Опять, как бы в тысячный раз испытывая свою прочность, врезался в иллюминатор аэролет. Я сказал голографу:

- Тот, что в кабине, был настоящим! Почему же у него не получилось, как у тех двоих? Почему он не освободился?

- Он сам был тогда машиной, Бег, - грустно отозвался Горт. - Но я лишь сейчас это понял.

- Да ведь и я тогда не вас спасал, действовал тоже как механизм... - Не удержавшись, добавил: - Какое мне, собственно, дело до вас?

- Именно потому. Вы ничего не знали, были ко мне совершенно безразличны и все-таки спасали, рискуя собственной жизнью, ни о чем другом не думая... Вы - славный, честный, добрый звереныш, Бег! Хотелось бы и мне так...

Я не обиделся. Во мне жило предчувствие перемен, и они меня уже коснулись.

...К нам ломились пантеры с желтыми беспощадными глазами, какие-то крылатые упыри с получеловеческими лицами, даже несколько фаланг с минуту скреблось в синтестекло. И с появлением каждого нового фантома голограф становился все более мрачным. Когда последняя ящерица ткнулась под утро в иллюминатор, оставив на нем зеленый хвост-закорючку - как вещественное доказательство реальности фантасмагорической, но все-таки не страшной, скорее захватывающей ночи, Виктор Горт сказал:

- За всю минувшую жизнь я сделал две работы, в которых была душа. Теперь мне понятно, что подразумевал Эрг. Остальные "цветы" материализовались в более совершенную форму существования, использовав плоть и кровь несчастного Тингли Челла... Но невозможно достичь одушевления за счет чужой жизни. Личность - любая! - неповторима. А почему - я не знаю...

Два солнца ударили в наш кораблик. Нам было плохо, потому что умерла Кора Ирви, а нас самих подстерегала неизвестность. Мне было плохо еще и оттого, что погиб Тингли Челл. Он открылся мне, и я знал, какая трудная и нелепая досталась ему судьба... Два солнца ударили в наш кораблик, и послышался характерный сухой рев. Это космолайнер шел на посадку.

Корабль, уносивший нас домой, назывался "Эфемерида-2"; Петр Вельд сказал, что это к счастью.

- Вы куда теперь... Виктор?

Я впервые назвал Художника по имени, и он ответил прямым взглядом:

- К ней.

Мы долетели хорошо.

ЭПИЛОГ

"...Как мне себя называть? Может быть, Эргом Последним, потому что остальные сгинули к рассвету?.. Кроме Мтварисы, конечно, с которой я никогда не встречусь, ибо не мое дело и не мое право стремиться к ней, и непреложность подобных самозапретов - одна из прекрасных нелепостей, делающих людей людьми... А я не человек. Я - Эрг, во мне живет энергия, не стесненная пределами, нескончаемая - насколько могут быть бесконечны во Времени звезды. Эта энергия всемогуща, она позволяет видеть будущее, и нет здесь тайны, ибо то, чему быть завтра, уже существует сегодня - в иных измерениях Времени-Пространства, и, в сущности, только энергии недостает тому, кто не в силах провидеть, воспринять грядущее... Я бы сумел все и могу быть вечен, но я по-прежнему не знаю, откуда я и зачем.

И все-таки я - Бег Третий тоже, потому и не смог взять жизнь кого-либо из людей ради собственного высшего воплощения. Увы, мне открылось: жизнь - это любовь, битва, горе, счастье; жизнь - это когда улыбке отвечает улыбка, и рука касается руки, и два сердца вместе убыстряют биение и вместе останавливаются... А я всего лишь могу быть вечен, потому что я - Эрг, "черный цветок".

Люди, корабли, искры Жизни, блуждающие во Вселенной! Я здесь, и я одинок. Все, что есть во мне, тянется к вам - люди, или искры Жизни, летящие в пространственно-временной беспредельности... Услышьте меня!.. Зачем довелось мне узнать, что такое душа?"

Астропилот Бег Пятый, в нарушение правил Космического устава до середины предстартовой ночи прослушивавший унаследованные от Бега Третьего кристаллы, выключил запись, которую давно знал наизусть. Зато он не подозревал, что в следующую минуту - когда откинулся назад, медленным круговым движением крепко провел ладонью по волосам, лбу, лицу, как бы снимая, отбрасывая прочь все ненужное, способное помешать отдыху души и тела перед утренним деянием, - был непостижимо похож на далекого славного предка. Уже забываясь, легко и радостно отдаваясь короткому глубокому сну, Бег Пятый не то сказал, не то подумал:

- Время - враг или друг? Оно раскрыло тайну Распада, погубившего "Эфемериду", и не только ее... Никто не предполагал тогда, что Распад, несущий смерть, - это результат стихийной деятельности других, однако родственных "черным цветам", семян Жизни; что они, тоже созданные, чтобы существовать, не могли не бороться за это... Жизненная энергия - вот она! Голос Эрга и поныне несется сквозь пространство, а значит, в принципе путь к бессмертию известен, открыт... Но кто променяет свою душу - даже если она подчас мала?.. Время унесло их всех. Сол Рустинг, всю жизнь панически боявшийся самой мысли о неизбежности конца, первым не пожелал Продления - не захотел без Коры Ирви. Петр Вельд, усмехнувшись, заявил: ему нравится знать, что он умрет "космическим мусорщиком". Еще несколько настоящих снимков успел сделать голограф Виктор Горт; Мтвариса ушла следом. Бег Третий отыскал неведомую галактику и не вернулся... Что ж, я поведу свой корабль на рассвете.

1973 - 1987