– Знаете, – сказал Майкл тихо, – меня обижает, что вы замираете на месте и смотрите с таким подозрением каждый раз, когда я приближаюсь к вам.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответила она, пожав плечами.

С тех пор как он приехал, Эмма выглядела куда более счастливой, чем раньше, а вот Анжеле, наоборот, день ото дня становилось все тревожнее. Она уже убедилась, какую власть Майкл имеет над ней, одно его прикосновение лишает ее разума.

С того дня, когда Майкл помог ей не упасть у сарая, а затем неожиданно поцеловал, Анжела старательно избегала оставаться с ним наедине, а тем более говорить на личные темы.

Она постоянно напоминала себе, что между ними не может быть ничего личного. Он был гостем, и только. И не важно, какую бурю эмоций вызывали в ней его прикосновения. Ничто не должно влиять на ее сугубо официальные отношения с гостями, да и с мужчинами вообще.

– Анжела, мне кажется, с вами происходит что-то неладное, – сказал Майкл, приблизившись к ней настолько, что его нос коснулся кончика ее носика.

– Ч-что? – нервно спросила Анжела, отклоняясь назад. Его запах дразнил и пугал ее. Несмотря ни на что, ей нравилось быть рядом с ним и она жаждала нового поцелуя.

Отбросив в сторону искусительные мысли, Анжела возразила:

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

Улыбаясь, Майкл слегка коснулся пальцем ее носа.

– Кажется, у кого-то растет носик, – объявил он, широко улыбаясь. Анжела нахмурилась и тут же покраснела от смущения. – Такое происходит, когда кто-то говорит не правду. Мы сейчас оставим это, но я не из тех, кто предпочитает правде ложь. Сейчас мы притворимся, что все нормально. Но быть может, когда-нибудь вы поймете, что вам не в чем подозревать меня.

Он коснулся рукой ее волос. Анжела вся сжалась внутри.

– Некоторые считают, что я совсем даже неплохой человек, – Майкл улыбнулся. – Может, вы тоже когда-нибудь согласитесь с ними.

Вздохнув, он положил руки в карманы и вышел из кухни, еще более озадачив Анжелу.

Немного успокоившись, молодая женщина снова погрузилась в хлопоты по хозяйству.

Анжела всегда считала воскресенье выходным. Хотя она обычно работала в этот день, но, по крайней мере, не так много, как на неделе.

По воскресеньям Анжела обычно составляла меню на ближайшую неделю и старалась, по возможности, заранее начать приготовление еды. Анжела замораживала заготовки, и, таким образом, как бы она ни была занята на неделе, у нее всегда было, что подать на стол.

За шесть лет управления гостиницей Анжела поняла: чтобы успеть и всю работу сделать, и дочери внимание уделить, необходимы четкая организация и планировка каждого дня.

Лето было самой сумасшедшей порой в гостинице. Гости приезжали с начала апреля и до середины ноября. Однако Анжела всегда ставила во главу угла желания и потребности дочери, а потом уже все остальное. Это было не так просто, приходилось поздно ложиться, как-то выкручиваться. Но она твердо знала, что нет ничего важнее счастья собственного ребенка.

Однако бывали минуты, когда нормальные женские потребности напоминали о себе. Почти шесть лет они дремали где-то глубоко в ее душе.

Все изменилось, когда пришел Майкл, – он нарушил ее покой, прервал сон ее души.

Конечно, это не означало, что Анжела собиралась с головой окунуться в омут чувств. Однако сдерживать порывы и инстинкты становилось все труднее. Анжела понимала, что сейчас речь идет не только о ней, но и о ее драгоценной дочери.

Напомнив себе об ответственности перед Эммой, Анжела направилась в гостиную заниматься уборкой. Ее голова была занята только тем, как бы справиться с чувствами к Майклу, как избежать опасной близости с ним.

Устало вздохнув, Майкл встал из-за письменного стола, разминая пальцы и потирая глаза.

Было уже поздно, за полночь.

Зевнув, Майкл подошел к окну, всматриваясь в темноту. У него болело плечо – сегодня он снова убирал снег и рубил дрова. Ноющие мышцы напомнили Майклу, как долго он не занимался физическим трудом.

