-своему примечательна и стоит того, чтобы рассказать о ней особо.

Как-то вечером, после партийного собрания, лейтенант Поляшов отправился в гости к своей любовнице Раисе Хабибуллиной, работавшей буфетчицей железнодорожного ресторана. Придя к Райке, Миша неожиданно обнаружил, что она не одна, а в гостях у нее сидит, а точнее лежит в ее кровати татуированный с ног до головы мужчина по имени Кадыр. Распив с Кадыром за знакомство принесенный им с собою фуфырь водки, Миша решил сгонять Раису за дополнительной дозой. Однако пьяная Райка идти куда-либо уже не могла.

Пойдешь ты! - сказал Поляшов Кадыру.

Меня в моем тюремном ватнике в ресторан, пожалуй, не пустят, а магазины уже закрыты, - возразил тот.

А ты одевай мой китель и фурагу, - посоветовал Миша Поляшов, - в офицерском тебя всегда в ресторан пустят, а я тут пока ты ходишь, на диване с Райкой отдохну.