Брандузи читал список, а Джерри слушал в приятном ожидании, которое, однако, с каждым новым объявляемым повышением становилось томительнее и томительнее. Все, кто работал в группе «Икар», вплоть до младших инженеров, получали отличные места в проекте «Спейсвилль» или в команде по разработке заправщиков; что ж, они это заслужили. Но что осталось на его долю?

Брандузи продолжал раздавать повышения:

– Ален Пармантье, как я уже говорил, назначается главным инженером группы наземных испытаний двигательных и управляющих систем «Икара», а Джерри Рид станет его ассистентом – с ежемесячной прибавкой в 500 ЭКЮ...

Это сопровождалось глупой улыбкой, будто Джерри предлагали невесть какую конфетку. Брандузи перешел к следующей фамилии в списке, а Джерри стоял как дурак, с разинутым ртом.

Наземные испытания! Проверять готовое оборудование. Это нечестно! Это оскорбление! Он разработчик, а не техник по контролю за качеством! Без него двигателей и систем управления просто не существовало бы!

Брандузи и сам, закончив речь, избегал разговора с ним и попытался улизнуть, когда Джерри прижал его к стойке бара. Но Джерри уперся, и Брандузи, поняв, что иначе он устроит у всех на глазах безобразную сцену, позволил ему затащить себя в укромный уголок и излить свой гнев.

Итальянец вежливо слушал ругань Джерри, что бесило того еще больше, и смотрел не на него, а сквозь него, пока Джерри не наорался вдоволь и не замолк, обескураженный молчанием Брандузи.

– Ну-ну, Джерри, – сказал Брандузи, когда Джерри наконец выдохся, – ты приобретешь богатый и очень полезный опыт. Пармантье бюрократ, так что на самом деле группу возглавишь ты, и это будет твоя первая возможность проверить себя в роли руководителя, поработать с настоящим оборудованием...

– Гонять проверочные тесты на оборудовании, которое я сам и разрабатывал!

Брандузи опять глупо улыбнулся.

– Ты участвовал в его разработке, – поправил он.

– Да без меня...

– Без тебя пришлось бы повозиться еще пару лет, ты внес важный вклад, – сказал Брандузи. – Поэтому тебе и платили больше, чем любому твоему ровеснику с таким же опытом. Но теперь... – Он пожал плечами. – Теперь, когда... особых условий уже нет, что ж, ты все равно получаешь больше, чем иной ветеран, а я ведь должен соблюдать в такой ситуации... ну, скажем, социальную справедливость, понимаешь...

– А что, если я откажусь возиться с этим дерьмом? – спросил Джерри.

Брандузи пожал плечами, вскинул руки, и разговор на этом закончился. Соня только что родила Франю, ему некуда было деваться, и Брандузи знал это и знал, что Джерри это знает, – этакий подонок...

Оставалась лишь одна надежда. Он заметил у бара Андре Дойчера, который давно оставил свою таинственную деятельность охотника за головами и «эксперта по передаче технологий» и включился в работу советско-европейского консорциума, занимающегося производством и продажей «Дедала», который пресса давно переименовала в «Конкордски» [48]. Может, он и не был начальником Брандузи, зато вращался в высших сферах. Наверняка старый дружок Андре замолвит за Джерри словечко.

Но когда он поймал Андре Дойчера, тот замялся.

– Я ведь давно развязался с этой работой, Джерри. Даже не состою в аппарате ЕКА.

– Аппарат, какая чепуха, Андре! Ты же на самом верху, якшаешься с шишками! Замолви за меня словечко, и Брандузи узнает, почем фунт лиха!

Андре нахмурился.

– Хоть это и неприятно, Джерри, но ты вынуждаешь меня быть с тобой откровенным, – сказал он.

– Да уж конечно, откровенность здесь не в чести! – съязвил Джерри.

Андре вздохнул.

– Боюсь, что ты стал жертвой высших соображений, – сказал он. – Технология русских внедрилась в программу ЕКА – на самом переднем крае...

– Ну и что?

Андре посмотрел на него искоса и смущенно.

– Наши партнеры могут разволноваться, если мы подпустим кого-нибудь вроде тебя слишком близко к их космической технологии...

