Конечно же, мы не впервые наблюдаем систему мирового капитализма. Ее основные черты были впервые определены, скорее в форме предсказаний, Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом в «Манифесте коммунистической партии», опубликованном в 1848 г. Система, господствовавшая во второй половине XIX века, была в некоторой степени более стабильной, чем ее современный вариант. Во-первых, существовали имперские державы во главе с Великобританией, которая получала достаточно большие выгоды от того, что находилась в центре, и поэтому была заинтересована в сохранении этой системы. Во-вторых, существовала единая международная валюта – золото; сегодня существуют три основные валюты: доллар США, германская марка, которая вскоре будет заменена европейской единой валютой евро, и иена. Эти мировые валюты трутся друг о друга как тектонические пласты, зачастую вызывая землетрясения и подрывая другие валюты стран мира. В-третьих, и это важнее всего, существовал ряд убеждений, которые разделяли многие, и этические стандарты, которые не всегда применялись и соблюдались на практике, однако они были приняты в качестве вполне универсальных и рассматривались как наиболее желательные способы взаимодействия. Эти ценности объединяли веру в разум и уважение к науке с иудейско-христианской этической традицией и в целом представляли более надежное руководство, объясняющее, что такое хорошо и что такое плохо, чем ценности, превалирующие сегодня. Денежные ценности и операционные рынки не предоставляют адекватного базиса для общественного единства. Возможно, это предложение в такой форме не имеет для читателя особого смысла, но данная идея будет развита в книге.

Система мирового капитализма, существовавшая в XIX веке, несмотря на ее относительную стабильность, была разрушена первой мировой войной. После окончания войны была предпринята слабая попытка ее реконструировать. Эта попытка привела к краху 1929 г. и последующей Великой депрессии. Какова же вероятность того, что современная система мирового капитализма также придет к пропасти, учитывая отсутствие элементов стабильности, которые существовали в XIX веке?

Но все же катастрофы можно избежать, если мы вовремя признаем и исправим слабые стороны этой системы. Как возникли эти недостатки и как они могут быть исправлены? Я предлагаю обратиться к этим вопросам. Я утверждаю, что система мирового капитализма является искаженной формой открытого общества и ее эксцессы могут быть исправлены, если более полно понять и широко поддержать принципы открытого общества.

Термин «открытое общество» получил распространение после публикации книги Карла Поппера «Открытое общество и его враги» (OpenSocietyandIt'sEnemies). В момент выхода книги в 1944 г. открытому обществу угрожали тоталитарные режимы нацистской Германии и Советского Союза, использовавшие власть государства для навязывания своей воли людям. Концепцию открытого общества можно легко понять, сравнив его с закрытыми обществами, взлелеенными тоталитарными режимами. Они оставались реальностью вплоть до распада советской империи в 1989 г. Открытые общества мира, обычно называемые обобщенно Западом, продемонстрировали сплоченность перед лицом общего врага. Но после распада советской системы открытое общество с акцентом на свободу, демократию, главенство закона в значительной степени потеряло привлекательность в качестве. организационного принципа, победителем оказался мировой капитализм. Капитализм, опирающийся исключительно на рыночные силы, представляет другую опасность открытому обществу. Центральное утверждение этой книги состоит в том, что рыночный фундаментализм представляет сегодня большую опасность для открытого общества, чем тоталитарная идеология.

Такое утверждение может шокировать. Рыночная экономика является неотъемлемой частью открытого общества. Фридрих Хайек, величайший идеолог экономики «свободного рынка» XX века, был твердым сторонником концепции открытого общества. Каким образом рыночный фундаментализм может угрожать открытому обществу?

Позвольте мне объяснить мою точку зрения. Я не заявляю, что идея рыночного фундаментализма диаметрально противоположна идее открытого общества, как фашизм или коммунизм. Совсем наоборот. Концепции открытого общества и рыночной экономики тесно связаны, а рыночный фундаментализм можно рассматривать как простое искажение идеи открытого общества. Но это не делает его менее опасным. Рыночный фундаментализм представляет угрозу открытому обществу непреднамеренно, поскольку он неверно трактует механизм работы рынков и придает им чрезмерно важное значение.

Мой критический взгляд на систему мирового капитализма основывается на двух основных моментах. Один из них касается недостатков рыночных механизмов. Здесь я имею в виду в основном неустойчивость, присущую финансовым рынкам. Другой момент связан с недостатками того, что я вынужден назвать, в силу отсутствия лучшего названия, нерыночным сектором (nonmarketsector). Здесь я имею в виду прежде всего несостоятельность политики и распад нравственных ценностей как на национальном, так и на международном уровнях.

Я всегда утверждал, что провалы в политике являются всепроникающими, они подрывают экономику гораздо сильнее, чем неудачи рыночного механизма. Принятие решений отдельными лицами через рыночный механизм является гораздо более эффективной системой, чем коллективное принятие решений, – система, которая распространена в политике. Это особенно верно в отношении мировой экономики. Разочарование политикой вскормило рыночный фундаментализм, а развитие рыночного фундаментализма, в свою очередь, способствовало провалу политики. Одним из крупнейших недостатков системы мирового капитализма является тот факт, что она позволила рыночному механизму и мотиву получения прибыли проникнуть во все сферы деятельности, даже туда, где им нет по существу места.

Первая часть моих критических замечаний касается нестабильности, присущей системе мирового капитализма. Рыночные фундаменталисты имеют фундаментально неверное представление о том, как работают рыночные механизмы. Они полагают, что финансовые рынки имеют тенденцию к равновесию. Теория равновесия в экономической науке основывается на неправильной аналогии с физикой. Физические объекты двигаются так, как они двигаются, независимо от того, что кто-либо думает. А финансовые рынки пытаются предсказать будущее, которое зависит от решений, принимаемых людьми. Вместо простого пассивного отражения действительности финансовые рынки активно формируют реальность, которую они, в свою очередь, и отражают. Существует двусторонняя связь между настоящими решениями и будущими событиями, эту связь я называю рефлексивностью.

Тот же механизм обратной связи вмешивается во все виды деятельности, которыми занимаются сознательные участники рынка -люди. Люди реагируют на экономические, социальные и политические силы в их окружении, но в отличие от неодушевленных частиц, изучаемых естественными науками, люди имеют способность воспринимать, постигать, а также выражать определенное отношение, которое одновременно преображает силы, действующие на них. Это двустороннее рефлексивное общение между тем, что участники ожидают, и тем, что происходит на самом деле, является основным моментом для понимания всех экономических, политических и общественных явлений. Данная концепция рефлексивности лежит в основании всех доводов, изложенных в этой книге.

Рефлексивность не свойственна естественным наукам, где связь между объяснениями ученых и явлениями, которые они пытаются объяснить, является односторонней. Если утверждение соответствует фактам, оно истинно, если нет – то оно ложно. Таким образом ученые накапливают знания. Но участники рынка лишены такой роскоши, и у них нет возможности опираться в своих решениях на достоверные знания. В своих решениях они должны учитывать свои суждения о будущем, и их пристрастное отношение влияет на сам результат. Этот результат, в свою очередь, усиливает или ослабляет то пристрастное отношение, на которое участники рынка опирались при принятии решений.