– А почему? — осторожно спросила Даша. — Ты думаешь, Петя и… клиника как-то связаны? А-а-а… Ты полагаешь, Петя болен той самой болезнью, что и дети, с которыми я занимаюсь? Вообще-то похоже на то.

– Вообще-то похоже, — сказала я, — но не более того. А если проверить?..

– Поняла! — вдруг закричала Даша. — Если Петя и вправду болен той самой болезнью, то его медицинская карточка должна быть в той клинике! А если карточка есть, то и адрес можно по ней обнаружить! Таким образом мы найдем Катю! Ольга, ты настоящий гений!

"Вот так да, — шевельнулось у меня в голове, — ведь я и вправду гений, только этого до сих пор не осознавала. Надо же, как моя интуиция работает! Хорошо работает, чего нельзя сказать о логической стороне мышления. Ну, ведь я-то все-таки женщина. И рассудочностью мышления, кстати говоря, в отличие от Даши не обладаю. Да… выдала план действия на ближайшее время, как говорится, наугад, а оказалось, что план в самом деле умный. Действительно — проще всего найти Катю через эту больницу".

– Здорово! — продолжала ликовать Даша. — Это же надо — мужики думали, думали, а ты — р-раз и предложила, как все быстрее провернуть.

– Да, — сказала я, — вот только…

– Что — только?

– Есть одна загвоздка, — проговорила я, — мы ведь не уверены, что Петя и в самом деле болен той самой болезнью, что и… твои подопечные, Даша.

– А мне кажется, что ошибки тут нет, — авторитетно заявила та. — Не дай бог, конечно… — спохватилась она, — буду рада узнать, что ошиблась.

– Ладно, — сказала я, — пойдем.

– Странно, — проговорила вдруг Даша.

– Что? — спросила я.

– Странно, что Васик так и не получил весточку от похитителей, — объяснила Даша. — Петю ведь похитили, и в таком случае должны были попросить за него выкуп. Назначить цену. Не могли же его похитить просто так.

– Не могли, — согласилась я, — но ведь мы сегодня встретили этих двоих… Вполне возможно, что они и были похитителями… То есть — вероятнее всего, что они пришли за тем, чтобы предложить Васику заплатить за сына выкуп. Наставили пистолет — сильнее напугать хотели и показать, что вовсе не собираются шутить.

– Да какие уж тут шутки, — поежилась Даша, — сразу, что ли, не видно, что эти козлы серьезно настроены? Нину-то подстрелили…

Врач — немолодой уже человек — говорил почему-то шепотом, беспрестанно кивая седой породистой головой, хотя в коридоре, кроме него и Васика, никого не было. В том темном больничном коридоре, где допотопные лампы дневного света горят через одну и почти каждая из них мигает и издает при свечении характерный треск, очень похожий на треск стариковских ревматических суставов.

– Вам очень повезло, — проговорил врач, — то есть, вашей жене Нине очень повезло, — поправился он, — она уже пришла в себя.

– Правда?! — радостно воскликнул Васик. — Пришла в себя?! Значит, я могу…

– Тише, тише… — забормотал врач, оглядываясь, — больные же спят. А в этом отделении лежат люди, извините, не с ангиной, а с тяжелыми травмами и ранениями. Вы же мне весь корпус перебудите!

– Хорошо, доктор, хорошо… — прошептал Васик не громче треска старой лампы у себя над головой, — простите, пожалуйста… Скажите, а скоро ее выпишут?

Врач усмехнулся. Он заложил руки в карманы белоснежнейшего белого халата и качнулся на каблуках.

– Вот всегда так, — заговорил он, словно обращаясь не к Васику, а к невидимой никому, кроме него одного, аудитории. — Вы, молодые люди, думаете, что медицина — это что-то вроде волшебства. Раз и готово. Ну да, мы использовали на выданные вами средства самые современные препараты, и поэтому дела больной идут на поправку. Но не так же быстро! Нина получила тяжелые ранения, поправляться после которых ей придется еще очень долго. И лечение будет столь же интенсивным, поэтому…

Врач замолчал и выразительно посмотрел на Васика.

– Ах, да! — Васик засуетился, дрожащей рукой нащупывая бумажник в кармане. — Сколько еще нужно? Я ведь, доктор, все сделаю, чтобы моя Нина поправилась. Только скажите — сколько нужно… Знаете, я еще и добавлю, так сказать — за хлопоты. Только уж присмотрите за ней хорошенько… Так сколько нужно? — спросил Васик, достав бумажник.

