- Делегат связи Балтийской морбригады лейтенант Палкин! отрапортовал, подавая пакет.

Пакетом сообщалось, что по приказу командования морская бригада прибыла для взаимодействия с дивизией.

- Вовремя, - сказал Лукомцев. - Очень кстати! Оставьте-ка своего буцефала, лейтенант, да садитесь ко мне. Где ваш штаб? Будете показывать дорогу.

"Студебеккер" рычал на подъемах и тихо, бесшумно пылил по ровному. Промелькнула деревня, за ней вторая, осталась справа арка с надписью "Совхоз "Ягодка", громыхнул гнилыми досками расшатанный мостик. Потянулось длинное село.

- Ирогощь, - сказал Палкин.

Ермаков не снимал руки с клаксона. В узкой улице машину затирало среди повозок и грузовиков. На повозках - раненые в окровавленных бинтах, на грузовиках - имущество, ящики боеприпасов. На обочинах дороги - пешая густая толчея.

- Экая ярмарка. - Лукомцев поморщился. - Что они думают? Что немцы, слепы, что ли?

И не успела машина проехать сотни три метров, как за домами ударили взрывы. Дым повис над деревней, люди бросились в канавы, бежали огородами, прятались за строения. Свистели осколки, со звоном отсекая провода телеграфных линий.

"Студебеккер" окончательно застрял. Лукомцев обернулся: как чувствует себя делегат связи? А Палкин сказал:

- Разрешите курить, товарищ полковник?

- Курите.

Лукомцев тоже достал свою носогрейку, и пока Ермаков, крича и негодуя, требовал освободить дорогу, он в зеркальце шофера наблюдал за моряком. Отвалясь на подушки рядом с встревоженным адъютантом, тот пускал струйками табачный дымок и аккуратно сбрасывал пепел за ветровое стекло.

- А знаете, товарищ полковник, - сказал моряк, указывая папиросой в небо, - они и самолет выпустили для корректировки.

Лукомцев поднял глаза: над деревней крутым виражом шел двухфюзеляжный "фокке-вульф".

- Не ваша ли комфортабельная машина, товарищ полковник, привлекла внимание этой "рамы"?

Глаза лейтенанта в зеркальце смеялись, но, как только Лукомцев обернулся к нему, лицо того мгновенно приняло строго официальное выражение.

- А вот и майор! - воскликнул Палкин, выбрасывая недокуренную папиросу.

На обочине дороги, между броневиком и крохотной песочного цвета машиной, стояли два командира. Один - комиссар второго СП Баркан, другой приземистый широколицый моряк, майор Лось, - командир морбригады. Он держал на руке планшет с картой. Баркан что-то отчерчивал на карте красным карандашом. Оба поприветствовали Лукомцева, когда он открыл дверцу.

- Хорош пример бойцам! - сказал Лукомцев. - Кругом мины рвутся. Почему не в броневике?

- Предпочитаю эту блоху. - Лось хлопнул ладонью по капоту своей машины. - Как-то неуютно в броневике, товарищ полковник. Убьют - и неба не увидишь.

Через несколько минут "студебеккер", а за ним машина Лося и броневичок Баркана пролетели арку "Совхоз "Ягодка" и остановились под яблонями, отягощенными желтыми спеющими плодами. Палило полуденное солнце, и разогретые яблоки источали густой крепкий запах.

- Вот здесь и потолкуем. - Лукомцев раскинул под деревом свою кожанку. - Прошу садиться.

Тучный Лось повалился на пестрый клевер: его томила жара. Баркан разложил карту. Адъютант приготовил блокнот.

Пока на картах решалась задача, делегат связи лейтенант Палкин занялся обследованием окрестностей. Возле покосившейся обомшелой избушки, без окон, которая притаилась в зарослях малины над ручьем, он увидел девушку в военной форме. Девушка сидела в холодке на чемоданчике и, опустив голову в колени, дремала.

Палкин постоял минуту, рассматривая белокурые вьющиеся волосы, спину, плотно обтянутую гимнастеркой, крепкие икры, охваченные голенищами брезентовых сапог, и окликнул:

- Сеньорита!

Девушка подняла круглое, розовое от сна лицо и, как ребенок, протерла кулачками серые с зеленцой глаза.

- Побриться? - спросила она. - Садитесь, - и указала на пенек.

- То есть? - удивился Палкин. - В этом палаццо парикмахерская?

- Парикмахерская здесь. - Девушка щелкнула пальцами по чемоданчику.

