Сражаясь с немецко-фашистскими захватчиками, Александр Носов помнил о том, что вместе с оружием и боевой техникой ему вручили на фронте и эстафету славных боевых традиций нашей армии и флота. Традиция - это латинское слово. В переводе оно означает "передача". Но не просто передача какой-то вещи или предмета от человека к человеку, а передача из поколения в поколение понятий о чести и долге, о доблести и славе. Традиции, образно говоря, это мосты из прошлого в настоящее и будущее. Это эстафета. В ней воплощается связь времен и поколений. И это особенно бросалось в глаза, когда герой Халхин-Гола вручал орден герою Валдая.

Генерал Т. Ф. Куцевалов был человеком кипучей энергии, прочных запасов знаний, высокой летной и технической культуры. За его плечами лежал большой жизненный и боевой опыт. Он как бы передавал все это смуглому юноше в лейтенантских погонах вместе с боевым орденом. Глаза майора Дельнова и капитана Васильева говорили: "Дерзай, Носов. Бери пример с генерала".

Правду говорят: героями не рождаются. Героями становятся в борьбе. За счастье Родины, за ее свободу и независимость.

И Носов дерзал. В тот же день он принял участие в налете на фашистскую механизированную группу у Гершковичей. Штурмовики настигли ее недалеко от станции Лычково. Первый же заход окончился для старшего лейтенанта Камчедалова трагически. Его сбили прямым попаданием зенитного снаряда. Он не успел сказать ни Носову, ни Марютину даже прощальных слов. Могилой его и доблестью его стал десятый километр дороги от Гершковичей.

Пострадал от вражеских зениток и Александр Носов. Осколками снарядов на его штурмовике повредило электропроводку. "Эрэсы" с левой плоскости не сбрасывались. Перестала действовать сигнализация шасси. Вышла из строя трубка "Пито". Летчик лишился возможности контроля скорости полета.

Носов полностью отдавал себе отчет в том, что означал полет с четырьмя "эрэсами" под левой плоскостью. Машину все время тянуло в сторону. Он уменьшил скорость полета. Стало легче удерживать штурмовик по курсу. Надо было преодолеть отрезок маршрута в 60 километров. Расстояние для штурмовика не такое уж большое, если бы он находился в полной исправности. А на поврежденной машине пилить да пилить! Выдержит ли она испытание? Сумеет ли Носов выжать из мотора возможное и даже невозможное?

Ил-2, ведомый Носовым, не сошел с маршрута. Не сделал вынужденной посадки. Дотянул до аэродрома. Привез с боевого задания под левой плоскостью самолета четыре неизрасходованных "эрэса". Весь личный состав 2-й эскадрильи сбежался, а сам он сидел и сидел в кабине, не верил, что долетел, что при посадке все обошлось без чрезвычайного происшествия.

Два дня Александр Носов помогал технику Василию Черяпкину "штопать" Ил-2. Вспомнил отцовскую науку. Трудился, забыв обо всем на свете. Верил, что после ремонта снова поднимет свой штурмовик в небо и он еще послужит правому делу. Его еще не раз увидят фашисты и над своими окопами, и над своими аэродромами.

В Макарове прилетел командир авиадивизии полковник К. А. Катичев. Он сказал майору И. В. Дельнову, что ему нужен храбрый и опытный летчик.

- В полку у нас все такие, - то ли в шутку, то ли всерьез ответил Дельнов.

- Верю, - рассмеялся полковник. - Но мне нужен только один, который пойдет ведущим пары "илов" на воздушную разведку под Ржев.

- Дальность полета до цели - предельная, - вслух размышлял командир полка. - Маршрут - сложный. Насыщенность района вражескими истребителями максимальная... Погода - скверная.

- Нелетная, - уточнил Катичев.

- Предлагаю кандидатуру лейтенанта Носова, - сказал Дельнов.

- Знаю Носова, - с удовлетворением отозвался командир дивизии.

Носова вызвали на командный пункт полка.

- Как служится, товарищ лейтенант? - приветливо спросил полковник. - В безработных не числитесь?

Катичев, видимо, не знал еще, что самолет Носова уже восстановлен и облетан.

С лукавинкой в глазах Носов ответил:

- Настроение - бодрое. Служится - нормально. В "безлошадных" не числюсь.

