В горле Дасти застрял смешок.

– Ничего не могу поделать с собой, – призналась она. – Но я испугалась, что обижу тебя, засмеявшись.

– Чего мне обижаться? Занятие любовью просто должно делать тебя счастливой.

– Никогда еще не чувствовала себя такой счастливой. – Дасти как бы задумалась над его словами. – Но тебе с твоим опытом виднее.

– Вот как? – Мигель выпятил свою грудь.

– Но у меня самой мало опыта, чтобы судить об этом.

Мигель приподнял одну бровь:

– Уверен, что ты инстинктивно пришла к правильному выводу.

– Опять же что могла быть просто счастливая случайность.

– Может, ты и права, – согласился Мигель, и она заморгала от удивления. – Не следует ли нам попробовать еще разок и убедиться?

– Единственно ради сравнения, естественно, – поддержала она с каменным лицом, а Мигель с неуступающей ей серьезностью кивнул. Она обвила его шею руками. – Пожалуй, я не прочь пострадать в интересах научного эксперимента.

Позже, гораздо позже, они объявили, что эксперимент прошел успешно.

Дасти проснулась перед самым рассветом. Выскользнув из-под бока Мигеля, она пошла принимать душ. Сегодня утром ее тело вызывало у нее новое ощущение, и мылась она осторожно, обнаруживая чувствительные места, которых раньше не было. Она улыбнулась, вспоминая прошедшую ночь, потом отбросила воспоминания. Сегодняшний день принадлежал поискам ее отца.

Коди приветствовал свою хозяйку, когда она вышла из ванной комнаты. Мигель же продолжал спать. Она включила лампу на тумбочке и принялась рассматривать его со смешанным чувством восхищения и раздражения, безмолвно умоляя проснуться. Его темные волосы контрастно выделялись на белоснежной подушке, а одна из его смуглых рук лежала на ее стороне постели. Коди встал передними лапами на край кровати и ткнулся в него носом. Мигель нечленораздельно забормотал, перекатился на другой бок и натянул простыню на голову. Коди залаял.

– Какого?.. – Мигель резко сел в постели.

Его сонный взгляд остановился на стоявшей у постели Дасти, переметнулся на Коди, потом обратно не нее.

– Ты могла бы придумать и более приятный способ пробуждения, – пожаловался он, откинулся на спину и потрепал голову Коди, который лизнул его в щеку вместо приветствия. – Я говорил с твоей хозяйкой, а не с тобой.

Дасти улыбнулась и покачала головой, не доверяя своей способности устоять перед его соблазнительным предложением.

– Пора ехать.

– Ехать куда? – Он бросил взгляд на темное окно. – Еще даже солнце не встало.

– Сержант Кели сказал, что они приступят к розыску на рассвете. Я не хочу опаздывать, а мне нужно заехать домой и переодеться.

Замкнутое выражение появилось на обычно открытом лице Мигеля.

– Я думаю, мы можем довериться их способности справиться с задачей без того, чтобы мы дышали им в затылок.

– Ты хочешь сказать, что не собираешься ехать? – Она упала духом. Неужели она была права относительно него с самого начала? Теперь, заманив ее в койку, он умывает руки?

– Я этого не говорил.

Он приподнялся и прислонился к спинке кровати. Простыня соскользнула и обнажила скульптурную грудь. Ночью она ласкала каждую ее выпуклость и впадину, но воспоминание об этом лишь увеличило у нее ощущение предательства. Она скрестила руки под грудями.

– У сержанта Кели записаны номера твоего и моего телефонов, и он позвонит, как только они что-нибудь найдут. Знаю, трудно сидеть на месте и ждать. Но мы дилетанты и будем только путаться у них под ногами.

– Говори только о себе, – холодно ответила она на его, пусть и не прямое, предложение провести день в его постели вместо поисков отца. – Я не только обучена методам оказания первой помощи, но и знаю о выживании в дикой природе, вероятно, больше, чем сержант и добровольцы-поисковики. Спи. Извини, что побеспокоила. – Она направилась к двери.

– Подожди! Давай выпьем кофе и поговорим. – Мигель выпрыгнул из постели и схватил ее за руку.

Она попыталась освободиться, но он только сильнее сжал ее руку.