- Вы что же, бродячая парикмахерша?

- Почему бродячая? Политотдельская. Политотдела дивизии.

Палкин погладил свой подбородок:

- А разве мне уже повестка? Вчера только брился.

- Да нет, не повестка, а так, на всякий случай. Когда еще придется. Прыгаем с места на место, время такое. Садитесь.

Растирая мыло в чашечке, девушка усталыми глазами поглядывала на Палкина.

- Знаете, - сказала она, - хотелось бы выспаться на мягкой постели, под одеялом. Я ведь почти не сплю. Я трусиха. Всю ночь прислушиваюсь, все кажется, немцы близко.

Намыливая Палкину щеки, она продолжала:

- Давно прошу - дайте мне оружие, ну хоть какой-нибудь пистолетик. Не немцев, так себя убить в последнюю минуту.

- Я достану вам пистолет, только не себя убивать, конечно, - сказал Палкин. - Как вас величать?

- Галиной. Галина. Правда, достанете? Большое вам спасибо.

- Я достану вам, Галя, прекрасный пистолет. Вас, значит, в политотделе искать?

- Да, буду ждать, не обманете?

Вдали послышались автомобильные гудки. Сначала один, потом сразу два, наконец гудки заревели, не прерываясь.

Палкин вскочил:

- Пожалуй, меня! Добреюсь в другой раз. - Он пожал Гале руку. - Итак, ждите с подарком! - И, стирая платком с лица мыло, побежал через сад.

- А вас как зовут? - крикнула девушка вслед.

- Костя. Константин Васильевич Палкин.

Палкин не ошибся, его ждали.

Когда под яблоней работа пришла к концу, Лукомцев спросил!

- Где этот морской орел? Потрубите-ка! Ехать надо.

Шоферы стали сигналить, а Лось усмехнулся:

- Между прочим, полковник, Палкин - любопытный человек. Я нарочно вам такого послал, чтобы не посрамить бригаду. Своенравный, но молодец!

И майор стал рассказывать, как Палкин действовал вместе с десантом на одном из занятых немцами островков в Финском заливе.

- Я приказал ему зацепиться за берег и обеспечить высадку главных сил. Съезжаю на берег, гляжу - а он уже чуть не половину острова занял и штурмует поселок в глубине. "Кто, говорю, приказал?" - "Обстановка распорядилась, товарищ майор".

- Молодец, - сказал Лукомцев. - Хороший задаток.

Ему нравились и этот толстяк майор, и Палкин, и все моряки, подтянутые, бодрые, дисциплинированные.

Он добавил:

- Приятно сражаться бок о бок с балтийцами!

Появился запыхавшийся Палкин. Лось нахмурился и строго сказал:

- Ждать заставляете.

- Прошу извинения, брился.

- Не вовремя. Наверное, парикмахерша приглянулась...

- И это есть, товарищ майор.

Все улыбнулись откровенности лейтенанта.

По дороге в штаб из коротких замечаний Лукомцева, обращенных к адъютанту, Палкин понял, что совещание под яблоней касалось операции, рассчитанной на вытеснение немцев из Вейно. Командование хотело вернуть железную дорогу Кингисепп - Гатчина.

Глава третья

Лукомцев и Черпаченко в тени берез сидели над картой. После вчерашнего боя, закончившегося тем, что дивизия совместно с морской бригадой выбила немцев из окончательно разрушенного Вейно и тем самым отняла у противника важнейшую рокадную дорогу, Лукомцев перенес свой командный пункт к самой станции, в эту березовую рощу.

- Не по уставу дислоцируемся, - возражал Черпаченко против слишком близкого расположения штаба к передовой.

Но Лукомцев, бывший в отличном настроении, ответил на это полушутливо:

- И человеческий мозг, майор, не случайно в голове, расположен, как бы это выразиться, в крайней точке организма, в непосредственной близости от глаз и ушей: чтобы мгновенно реагировать на восприятие. А представьте, был бы он в животе - пока туда дойдут сигналы!

Стремительный захват Вейно, телеграмма Военного совета фронта, поздравившего дивизию и морбригаду с успешным выполнением задачи, вызвали подъем во всех подразделениях.

- Заметьте, - сказал Лукомцев своему начальнику штаба, - под Сольцами противник не только задержан, по и отброшен, выбит из города. Луга держится. Мы задачу выполняем, враг не прошел. Фронт, следовательно, выровнялся. Может быть, стабилизация, а?