Но, к своему удовольствию, Майкл понял, что ему даже нравится физическая работа. Смена образа жизни благотворно повлияла на его настроение.

Ушло чувство неудовлетворенности, преследовавшее его последние годы. Ушла досада от мысли, что, сколько бы он ни ловил преступников, меньше их не станет.

Впервые за последнее время он испытывал удовлетворение от работы и ее видимых результатов. Длинная дорога, ведущая к гостинице, была очищена от гор снега, а в дровяном сарае запасено достаточно дров на несколько дней вперед.

Помогая Анжеле, Майкл, однако, не забывал о работе над книгой.

Сегодня он сел за стол в восемь вечера, когда Эмма отправилась спать. Погрузившись в работу, Майкл даже не заметил, как наступила ночь.

Его глаза устали, мышцы шеи болели, пальцы гудели от печатания, но все это сопровождалось глубоким чувством удовлетворения.

Я счастлив, подумал Майкл, глупо улыбаясь.

Очень счастлив. И что самое главное, Эмма и Анжела имеют к этому самое непосредственное отношение.

Разбередив в нем желания и чувства, мама и дочь заставили его захотеть того, о чем до этого Майкл даже не помышлял.

Здесь, в этом мире, все было по-другому, не так, как в его прежней жизни. Здесь не существовало стрессов, бессонницы, плохого аппетита наверное, из-за тяжелой физической работы.

Все это исчезло из его жизни. Майкл чувствовал себя намного лучше и физически, и духовно, он как будто помолодел за эти несколько дней.

Он стоял у окна, всматриваясь в темную ночь Висконсина, когда за дверью послышались какие-то глухие звуки.

– Как раз вовремя, мальчики, – пробормотал он, подходя к двери. – Вы так и будете стоять там или все-таки зайдете? – обратился он к собакам, стоявшим за дверью и жалобно глядевшим на него. – Идите сюда, – позвал Майкл псов, сделав жест рукой. Те вбежали в комнату и тут же улеглись на ковре.

Майкл все еще не мог отличить Маккензи от Махони, но они, кажется, ничего не имели против. Лохматые бестии довольно быстро перестали на него лаять и, судя по всему, приняли его за еще одну тень, которая всегда давала им что-нибудь вкусное.

– Вы ведь надеетесь на печенье, оставшееся 3-1после ужина, да? – пробормотал Майкл, погладив собак. – Избалованные мальчишки, – добавил он, качая головой. – Что ж, идемте на кухню.

Только предупреждаю, на этот раз ведите себя как мышки. Никаких завываний и прыжков.

Прошлой ночью он дал им овсяного печенья, испеченного Анжелой к обеду. Потом пришлось долго успокаивать дуралеев, которые визжали и выли от восторга.

Потихоньку все трое спустились с лестницы.

Майкл рассеянно потер грудь. Активная физическая работа постепенно успокоила боль в теле, синяк на груди от аварии постепенно исчезал.

Царапина на лбу осталась лишь в воспоминаниях.

– Анжела? – Майкл неожиданно остановился.

Собаки, бежавшие за ним, не рассчитали и врезались в его ноги. Она сидела за кухонным столом в темноте, лишь лунный свет, лившийся из окна, освещал ее фигуру.

Пойманный с поличным, Майкл посмотрел на собак, невинно глядевших на него своими большими глазами.

– Да, Анжела, – ответила она с улыбкой.

Майкл увидел, что на ней теплые фланелевые тапочки и длинный стеганый халат, который скрывал ее фигуру. Но, зная, что под халатом у Анжелы, несомненно, ночная сорочка, Майкл задышал глубже. С фантазией у него было все в порядке, и он живо представил себе, как она выглядела бы без этого халата.

Анжела скрестила руки на груди и смотрела на всех троих.

– Я поняла, что кто-то Составляет собакам компанию в последнее время. Каждую ночь я обычно выпускаю их погулять, но вот уже несколько дней не могу их найти.

– А… мы… они… – не зная, что сказать, Майкл посмотрел на собак. – Могли бы не подставлять меня, – проворчал он.

Анжела засмеялась.

– По крайней мере, теперь я знаю, где они были все это время.

Она посмотрела на собак, затем подошла к задней двери и открыла ее. Собаки не двигались, как будто ожидая разрешения Майкла.