Потому и иду, подчиняясь руке, которая едва ощутимо сжимает моё предплечье, словно боится повредить. Чтобы не было соблазна поднять глаза и увидеть своего сопровождающего, сосредотачиваюсь на рассматривании тёмно-коричневых узких брюк, заправленных в тяжёлые высокие ботинки, доходящие до середины голени.

Далеко от зала уйти не успеваем. Неожиданно останавливаемся, и мой взгляд упирается в точно такую же обувь, принадлежащую другому империанину, оказавшемуся на нашем пути. Рядом с ним я вижу босые ступни личинки.

- Ты всё же решился? - мой спутник приветствует своего знакомого.

Вслушиваюсь в приятный тембр, радуясь тому, что он не вызывает у меня внутреннего отторжения. Чувство симпатии к тому, чьи желания теперь для тебя на первом месте, - непозволительная роскошь для ледвару. Но так хочется верить, что это возможно!

К моему удивлению, отвечает ему абсолютно такой же голос, словно я слышу эхо, отразившееся от стен.

- Мне их жалко стало. У этих малышей такой несчастный вид. Почему-то у меня ощущение, что они умрут от горя, если их никто не возьмёт.

Я чудом удерживаюсь от того, чтобы взглянуть на империан и выяснить причину необычного явления. Вот когда мы с тем, кто меня выбрал, останемся одни, тогда на него и насмотрюсь.

- Я тоже только поэтому не стал отказываться.

Меня эти слова нисколько не удивляют. Способность манипулировать чувствами других у Ашидара развита необычайно сильно. Он с лёгкостью эмоционально надавил на гостей, которые изначально не жаждали подобного развлечения.

- Сийола хоть и упрямилась, но тоже передумала, - продолжается разговор.

- Да, я видел, как Ашидар её уговаривал. Уж не знаю, какие именно приводил аргументы, но личинку она в итоге взяла.

- Убедительный субъект.

- Странный.

- Кто он такой?

- Адерианец?

- У них глаза тёмные.

- Но не лорепианин.

- При этом стал устроителем.

- И безопасники ле’Адиса это одобрили.

- Подозрительно.

- Надо выяснять.

Фразы звучат резко, отрывисто, но, несмотря на их краткость, суть мне понятна. Как и второй личинке. Мы с ней обмениваемся тревожными взглядами, потому что становится ясно - выполнять свои обязанности по отношению к беспокойным гостям, которые, вместо того чтобы развлекаться, собираются заниматься делами, будет очень непросто. А если мы не справимся, Ашидару это не понравится!

- Согласен, - подводит итог своеобразной дискуссии мой спутник и вспоминает о нашем присутствии: - А что с этими «презентами» делать? Они разумные?

- Понятия не имею. В памятке написано: «Кормить часто и следить, чтобы личинки оставались рядом». Больше никаких указаний.

- Пф-ф-ф... - натужно выдыхает империанин. - Кормить - оно как бы логично, кто ж без еды-то выживет! Но везде таскать за собой... Что за развлечение? Больше похоже на навязанную ответственность.

- Ну да, - соглашается с ним собеседник. - Какое-то сомнительное удовольствие.

- А ты вообще что-нибудь слышал о ледвару?

- Нет.

Как по команде, они замолкают, и я вновь чувствую адресованные нам взгляды. Понятно. Наведённый Ашидаром душевный порыв начал угасать, вот к ним и вернулась критичность мышления. Но... Как быстро! Обычно воздействие пару часов длится, а тут совсем немного времени прошло. И это тоже не самый благоприятный знак. Сколько же мне придётся потратить сил, если даже воздействие устроителя имело столь кратковременный эффект?!

- Как поступим? - В голосе второго империанина отчётливо распознаётся решимость немедленно докопаться до истины.

- Как, как... Никак. Будем ждать, что из этого получится, - охлаждает его пыл тот, который меня выбрал. Впрочем, скорее всего, делает он это только потому, что не хочет афишировать свои планы.

На этом их общение прекращается. Теперь уже вместе они идут в предназначенные им апартаменты, а мы неслышно шагаем следом. Широкие ступени белоснежной мраморной лестницы, сверкающий зеркальным блеском лифт, пол которого покрыт серебряным ковром, упругая дорожка такого же цвета, ведущая в корпус, отведённый прибывшей делегации... Исгреан. Надпись на пропускном пилоне я читаю с лёгкостью. За время полёта нас научили это делать.

