– Телеграмма.

– От кого? Какая?..

Закряхтел замок, и в проеме двери сорок пятой квартиры показалось пухлое лицо, правую щеку которого пересекали розовые полоски.

А человек в черной спортивной шапочке будто проснулся. Он замычал, вспоминая что-то очень важное, а когда вспомнил, поднял грязный кулак и ударил открывшего дверь в лицо. Хозяин квартиры недоуменно крякнул и отлетел в глубь коридора.

Человек в черной спортивной шапочке шагнул за ним и плотно прикрыл за собой дверь.

– А?.. Кого?.. — тихо хрипел на полу, пытаясь подняться, хозяин квартиры. Домашний халат его распахнулся, и шелковый пояс волочился за ним по полу, как змея.

Человек наклонился и, схватив пояс, быстро затянул его на шее упавшего.

Задушив хозяина квартиры, он перешагнул через труп, прошел на кухню, постоял минуту в раздумье перед белым холодильником, медленно потянул было на себя дверцу, но вдруг замер.

– "…орок. атая…", — донеслось невнятное откуда-то из глубины квартиры.

Он повернул голову, осматривая кухню, глаза его остановились на огромном кухонном ноже, оставленном на столе. Он взял нож и, смотря себе под ноги, пошел туда, откуда неслись непонятные звуки, — в спальню. В коридоре он еще раз переступил через труп задушенного хозяина квартиры.

"Сорок пятая! Сорок пятая квартира!" — громко шептала в трясущуюся телефонную трубку сидящая, как в сугробе, в ворохе белоснежных простыней на огромной постели девочка лет пятнадцати.

Когда он вошел, держа нож обеими руками впереди себя, она, подняв на него вмиг постаревшие глаза, истошно завизжала и, как ядовитую ящерицу, отшвырнула от себя истекающую короткими гудками телефонную трубку.

Убив ее, человек в черной спортивной шапочке вдруг почувствовал невиданную легкость и ясность мысли. Он вытер простыней кровь на ноже, спрятал его в рукав и вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь.

Новая мысль возникла у него в голове, и человек в черной спортивной шапочке вдруг понял, что эта побуждающая мысль — самое главное в его жизни, она толкает его к совершению того, что сейчас подсказывает ему его сознание. А это значило бы — достойное завершение начатого рождением круга и оправдание предыдущих бессмысленно прожитых лет.

– Убить, — прошептал человек в черной спортивной шапочке, перекладывая самую важную для него мысль на язык человеческих слов. — Убить того, кто войдет в эту комнату… Убить того, кто войдет в эту комнату… Убить того, кто войдет в эту комнату…

Человек повторил эту фразу много-много раз. Сколько именно — сосчитать было невозможно, потому что бормотание его слилось в единый непрерывный поток нечленораздельных звуков.

– Так что нам теперь делать? — шепотом спросила у меня Даша. — Здесь даже спрятаться у ворот негде. А темнота понемногу рассеивается — утро наступает. Сейчас эти двое… привидения… Колян и Толян — выедут из гаража и заметят нас… Что тогда?

Я ничего ей не ответила, лихорадочно прокручивая в голове последние детали своего плана.

– А как они выедут за ворота? — проговорила вдруг Даша. — Гиви говорил, что ворота заперты до самого утра… Впрочем, у этих двоих наверняка должен быть ключ. Если они беспрепятственно проникли сюда, то…

Из-за больничного корпуса послышался шум мотора.

– Они едут! — взвизгнула Даша. Я облегченно выдохнула — план мой был готов. Конечно, довольно простой, но ведь простота — нередко залог успеха?

– Быстрее, — дернула меня за рукав Даша, — бежим! Они уже приближаются!

– Погоди!

Из-за корпуса показалась большая машина. Когда она подъехала ближе, настолько, что уже можно было разобрать ее марку, я оттащила Дашу в сторону — чтобы мы не попали в свет фар.

– Слава богу! — выдохнула Даша. — Одумалась! Бежим скорее, а то нас эти живые мертвецы заметят.

– Послушай меня, — проговорила я, — сейчас делай то, что я тебе говорю, слышишь? — Слышу, — глядя на приближающуюся машину, ответила Даша. — Только не понимаю… что делать-то?

– Пока ничего. Стой позади меня и ничего не говори. Понятно? Ни слова!

Даша молча кивнула, давая понять, что начала уже исполнять то, о чем я ее попросила.