Врач снова оглянулся на совершенно безлюдный коридор и шепотом назвал цифру.

Васик на мгновение замер, недоуменно моргнув, но только на мгновение. Потом открыл бумажник и вытащил оттуда пачку купюр — почти все, что там было, — и положил в протянутую ладонь.

– Очень хорошо, — сказал врач, опять суетливо оглядываясь.

Пачка денег исчезла в кармане белого халата, и врач отступил на шаг, давая понять, что разговор окончен.

– Так мне можно к ней? — нетерпеливо спросил Васик.

– Конечно, — ласково ответил врач, — вашими стараниями у Нины отдельная палата, одноместная. Можете хоть переночевать там. Стулья есть, кликните медсестру, она принесет вам носилки — установите носилки на стульях и спите, сколько угодно.

– Спасибо, — торопливо поблагодарил Васик, посмотрев в сторону палаты Нины, — не надо носилок.

– А если хотите постоянно при ней находиться… — врач не закончил фразу и снова посмотрел на Васика многозначительно, но, поскольку Васик ничего не ответил, врач продолжал:

– Вообще-то это не положено, находиться при больной круглые сутки, но можно устроить…

Врач подмигнул, но Васик снова не отреагировал. Он смотрел на дверь, ведущую в палату Нины.

– Или можно нанять сиделку, которая постоянно находилась бы при больной, — проговорил врач, уже менее уверенным тоном, — я, со своей стороны, мог бы порекомендовать очень компетентного сотрудника. Бывший медицинский работник с большим стажем. Моя родственница, между прочим… Теща…

Врач замолчал.

– Да, да… — сказал Васик, явно не слушая того, что говорит предприимчивый эскулап, — конечно… Я пойду, хорошо?

– Идите, — вздохнул врач, — если что, зовите меня. Кабинет вы знаете. Ну, если что-то там понадобится или еще…

Васик кивнул.

– Нина — это ваша жена? — спросил вдруг врач.

– Нет, — ответил Васик, — то есть — да. Жена.

– И дети есть? — участливо поинтересовался врач.

– Нет, — ответил Васик, — то есть — да. Есть.

Доктор как-то странно посмотрел на Васика и шагнул в сторону.

– Не буду больше вас задерживать, — доверительно проговорил он, — вижу, что вам не терпится увидеться с женой. Понимаю. У меня тоже такое бывает… Иногда… Редко. Только вот еще что, — он перешел уже на официальный тон, — слишком долго занимать больную разговорами не стоит. Она еще очень слаба.

– Да, конечно, — сказал Васик, — я понимаю…

Небольшая и чистая палата. Большое окно, почти по всю стену. Хорошая такая палата. И светлая — как сразу определил Васик, хотя свет в палате был тусклый — от маленького ночника на тумбочке возле койки.

Осторожно переступая ногами по белому больничному полу, Васик приблизился к койке.

Нина спала. Спокойно спала.

Беспрестанно ворочающаяся весь день тревога в душе Васика немного поулеглась. Он придвинул к койке стул и сел, стараясь дышать тихонько, чтобы — не дай бог — не разбудить Нину и не нарушить ее глубокого, явно здорового хорошего сна.

Он слегка улыбнулся, глядя на ее лицо.

Можно подумать, что Нина просто прилегла отдохнуть после долгого дня, если бы не змеиные стебли тоненьких прозрачных провод ков, опутывавших хрупкое тело девушки, если бы не постоянно что-то попискивающий громоздкий медицинский аппарат, к которому шли эти проводки, если бы не тревожно вздрагивающие время от времени бледные губы.

Свет ночника отбрасывал огромные тени от ресниц Нины на ее бледное лицо.

Несколько минут, созерцая все это, Васик сидел молча, потом Нина вдруг открыла глаза.

Темень вокруг стояла невероятная. Высокий кирпичный забор, выкрашенный белой краской, находился от нас всего в нескольких шагах, но видела я его нечетко — просто какие-то белесые очертания. Похоже было на то — вдруг подумала я — будто большое снеговое облако вдруг сверзилось на землю и теперь медленно тает в неприступных сумерках.