Михаил Ларионович Михайлов

Думы

Выкопал мужик яму в лесу, прикрыл ее хворостом: не попадется ли какой зверь.

Бежала лесом лисица. Загляделась по верхам - бух в яму!

Летел журавль. Спустился корму поискать - завязил ноги в хворосте; стал выбиваться - бух в яму!

И лисе горе, и журавлю горе. Не знают, что делать, как из ямы выбраться.

Лиса из угла в угол мечется - пыль по яме столбом; а журавль одну ногу поджал - и ни с места, и всё перед собой землю клюет, всё перед собой землю клюет!

Думают оба, как бы беде помочь.

Лиса побегает, побегает, да и скажет:

- У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек!

Журавль поклюет, поклюет, да и скажет:

- А у меня одна дума!

И опять примутся: лиса - бегать, а журавль - клевать.

"Экой, - думает лиса, - глупый этот журавль! Что он всё землю клюет? Того и не знает, что земля толстая и насквозь ее не проклюешь".

А сама всё кружит по яме да говорит:

- У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек! А журавль всё перед собой клюет да говорит:

- А у меня одна дума!

Пошел мужик посмотреть, не попался ли кто в яму. Как заслышала лиса, что идут, принялась еще пуще из угла в угол метаться и всё только и говорит:

- У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек!

А журавль совсем смолк и клевать перестал. Глядит лиса: свалился он, ножки протянул и не дышит. Умер с перепугу, сердечный!

Приподнял мужик хворост; видит - попались в яму лиса да журавль: лиса юлит по яме, а журавль лежит - не шелохнётся.

- Ах ты, - говорит мужик, - подлая лисица! Заела ты у меня этакую птицу!

Вытащил журавля за ноги из ямы; пощупал его - совсем еще теплый журавль; еще пуще стал лису бранить.

А лиса-то бегает по яме, не знает, за какую думушку ей ухватиться: тысяча, тысяча, тысяча думушек!

- Погоди ж ты! - говорит мужик. - Я тебе намну бока за журавля!

Положил птицу подле ямы - да к лисе.

Только что он отвернулся, журавль как расправит крылья да как закричит:

- У меня одна дума была!

Только его и видели.

А лиса со своей тысячью, тысячью, тысячью думушек попала на воротник к шубе.