– О чем тут говорить? – огрызнулась она. – Ты не хочешь ехать, и я тебя не виню. Вытрясать душу на колдобинах не каждому по нраву. Ценю помощь, оказанную вчера, но больше ничего уже не жду от тебя. – Она лгала и сознавала это. Она рассчитывала на то, что он повезет ее на поиски и сегодня.

– Я не говорил, что не хочу ехать, – возразил он, – Дай же мне одеться и объяснить все за кофе.

Дасти нетерпеливо ждала, пока он натянул на себя фланелевую рубашку и джинсы, спустилась вместе с ним на кухню и вся кипела, пока он варил кофе. По ее мнению, они просто теряли время.

– Ты хоть подвезешь меня до дома, чтобы я могла переодеться? – спросила она, когда он поставил перед ней чашку.

– Ну разумеется. – Мигель сел напротив, и она отвела от него глаза. Его расстегнутая рубашка напоминала ей об их недавней близости… и о глупости ее решения довериться ему. – Однако я не считаю, что тебе следует присоединиться к розыскной партии. – Даже не сделав глотка кофе, она уставилась на него поверх чашки, потом медленно поставила ее на стол. – Я думал об этом ночью, – продолжил он. – Я знаю, как тебе хочется найти своего отца, но ты же не знаешь, в каком состоянии его найдут. Не предпочтительнее ли для тебя вспоминать его таким, каким он был, а не таким, каким его найдет группа поиска.

– Он жив! – Дасти стукнула кулаком по столу с такой силой, что чашки зазвенели и кофе расплескался. Иначе думать она не могла. – Не придумывай оправданий. Ты не обязан ехать. Поймаю попутку. – Она встала, но он тоже поднялся на ноги и, схватив за плечи, опять усадил ее. Она свирепо посмотрела на него.

– Я знаю, что значит потерять отца, – бросил Мигель. – Мой выбил головой ветровое стекло, а мама настояла на участии в его опознании. Потом долгие годы ее мучили кошмары. Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь защитить тебя от неприятностей?

– Не нуждаюсь я в твоей защите! – крикнула Дасти. – Если отец мертв, я хочу знать, как он умер. Я не слабая, изнеженная женщина, с которой нужно обращаться как с тепличным цветком! То, что ты переспал со мной, еще не дает тебе права командовать!

Чем больше она гневалась, тем насмешливее становился Мигель.

– Нет, ты полевой цветок, внешне восхитительный, но крепкий, как сорняк, и чертовски колючий.

– Это еще как понимать? – с подозрением откликнулась она на смену его настроения.

Он поднял ее на ноги и обнял.

– Нет, не вырывайся, – прошептал он, когда она уперлась руками в его грудь. – А понимать нужно так, что ты меня убедила. Мы поможем в поисках, но без меня ни шагу. Понятно?

– Почему? – В удивлении она раскрыла рот.

– Потому что я хочу быть рядом, если тебя ждут неприятности.

– А… – Не зная, что сказать, Дасти уставилась на него, а он поцеловал кончик ее носа.

– Дай мне пять минут на душ, и мы заедем к тебе домой, ты переоденешься – и вперед. Договорились?

– Ладно, – ответила она, все еще не преодолев замешательства. Она выиграла спор, но почему-то чувствовала, что проиграла войну.

На востоке появились лишь розово-золотистые проблески, когда Мигель проскочил поворот «Подкова» и свернул на лесную служебную дорогу № 163, все еще пользуясь дальним светом из-за тумана. Напряжение Дасти было почти ощутимым. Она тянулась всем телом вперед, натягивая ремень безопасности, словно могла ускорить одним усилием воли движение машины. Но Мигель ехал, соблюдая осторожность, почти ощупью, через лес, казавшийся незнакомым и даже зловещим в предутреннем тумане. Слабый свет приборной доски высвечивал решимость на ее лице. Оно уже не выражало ни дружелюбия – как накануне, ни любви – как ночью.

После того, как они заехали к ней домой, где Дасти переодевалась в джинсы, свитер и крепкие сапоги, они почти не разговаривали. Разумеется, она стремится найти своего отца, думал Мигель, но почему она охладела ко мне?

Утешения она искала не у него, а у Коди. Мигель считал, что лучше оставить собаку во дворе его дома, но она настояла на том, чтобы взять ее с собой, и он опять уступил. В отличие от других женщин, с которыми он вступал в любовную связь, не без раздражения размышлял Мигель, Дасти даже не пыталась ублажить его.