Домагк молча поклонился и вышел.

Многое изменилось в мире за два года, прошедшие с той ночи, когда он, рискнув честью ученого, спас Анну. Смешной человечек Адольф Гитлер показал зубы. Он больше не смешон. Он страшен. Никакая демилитаризованная зона не спасет от него. Да и Рур больше не демилитаризованная зона - это теперь величайшая кузница фашистской армии. Изменился и Эрлиховский институт, многие старые сотрудники исчезли, схвачены как евреи, коммунисты или просто инакомыслящие. И слишком много среди новых сотрудников военных. Что делать, почтенная фирма изменила своей узкой специальности и теперь в основном выпускает динамит.

Все это было чудовищно и несправедливо. Но протестовать Домагк осмеливался только против спекуляции "Фарбениндустри". Еще он сменил тему работы, начал заниматься туберкулезом, а эта проблема настолько сложна, что пройдет немало лет, прежде чем хозяева положат в карман первые доходы от нового лекарства. А как тяжело было бросать работу над пронтозилом! И все-таки, Домагк сознательно отказался от нее. Пока все патенты в руках "Фарбениндустри", люди будут умирать от заражения крови. Значит, надо, чтобы кто-то обогнал его.

Бедная наука! Бедная, тихая, чуждая всякой политики наука! Тебе никогда не удастся спрятаться за толстыми стенами старинных университетов! Война для тебя уже началась, даже военные термины прочно вошли в твой быт. Думал ли когда-нибудь Герхард Домагк, что его станут торпедировать! Но так будет до тех пор, пока существуют всяческие фарбениндустри, которым все равно чем торговать - лекарствами или динамитом.

Время шло. Домагк внимательно следил за работой своих соперников. Не раз он пытался угадать, что за люди скрываются за малоговорящими ему именами. Кто такие Нитти, Бове, супруги Трефуль? Может быть, у супругов Трефуль тоже есть дочь, и конечно они не хотят, чтобы однажды она словно Спящая красавица, уколола палец иглой и уснула навсегда только потому, что ее нечем будет лечить. Он, Герхардт Домагк, тоже не хочет. Лучше уж поделиться славой, как бы то ни было неприятно Карлу Дуйсбургу и К¤.

Французы двигались самым трудным, но и самым верным путем. Они изучали превращения пронтозила в организме. Так можно выявить, какая часть молекулы отвечает за биологическую активность, и найти путь к созданию целой серии лекарств. К тому же, если окажется, что противомикробной активностью обладает бесцветное вещество, то патент "Фарбениндустри" вообще ничего не будет стоить, ведь у него запатентована краска.

Осенью 1935 года Домагку стало известно, что его работы представлены на рассмотрение Нобелевского комитета. Что же, пока в Париже не закончена работа, он пожинает плоды известности. Интересно, дадут ли ему премию, когда французы будут впереди? Хотя, какое это имеет значение, ведь с тех пор, как такая премия была присуждена писателю-антифашисту Карлу Осецкому, разгневанный фюрер запретил немцам принимать Нобелевские премии. Но даже сам факт ее присуждения значит очень много. И если бы он не дал обогнать себя, он не был бы достоин награды. Нобелевская премия дается за открытия, совершенные на благо всех людей. О Третьем Рейхе в уставе ничего не сказано.

Через день Домагка неожиданно вызвали в дирекцию фирмы. В кабинете недавно умершего Карла Дуйсбурга сидел неизвестный Домагку чиновник.

- Вы!.. - завопил он, увидев Домагка. - Подлец! Мерзавец!

- Потрудитесь прекратить! - крикнул Домагк. - Я не намерен выслушивать вашу брань!

- Нет, вы выслушаете! Вот, полюбуйтесь, - чиновник швырнул пачку разлетевшихся бумаг. - Вас обскакали как мальчишку! Они выделили активное вещество и запатентовали его. Оно белое! Что вы теперь скажете о вашей хваленой теории?

Домагк бегло отметил про себя название лекарства - стрептоцид, хорошее нахвание, оно должно прижиться, задержался глазами на формулах и высокомерно ответил:

- Милейший, вам не хватает элементарного образования. Если бы вы хоть немного знали химию, то вам было бы известно, что сульфаниловая группа, не будучи сама хромофорной, повышает способность красителя фиксироваться на шерсти.

- А вы-то куда смотрели? Ведь они уже через месяц наводнят рынок своим препаратом! Цены сбиты. Пронтозил дорог, он не сможет конкурировать с их стрептоцидом! Вы не представляете размеров наших убытков! Вам за тысячу лет не удастся с нами расплатиться!

- В прошлый мой визит сюда, - сказал Домагк, выпрямившись во весь рост и глядя сверху вниз на беснующегося предпринимателя, - мы с господином Дуйсбургом договорились, что меня не будут интересовать размеры ваших доходов и убытков. Выкручивайтесь сами.

- Вы мне ответите!.. - визжал ему в спину чиновник.

Гестаповцы пришли ночью. Звонка не было, дверь они открыли сами, и первая фигура в черном шуршащем плаще привычным резким движением вошла в квартиру. Следом появились остальные, все в одинаковых плащах и высоких фуражках. Первый подошел к Домагку и отчетливо произнес:

- Герхардт Домагк, вы арестованы по обвинению в сношениях с антигермански настроенными лицами и злостном саботаже.

"Вот я и заслужил свою Нобелевскую премию", - подумал Домагк.

* * *

Герхардт Домагк не погиб в застенках гестапо. В 1945 году он вышел на свободу и через год наконец смог получить Нобелевскую премию, присужденную ему еще в 1939 году.