– То есть как это «вроде меня»?

– Сам понимаешь, – стесненно произнес Андре.

– Ничего я не понимаю!

Андре Дойчер вздохнул.

– Ты американец... И причастен, как бы это сказать, к просачиванию технологии к нам... Нечто такое, чем американцы охотно пожертвовали бы, чтобы иметь своего человека в программе ЕКА...

– Чушь собачья!

– Ты-то знаешь это, и я знаю, – сказал Андре. – Но русские... – Он пожал плечами. – C'est la politique... [49]

– Грязные политиканы! – взорвался Джерри. Его французский, может быть, и сейчас оставлял желать лучшего, но он вполне мог разобраться, где кончается оправданная политическая осторожность и начинаются дурацкие бюрократические интриги. – Merde! [50]

Но в дерьме-то сидел он.

...Как ни крути, Джерри постоянно оказывался вовлеченным в какую-нибудь политическую игру и невольно стал докой в политике. Теперь, спускаясь в метро на площади Пигаль, он искренне надеялся, что уж сегодня-то ему за все это воздастся.

Тогда, после пьянки в Ле Бурже, он понял, что выбора нет, надо соглашаться, а чуть позже занял пост, освободившийся после ухода Пармантье на повышение, хотя это была все та же бодяга, только денег побольше. Выбора опять не было. Бобу исполнился год, квартирка на Острове стала мала, и вся прибавка пошла на то, чтобы им с Соней перебраться на новое место жительства – с тремя спальнями – поблизости от Пигаль. Впрочем, они так и остались по уши в долгах.

Спустя два года он стал вторым ассистентом руководителя всех наземных испытаний, потом первым и, наконец, начальником отдела. Затем его назначили главным инженером по сборке головного образца «Спейсвилля», и он реализовывал в его конструкциях идеи других людей.

Наконец, его сделали главным инженером проекта ракетных перевозок с околоземной орбиты на геостационарную; теперь его работа состояла в том, чтобы просто раздувать размеры космических буксиров и конструировать для них грузовые площадки, способные выдержать большой вес при доставке оборудования на место сборки «Спейсвилля».

Там он прохлаждался еще пять лет. Космос отстоял от него дальше, чем когда-либо: после проекта «Икар» ему так и не дали работать на переднем крае; оставалась надежда, всего лишь надежда, что руководство найдет какой-нибудь пустяковый проект, который можно будет доверить эмигранту-американцу, прежде чем он уйдет на пенсию. Лишь одно поддерживало Джерри все это мрачное время – озарение, видение, явившееся ему в самом начале – когда он только бросил «Роквелл» и «сани» ради «Икара».

Подобно Робу Посту, который знал, что роквелловский управляемый доставщик для боеголовок можно превратить в космический джип для перевозок с околоземной на геостационарную орбиту, Джерри был убежден, что космический буксир «Икар» можно переконструировать в космолайнер; в этом не было сомнений: Джерри видел, как Роб перекраивал свой доставщик.

Идея-то была та же.

Увеличить двигатели. Укрепить их на конце длинной стрелы, установленной по оси конструкции. Подвесить к круглому топливному баку каркас с защелками – и можно перевозить и грузовые и пассажирские модули любого типа. Можно быстро и с комфортом доставлять сотню пассажиров с околоземной орбиты в «Спейсвилль» или даже на Луну. Если сделать топливный бак еще больше, можно брать на Марс столько полезного груза, что его вполне хватит для закладки постоянного поселения. А размеры топливного бака не ограничены, можно даже сконструировать корабль для экспедиции на Юпитер. Это будет огромный скачок вперед, в космос, и для этого не нужно ничего мудреного – всего-навсего продолжить разработку уже готовой технологии.

Работая в проекте «Икар», Джерри не пытался развивать эту идею, надеясь, что после сдачи космического буксира в эксплуатацию получит новое назначение и сумеет убедить руководителей создать под его началом группу для проработки своего замысла. Но из этого ничего не получилось, и он начал работать над своей идеей на дому – ведь никто не стал бы слушать простого инженера-испытателя. А если бы и выслушали, отняли бы все, что он успел сделать. Время открыть карты настанет, когда ЕКА вновь переведет его в разработчики.