— Лорд он, или нет, но он придет ко мне, — гордо сказала Шей Тал Ври, когда они не могли уснуть светлой ночью.

Но лорд Эмбруддока имел свою гордость и он не приходил.

Его правление было не лучше и не хуже предыдущих. У него были прохладные отношения с Советом по одной причине и со своими лейтенантами по другой.

Совет и лорд сходились по некоторым вопросам только для того, чтобы сохранить мирную жизнь в городе, но в одном вопросе они были единодушны: вопросе об академии. Она должна быть уничтожена в зародыше. Так как женщины работали сообща, то запрещение им собираться вместе и беседовать было бы бессмысленным. Но отношение к обучению было враждебным и со стороны лорда и со стороны Совета.

Шей Тал и Ври встретились с Даткой и Лэйнталом Эй.

— Ты же понимаешь, что мы хотим делать, — говорила Шей Тал. — Вы должны убедить этого упрямца изменить свое решение. Вы же ближе к нему, чем я.

Но результатом этой встречи было лишь то, что Датка положил глаз на тоненькую Ври, а Шей Тал стала еще более величественной и надменной.

Однажды Лэйнтал Эй вернулся из одной из своих экспедиций и вызвал Шей Тал. Весь испачканный грязью, он сидел на корточках возле женской башни, пока не появилась Шей Тал.

С нею было два раба, которые несли корзины с хлебом. Между рабами смирно шла Ври. Она сопровождала рабов, которые разносили готовый хлеб по домам Олдорандо. Шей Тал взяла один хлеб и с улыбкой дала его Лэйнталу Эй. Тряхнув головой, она отбросила назад свои густые волосы.

Лэйнтал Эй поднялся, благодарно улыбнулся и стал есть, топая ногами, чтобы согреть их.

Нынешняя погода по характеру походила на нового лорда. Хотя и начинало теплеть, но этот прогресс происходил в ужасных конвульсиях. Сейчас снова наступили морозы, и даже на ресницах Шей Тал появился иней. Вокруг стояла белая замерзшая тишина. Река еще несла свои темные воды, но берега уже были скованы ледяным припаем.

— Как дела, мой юный лейтенант? Я тебя так редко теперь вижу.

— Охота была трудной. Пришлось ходить очень далеко. Правда теперь стало холодно и олени приблизятся к жилищам людей.

Он стоял и с беспокойством смотрел на нее, закутанную в плохо выделанные меха. В ее холодном спокойствии было нечто, что заставляло людей восхищаться ею, но и держаться от нее подальше. Прежде чем она заговорила, Лэйнтал Эй понял, что она ощущает его состояние.

— Я часто думаю о тебе, Лэйнтал Эй, как думала о твоей матери. Помнишь ее мудрость? Не забывай ее и не выступай против академии, как это делают некоторые твои друзья.

— Я знаю, что Аоз Рун восхищается тобой.

— Я знаю, как он это демонстрирует, — вырвалось у нее.

Увидев его беспокойство, Шей Тал взяла его за руку и пошла с ним, расспрашивая, где он был. Он снова и снова смотрел на ее точеный профиль, когда рассказывал о разрушенной деревне, на которую наткнулся в дикой пустыне. Она полузасыпана камнями, ее пустые улицы похожи на русла пересохших рек, по берегам которых стоят дома без крыш. Все деревянные части сгнили или растащены. Каменные лестницы ведут в дома, где уже давно нет полов, пустые глазницы смотрят на окружающие камни. Очаги засыпаны снегом, в домах гнездятся птицы.

— Это последствия катастрофы, — сказала Шей Тал.

— Так случилось, — сказал он и продолжал говорить о небольшой группе фагоров, на которых он наткнулся. Это были не воины, поэтому они испугались его, впрочем, как и он их.

— Ты так рискуешь собою.

— Мне нужно… мне нужно уходить.

— Я никогда не покидала Олдорандо. И мне тоже нужно путешествовать. Но я живу как в тюрьме. Мы все здесь узники.

— Мне так не кажется, Шей Тал.

— Потом ты поймешь. Сначала наша судьба сформировала наши характеры, а теперь характеры определяют судьбу. Впрочем, хватит, ты еще молод для этого.

— Но я достаточно взрослый, чтобы помочь тебе. Ты знаешь, почему боятся академии. Она может нарушить привычное течение жизни. Но ты объясни, что знания только послужат благу, увеличат достаток. Разве это не так?

