– Не могу пожаловаться. – Он все улыбался и ждал, что Энни примет мяч. Она не сделала этого, и он снова нырнул в омут разговора: – Не знаю, говорила ли тебе Дон, что мы на днях заключили большой контракт.

– «Мы»? – переспросила Энни ледяным тоном.

– Ну, компания «Купер констракшн». Мы давно пытались получить этот заказ…

– Очень мило, – сказала Энни и отвернулась.

Чейз почувствовал, как кровь прилила к голове.

Вот тебе ответ на твою вежливость. Энни его не просто убила, она его похоронила – отвернувшись и глядя куда угодно, но только не на него.

Внезапно на ее лице появилась улыбка, на этот раз настоящая.

– Эй, привет, – мягким голосом воскликнула она, помахав рукой, и… какой-то клоун за соседним столиком помахал рукой ей в ответ.

– Что это за чудак? – вырвалось у Чейза.

Энни даже не взглянула в его сторону. Смотрела на чудака и улыбалась.

– Этот «чудак», – проговорила она, – Милтон Хофман. Профессор, преподает английскую литературу в университете.

Чейз наблюдал, как профессор поднялся и стал продвигаться к их столику. Высокий и тощий, в блестящем голубом саржевом костюме и в галстуке бабочкой, он был похож больше на мертвеца, чем на профессора.

«Чудак» тоже улыбался, направляясь к Энни, и именно эта улыбка, больше, чем что-либо другое, внезапно привела Чейза в ярость.

– Энни, – проговорил Хофман, – Энни, моя дорогая. – Та протянула ему руку, которую он взял в свою, бледную и пухлую, и поднес к губам. – Это было чудесное венчание.

– Спасибо, Милтон.

– Цветы были великолепны.

– Спасибо, Милтон.

– Музыка, украшения… все было чудесно.

– Спасибо, Милтон.

– И ты потрясающе выглядишь.

– Спасибо, Милтон, – ответил Чейз.

Оба повернулись к нему. Чейз улыбнулся, показав все свои зубы.

– А разве нет? – спросил он. – Разве она выглядит не потрясающе?

Глаза у Энни опасно загорелись, но Чейз не обратил на это внимания. Он наклонился к ней и обнял ее за плечи.

– Мне особенно нравится этот низкий вырез, детка, ты же знаешь. – И он ухмыльнулся Милтону. – Некоторые парни любят ножки, правда, Милти? Но я всегда…

– Чейз! – Краска залила лицо Энни.

Хофман моргнул своими темными и водянистыми за стеклами очков глазами.

– Вы, должно быть, муж Энни.

– Ты очень спешишь, Милти, я сам должен был тебе это сказать.

– Он мне не муж, – твердо произнесла Энни, выворачиваясь из его объятий. – Он мой бывший муж. И я его никогда больше не увижу. – Она одарила Хофмана солнечной улыбкой. – Надеюсь, ты надел туфли для танцев, Милтон, я собираюсь танцевать весь день.

Чейз ядовито улыбнулся.

– Ты слышишь, Милти? – Он радовался как дикарь, видя, что лицо Милтона становится все бледнее.

– Чейз, – сквозь зубы сказала Энни, – прекрати.

Чейз наклонился над столом.

– Наша Энни прекрасно танцует, но нужно следить, чтобы она не перебрала шампанского. Правда, детка?

Энни хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.

– Чейз, – проговорила она наконец задушенным шепотом.

– В чем дело? Ведь Милти – твой старый приятель? У нас не может быть от него секретов, детка.

– Перестань называть меня деткой. И перестань лгать. Я никогда в жизни не напивалась.

Губы Чейза скривились в ленивой плутовской усмешке.

– Ну ладно, милочка, не говори мне, что ты забыла тот вечер, когда мы познакомились.

– Предупреждаю тебя, Чейз!

– Я, тогда первокурсник, танцевал со своей девушкой на балу в ее школе, в День святого Валентина. И тут я замечаю нашу Энни, которая выходит из двери нетвердой походкой… держась за живот, как будто она только что съела десять килограммов зеленых яблок.

Энни повернулась к Милтону Хофману.