Летчиков, у которых не было по тем или иным причинам самолетов, в полку называли "безлошадными".

Катичев потер переносицу, как бы отгоняя набегавшие мысли: "Носов задание выполнит. Молод, напорист, находчив. Конечно, многое будет зависеть от конкретно сложившихся обстоятельств..."

Многозначительно посмотрел на Дельнова и подошел к разложенной на столе карте.

- Гитлеровцы захватили Ржев, - сказал Катичев. - Нам надо знать, что происходит на восточном берегу Волги. Одновременно нанести удар по переправе. При благоприятных обстоятельствах. Главное - разведка.

Майор Дельнов посоветовал Носову детально продумать основной маршрут к цели, позаботиться о запасном. Если будет возможность - атаковать переправу на бреющем полете, не парой, а поодиночке и с разных направлений. Бейте по переправе сначала реактивными снарядами, а затем - бомбами. И немедленно уходите. Не увлекайтесь.

Носов вернулся на самолетную стоянку в сосредоточенном настроении. Техник Черяпкин, хорошо изучивший лейтенанта, сразу определил: получил трудное задание.

- Готовить машину к вылету?

- Готовь, - ответил Носов. - Пойдем на Ржев.

- Ого, - хмыкнул Черяпкин. - Далековато.

Когда Носов получал трудное боевое задание, он словно ощущал какой-то особый подъем духа. Становился раскованнее, перерождался. Развивал максимальную деловитость. И если боевой вылет затягивался по вине механика или оружейников, он говорил им нетерпеливо:

- Хлопцы, потрудитесь на совесть.

И авиаспециалисты трудились. Не покладая рук. Не считаясь со временем. Забывая о сне, еде и отдыхе. На совесть.

Встретившись в столовой с Фроловым, Носов поведал ему о задании командира авиадивизии. Потом они на самолетной стоянке прошлись по маршруту: "Пеший по летному". Обговорили взлет, полет по своей и оккупированной территории. Обозначили на картах передовые наблюдательные и командные пункты. Определили действия пары на подходе к цели и при уходе от нее. Знали ведь, что истребителей прикрытия у них не будет.

На самолетную стоянку пришел майор Дельнов. Он застал Носова и Фролова в курилке. Но они не курили, а спорили о том, с какой высоты лучше всего бомбить переправу. Носов доказывал, что по ней следует нанести удар с высоты 20 - 25 метров бомбами замедленного действия. Фролов считал, что высота должна быть большей и бомбы надо -бросать мгновенного действия. Командир полка поддержал в данном конкретном случае лейтенанта Носова. Малая высота давала преимущества в точности нанесения удара, а замедленное действие бомб - ухода штурмовика на безопасное расстояние от цели.

Дельнов еще и еще раз убедился, что в лице Александра Носова полк имеет незаурядного летчика и растущего командира. Так молод, а какие зрелые мысли высказал о применении штурмовика для боя по танкам, аэродромам, переправам, переднему краю! Ведь и в самом деле, каждый вражеский танк - это зенитная точка. Нельзя идти на танк прямолинейно. Надо маневрировать по высоте, по горизонту, использовать "змейку". Ничего не скажешь, все верно. Иначе штурмовик попадет под прицельный огонь зенитных средств танка.

Переправа во много раз опаснее танка. Здесь смотреть да смотреть надо. Подходить к ней, как и говорил Носов, следует на бреющем полете. Выскакивать на нее стремительно и бомбить. В случае неудачи маневр повторяет ведомый. И бомбить не по площади, а только прицельно. И при всем том - выдержка, точный расчет и дерзость, помноженные на виртуозность пилотажа. Всем этим Носов и Фролов были наделены в высшей степени.

Пара "илов" взлетела с аэродрома в середине дня. Вошла в облака, пробила их и взяла заданный курс. Выдерживались установленная дистанция, высота и скорость полета. Строго соблюдался режим радиомолчания. Носову нельзя было произнести в эфир ни одного слова. Стоило фашистам обнаружить его голос, как тут началась бы свистопляска. Самолеты бы засекли и повели по цепочке от одного наблюдательного поста к другому. Под удар своих истребителей. Чтобы этого не случилось, штурмовики шли "молча". Маскировались облаками, лесными массивами, глубокими руслами рек.