Он смотрел на нее, наполовину улыбаясь, наполовину издеваясь, и она, посмотрев ему в глаза, подумала: “Да, я теперь понимаю, почему Ойра так тянется к нему.”

Она тряхнула головой и улыбнулась в ответ.

— Тебе нужно доказать свою правоту.

Шей Тал подняла красивую бровь и не сказала ничего. Он поднял руку с грязными пальцами к самому ее лицу. На ладони лежали ростки двух трав, в одной семена были расположены в виде миниатюрных колокольчиков, а другая напоминала метелку.

— Ну что наша ученая скажет относительно этих трав? Как они называются?

После минутного замешательства она сказала:

— Это овес и рожь. Когда-то наши предки выращивали их.

— Я сорвал их там, возле покинутой деревни. Вероятно, там были раньше целые поля… до катастрофы. Там есть и другие странные растения. Из этих зерен можно делать хороший хлеб. Олени больше любят овес и обходят рожь.

Он положил колосья ей в ладонь и она ощутила, как усики ржи щекочут ее руку.

— Так зачем ты принес их?

— Сделай из них хлеб. Докажи всем, что знание тоже может делать вклад в нашу жизнь. Это сразу поднимет твой авторитет.

— Ты можешь мыслить, — сказала она.

Он смутился:

— О, там растет много такого, что мы могли бы использовать для себя.

Он уже пошел прочь, когда она окликнула его:

— Ойра стала очень мрачной. Что беспокоит ее?

— Ты такая мудрая, я думал, что ты должна знать.

Сжав в руке колосья и завернувшись поплотнее в мех, она ласково сказала:

— Идем, поговорим немного. Ты же знаешь, что я люблю тебя.

Он натянуто улыбнулся и повернулся, чтобы уйти. Он не мог сказать ни ей, никому другому о том, как то, что он был свидетелем убийства Нахкри и Клилса, омрачило его душу. Пусть они были дураки, но они были его дяди и наслаждались жизнью, как и остальные люди. Ужас так и не покинул его, хотя прошло два года. Он также прекрасно понимал, что испытывает Ойра. Его чувства по отношению к Аоз Руну стали резко отрицательными. Это убийство отвратило от него даже дочь.

Лэйнтал Эй был вынужден молчать и ему казалось, что он тоже причастен к убийству. Теперь он стал таким же молчаливым, как и Датка. Если раньше его уводили в путешествия любопытство и страсть к новому, то теперь его уводили из города беспокойство и ощущение вины.

— Лэйнтал Эй! — он повернулся к Шей Тал.

— Пойдем, посидим со мной, пока не вернется Ври.

Это приглашение смутило его, но он был доволен. Он быстро пошел за нею, надеясь, что никто из охотников не видит его. После уличного холода душное тепло сделало его сонным. Мать Шей Тал сидела в углу и ковырялась с чем-то. Раздался рев Свистуна. На улице уже начало темнеть.

Лэйнтал Эй поздоровался со старухой и сел на шкуры рядом с Шей Тал.

— Мы соберем побольше семян ржи и овса, — сказала она. Юноша по ее тону понял, что она довольна.

Немного погодя вернулась Ври с другой женщиной по имени Амин Лим, пухленькой, молодой, которая считала себя одной из последовательниц Шей Тал. Амин Лим сразу же прошла вглубь комнаты и села возле стены. Она хотела только слушать.

Ври тоже не была особо разговорчива. Она имела сравнительно щуплое телосложение. Груди ее были только маленькими бугорками под серебристым мехом одежды. Лицо ее было узкое, но не лишенное приятности. Его красили глубоко посаженные глаза, горевшие бархатистым блеском. Не в первый раз Лэйнтал Эй подумал, что она похожа на Датку. Может именно поэтому их и тянет друг к другу.

Самым замечательным у Ври были ее волосы. Они были густые и темные, но не иссиня-темные, как у жителей Олдорандо, а темно-коричневые. Мать ее была рабыней из Борлиена. Она умерла сразу, как попала в рабство. Ври была тогда слишком маленькой, чтобы почувствовать ненависть к своим поработителям. Ври восхищалась всем, что видела в Олдорандо. Каменные башни, трубы с горячей водой для обогрева — все вызывало в ней детское восхищение. Она задавала тысячи вопросов и отдала свое сердце Шей Тал, которая отвечала ей. Шей Тал заметила пытливый ум ребенка и постоянно заботилась о ней, пока она росла.