Машина — а это был джип, черный, сливающийся с предутренней темнотой — подъехала к воротам и остановилась, утробно урча. Открылась дверца, один из молодых людей вышел из машины и направился к воротам.

Все, пора действовать!

Твердым шагом я двинулась ему наперерез, и, когда он поднял на меня глаза, я была уже готова к мгновенному установлению канала от своего сознания — к его.

– Стоять! — приказала я, глядя прямо в его глаза.

Парень очнулся от секундного столбняка и тряхнул головой, затем снова поднял на меня удивленные глаза.

– Ты чего, мужик? — обалдело спросил он. — Не проспался, что ли? А ну отойди, а мне ворота открыть надо.

– Стоять! — повторила я. — Ты что, не понял? Я из охраны клиники.

– Да вижу я, что ты из охраны, — недо-о вольно проворчал парень, — и что с того?

Тебе что — указания насчет меня и Коляна не давали?

– Давали, — кивнула я, — но мне все равно нужно проверить вашу машину.

– Чего? — скривился парень. — Тебе же было, придурку, сказано, что ни в коем случае нас с Коляном не задерживать, а наоборот — во всем помогать, если что нам понадобится. И ты мне очень поможешь, если свалишь отсюда подальше — чтобы я тебя не видел здесь больше. Усек?

– Нет, — твердо проговорила я, — именно мне поручили проверить вашу машину. Во избежание возможного срыва.

Парень посмотрел на меня очень внимательно — я на мгновение даже испугалась: вдруг мое воздействие на его сознание по каким-то причинам приостановилось и вместо здоровенного мужика в камуфляже он увидел перед собой меня — тоненькую девушку в джинсах и кофточке.

Парень вдруг усмехнулся.

– Я понял! — сказал он. — Ты пьяный, да? У вас тут все бухие в жопу валяются, я видел. Может, ты выпить хочешь, а спросить стесняешься, а? Там на крыльце водяры осталось немного в бутылке, мы с Коляном бухали. Иди допей и не возникай больше. Не, в натуре — надо вашему начальнику стукнуть. Распустились совсем, псы…

– Туго соображаешь?! — заорала я в лицо парню. — Проверить машину мне нужно — и все! А ну пошел обратно, фуфел! Пошел!

Парень на секунду опешил.

– Чего ты там копаешься? — заорал из кабины джипа второй парень — кажется, его звали Колян. — Открывай ворота и поехали — времени мало! С кем ты там базаришь?

– Да тут какой-то… охранник хочет машину проверить, — откликнулся парень, — говорит, шеф дал такие указания… Орет на меня.

– Так пускай проверит машину, хрен с ним, — немедленно получил он ответ. — Поехали быстрее, мы и так уже почти опоздали.

– Пошли, — сказал мне парень, и мы двинулись к джипу.

Когда парень отвернулся от меня, я сделала Даше знак — следовать за мной.

– Ольга, что происходит? — шепотом спросила она меня. — Почему он так… так странно к тебе обращается?..

– Потому что вместо меня он видит охранника, — ответила я. — Внушение!

– Внушение… — медленно повторила Даша, — это как? Когда дежурный врач вместо нас видел двух старушек?

– Точно, — сказала я, — только теперь из старушек мы трансформировались в двух здоровенных детин в камуфляже и с автоматами.

– Здорово! — оценила Даша. — А что дальше?

Ответить я не успела. Мы уже подошли к машине, и парень распахнул перед нами багажник.

– Нате! — с сердцем сказал он. — Смотрите! Только быстрее, а то нам давно ехать надо.

Я принялась деловито рассматривать совершенно пустое днище багажника, простукивать запасную камеру для колеса. Когда закончила с этим, выпрямилась и проговорила деловито:

– Салон надо осмотреть.

Парень с досадой плюнул и, открыв нам дверцы, пристроился на сиденье рядом с водителем.

– Что за поклажа? — спросила я, увидев большой мешок на заднем сиденье автомобиля.

Парень демонстративно молчал, но, когда я потянула мешок на себя, тот, кого, должно быть, звали Толяном, и тот, кого звали, кажется, Коляном, разом обернулись ко мне и в два голоса заорали, чтобы я ни в коем случае мешка не трогала. Честно говоря, не могла себе представить, что будет такая реакция. Значит, в мешке этом находится что-то очень ценное. Ну, может не ценное, а как бы это сказать… важное. Я обернулась к Даше.