– Все было совсем не так. Парень, с которым у меня было свидание, испортил мне весь праздник. Откуда я знала…

Звук барабана и тарелок заглушил ее пояснения.

– А сейчас, – торжественно объявил голос в микрофон, – мистер и миссис Николас Бэббитт станцуют свой самый первый танец как муж и жена.

Все начали аплодировать, когда Ник обнял Дон, и они пошли на танцевальную площадку, не отрывая глаз друг от друга.

Энни бросила умоляющий взгляд на Милтона.

– Послушай, Милтон…

– Все в порядке, – быстро сказал тот. – Сегодня семейное торжество, Энни, я понимаю. – Он протянул к ней руки, но потом быстро отдернул их. – Я позвоню тебе завтра. Было… любопытно познакомиться с вами, мистер Купер.

Чейз вежливо улыбнулся.

– Зови меня Чейз, пожалуйста. Не нужно лишних формальностей, ведь у нас столько общего.

Энни не знала, кого из них ей больше хочется ударить: Чейза – за его невыносимое поведение или Милтона – за то, что его так легко испугать. Через секунду она решила, что Чейза… Она взглянула на него, пока Хофман пробирался к своему месту, и сказала:

– Ты низкая тварь.

Чейз вздохнул:

– Энни, послушай…

– Нет, это ты послушай. – Она ткнула в него дрожащим пальцем. – Я знаю, чего ты добиваешься.

Знает? Чейз покачал головой. Тогда она знает больше его. У него не было никаких причин вести себя таким подлым образом. Даже если между Энни и этим типом что-то есть. Даже если тот выглядит так, будто может упасть в обморок при виде мыши. Даже если Энни привиделась ему, Чейзу, в постели с этим сукиным сыном…

Она могла делать все, что хотела. И с кем хотела. Это его не касается.

– Ты меня слушаешь? – спросила Энни.

Чейз посмотрел на нее. Лицо ее все еще горело. Пятна были на скулах и на переносице, которую золотой россыпью покрывали крошечные веснушки. Он вспомнил, как любил целовать эти теплые золотые точечки после того, как они занимались любовью.

– Я знаю, чего ты добиваешься, Чейз. Ты стараешься испортить свадьбу Дон, потому что я все сделала не так, как хотелось бы тебе.

Брови Чейза поползли вверх.

– Ты что – спятила?

– Ладно, брось! – Ее голос звенел от гнева. – Ты хотел большую свадьбу в большой церкви, чтобы пригласить на нее всех своих необыкновенных друзей.

– Ты точно спятила! Я никогда…

– Не кричи!

– Я не кричу. Это ты…

– Позволь мне кое-что сказать тебе, Чейз Купер. Дон хотелось именно такую свадьбу.

– И свадьба действительно удалась. Если бы все решала ты, то наша дочь венчалась бы босоногой на каком-нибудь холме…

– О, что бы тогда подумали о мистере Чейзе!

– …а какой-нибудь идиот при этом играл бы на сатире.

– На ситаре, – хмыкнула Энни. – Инструмент называется «ситар», Купер, хотя ты, по-видимому, о сатирах знаешь больше, чем о музыкальных инструментах.

– Мы снова об этом? – огрызнулся Чейз, и Энни покраснела еще сильнее.

– Нет, не «снова». Что касается меня…

– …родители невесты, мистер и миссис Чейз Купер.

Они посмотрели на эстраду. Дирижер доброжелательно улыбался в их сторону, и все – даже те, кого слегка удивило это объявление, – начали аплодировать.

– Вперед, Энни и Чейз, – деланная улыбка дирижера стала еще шире, – присоединяйтесь к жениху и невесте.

– Нет, – сдавленно прорычал Чейз.

– Еще чего не хватало, – выпалила Энни.

Но аплодисменты стали громче, а Дон только пожала плечами, когда Энни бросила в ее сторону умоляющий взгляд.

Чейз отодвинул стул, протянул к ней руку и решительно произнес:

– Хорошо, давай поскорее покончим.

Энни вздернула подбородок, скованно поднялась и вложила свою руку в его.

– Я действительно ненавижу тебя, Чейз.

– Это взаимное чувство, мадам.

С горящими ненавистью глазами оба глубоко вздохнули, нацепили улыбки на лица и закружились в танце.