Второй гость и его личинка исчезают в левом коридоре, а мы сворачиваем направо. Широкие створки дверей, украшенные вязью, автоматически распахиваются, и мой спутник указывает рукой вглубь помещения. Просторный холл в бежевых тонах. Огромный проём, ведущий на балкон и открывающий шикарный вид на панораму Лорепа. Яркими пятнами смотрятся на стенах вставленные в фиолетовые рамы объёмные картины. Мягкая мебель, внешне напоминающая плотно сбитые облака. Изящной резьбы деревянный столик рядом с широкой вазой, заполненной цветущими растениями.

Я замираю в центре комнаты, а исгреанин, заперев двери, подходит и останавливается совсем близко.

- Как тебя зовут?

Наконец-то он ко мне обратился! Поднимаю голову, с интересом к нему присматриваясь.

Молодой мужчина, может, и не с классически правильными чертами лица, но отнюдь не отталкивающими. Прямой нос, полноватые губы, тяжёлый подбородок. Совсем тёмные, почти чёрные волнистые волосы, падающие на лоб и виски. Карие глаза, встретившись с моими, розовыми, удивлённо расширяются и чуть затуманиваются.

- Дивария, - неожиданно произносит империанин, отвечая на свой собственный вопрос. И тут же пугается того, что сказал. Встряхивает головой, бросает на меня полный подозрений взгляд и хмурится. - Это ты мне подсказала? Я твои мысли услышал?

Ещё чего! Не умею я мысли транслировать. А имя... Это его подсознание захотело меня так назвать. Причину, по которой при первом зрительном контакте подобное желание возникает, нам не объясняли. В общем, я молчу, а гость начинает беспокоиться:

- Ты вообще меня понимаешь?

По-прежнему молча киваю. Конечно, понимаю. Но создавать колебания воздуха так, как это делает он, я не в состоянии. У меня рот для того, чтобы в него есть, а не выдыхать. А если начну носом пищать, как обычно мы делаем, когда разговариваем друг с другом, это вызовет недоумение. Или, что более вероятно, панику.

- Уже лучше, - поощряет мои действия исгреанин. - Значит, разумность у тебя всё же имеется. Ладно, раз говорить не хочешь, пойдём ужинать. Тебя, кажется, накормить нужно? Ты голодная?

И снова в голосе беспокойство. Правда, на этот раз причина совсем иная. И выясняется она, едва мы оказываемся в соседнем помещении.

- Вообще-то это не слишком этично... - Мой спутник колеблется в явном затруднении. - Я имею в виду, что у нас не принято смотреть, как кто-то ест. Может, мне выйти?

На этот раз мне приходится отрицательно помотать головой. Он должен быть рядом. Это первое правило, которое заставил нас выучить Ашидар. Проследив за тем, как я опускаюсь на стул, империанин медлит, решая, куда сесть ему.

- Но хоть кормить тебя лично мне не обязательно?

Ответ на этот вопрос я ему подсказать не могу. На этот счёт устроитель ничего не говорил.

Именно поэтому, старательно игнорируя манящие запахи и проглатывая слюну, заполняющую рот, я жду, как же он поступит.

- Приятного аппетита, - наконец кивает мне исгреанин, всё же занимая кресло напротив, а не рядом.

Поднимает крышку стола и открывает ожидающие нас блюда. Сначала он неторопливо дегустирует кулинарные шедевры, потом присматривается к тому, с каким аппетитом это делаю я, и в конце концов откладывает приборы.

- Как в тебя столько поместилось? - поражается, округляя глаза. - Ты же совсем маленькая, в два раза меньше меня, а ешь так много. Больше любого взрослого.

Конечно, много. Посмотрела бы я на него после трёх суток голодовки! Последние дни нам только пить давали, а пищи совсем не было. Причина понятна - страховался Ашидар, но есть-то всё равно хочется!

Скользнув полным сожаления взглядом по угощениям, всё ещё остающимся в наличии после моего «набега», я утаскиваю с тарелки последний кусочек невероятно вкусного мяса и медленно его прожёвываю. Приложив основательное усилие, глотаю и опускаю веки, потому что ощущение сытости расползается по телу, расслабляет и делает его безвольным.