Мне пришлось недавно наблюдать, как зажиточная крестьянка Тамбовской губернии, рабфаковка, человек очень интересный, с колоссальной энергией, ее жизнь представляет чрезвычайно яркую картину борьбы крестьянки за свои человеческие права, за право учиться, — как эта крестьянка, благодаря тому что она принадлежит к зажиточному слою, расценивает книжки. Она взяла популярную брошюрку, и ее оценка этой книжки очень характерна для зажиточной крестьянки. Первое, что она сказала: «Есть три слова, от которых вся беда. Эти слова — кулак, середняк и бедняк. От этих трех слов все зло». Вот эта характеристика сразу определяет, к какому слою крестьянства принадлежит эта рабфаковка. По такой оценке книги мы не можем, конечно, сказать, что все крестьянство так смотрит. Мы можем сказать, что так смотрит определенный, зажиточный слой крестьянства.

Классовый подход к изучению читательских интересов, мне кажется, совершенно необходим, иначе нам очень мало даст изучение читательских интересов. Это не только в отношении изучения читателей, но, скажем, и в изучении зрителей. Теперь часто ведется изучение зрителя. Проводится наблюдение над зрителем, когда он смотрит пьесу, даже разработаны особые способы. Например, составляются кривые, показывающие, что вот в этом месте аудитория зевала, в этом месте аудитория смеялась и т. д. Это кривая того впечатления, которое пьеса производит на аудиторию. Этот прием может дать прекрасные результаты, если у нас аудитория определенного состава. Мы можем по этим кривым определить, как относится к пьесе, например, аудитория рабочая или аудитория обывательская, какие места пьесы интересуют, вызывают сочувствие одних и какие места пьесы привлекают внимание других. Одно время у нас изучали аудиторию таким образом: например, едут на завод и там в заводской аудитории проводят оценку пьесы. Такая оценка пьесы давала очень много. Нельзя отрицать, что вышеуказанные кривые дают некоторые указания того, как смотрят пьесу: зевая, равнодушно или волнуясь. Но этого мало. Можно было бы поставить в двух разных по социальному составу аудиториях одну и ту же пьесу и увидеть, как на разные места пьесы различно реагируют разные аудитории. Это очень характерно. Например, приходилось в прежние времена наблюдать, когда мы жили в Париже, как на одну и ту же пьесу реагирует публика, живущая в центре города, и как реагирует рабочая окраина. Гораздо горячее реагирует рабочая публика. Помню одну пьесу, где изображалась жизнь рабочих. Там изображено было, между прочим, как хозяин делает девушке-работнице предложение сойтись с ним и обещает за это не выселять ее из квартиры. Тут интересно, как вся аудитория не сдерживается и кричит: «Ах ты, мерзавец!» и т. д. Видно, что такие факты глубоко возмущают аудиторию. Та же пьеса весьма малый успех имела в центре Парижа.

Социальный состав читателей поможет правильно подойти к изучению читательских интересов. При изучении края — а без этого изучения не определишь интересов читателя — надо за стержень взять экономику, и, конечно, не одну экономику — ее надо связать с изучением природных условий. Затем при изучении края громадное значение имеет изучение прошлого края и изучение национального состава. Последнее имеет, например, особое значение при изучении Средне-Волжской области. Конечно, ' Пензенская губерния и губерния Самарская нуждаются в этом больше, чем, скажем, Тамбовская или Орловская губерния. Вообще, национальный состав везде надо изучать, но в Средне-Волжской области важно на эту сторону обратить особое внимание. Затем имеет громадное значение культурный уровень населения. Когда мы подошли к вопросу о том, что надо изучать губернии в связи с производственными районами, то тогда мы попробовали проделать такую работу: те статистические данные, которые у нас были относительно политпросветской работы, разгруппировать по районам, — и получилась такая картина. Брали ликвидацию безграмотности среди населения от 11 до 35 лет и получили, что Центрально-Промышленный район имеет только 5 % безграмотных, Центрально-Черноземный — в среднем 20 % безграмотных этого же возраста, а Воронежская губерния имеет 29 % безграмотных. Если мы возьмем Средне-Волжский район — это район тоже непромышленный, — то увидим, что там безграмотность очень высока: 23 % с лишком. Мы видим, что грамотность населения стоит в полном соответствии с экономическим уровнем района.

Мы попробовали проделать ту же самую работу относительно изб-читален. Надо сказать, что цифры взяты из статистического сборника. Они очень приблизительны, в них надо ввести очень существенные, очень большие поправки, но общую картину они дают. Мы видим относительно изб-читален, что, например, в Центрально-Черноземном районе на 7, 5 тысяч населения приходится лишь одна изба-читальня, а по отдельным губерниям этого района картина еще тяжелее: в Орловской губернии одна изба-читальня — на 13 тысяч, в Тамбовской губернии одна изба-читальня — на 13, 5 тысячи, в Курской — на 10 тысяч. В Центрально-Промышленном районе картина другая: там одна изба-читальня приходится на 4 тысячи населения. По отдельным губерниям положение еще лучше: в Московской губернии одна изба приходится на 2, 5 тысячи жителей, а в Иваново-Вознесенской даже на 2 тысячи. Картина получается совершенно созвучная с той, которую мы получили по ликвидации безграмотности.

Затем относительно книжек в библиотеках. Мы сложили книжки, имеющиеся в сельских библиотеках и избах-читальнях, и потом посмотрели, сколько библиотечных книг приходится на человека. И опять-таки получилась картина чрезвычайно показательная: в деревне Центрально-Промышленного района одна книга приходится на четыре человека, а для Центрально-Черноземного района одна книга приходится на десять человек. Картина культурного уровня получается крайне показательная.

Бесконечно много и напряженно надо работать, для того чтобы поднять культурный уровень страны. Недаром Владимир Ильич бил в эту точку, столько говорил о необходимости поднятия культурного уровня страны и в этом видел один из самых центральных вопросов. Но и в пределах одной и той же губернии культурный уровень различных слоев населения очень различен. Если вы возьмете население рабочее — один культурный уровень будет в пределах одной и той же губернии; если вы возьмете население глухих деревень, находящихся не около железных дорог, культурный уровень будет совершенно другой.

Для организации передвижной сети учреждений также важно изучение края. Возьмем Урал, где страшно плохие дороги: там передвижные формы вообще весьма слабо могут развиваться из-за плохих проезжих дорог, — и возьмем, например, большое село Центрально-Черноземного района: тут передвижную работу важно развивать в пределе одного села. Важно, чтобы библиотека стала доступна жителям самых глухих уголков. Гораздо легче в пределах одного большого села организовать эту передвижную работу. Когда село от села разбросаны на громадном расстоянии, тогда совершенно невозможно передвижную работу организовать так, чтобы из одного села перекидывать ее в другое: чрезвычайно большое напряжение сил требуется и затрата средств для этого.

Я думаю, что подход с точки зрения краеведения, как мы его теперь понимаем, — не в старом смысле, когда центр внимания краеведной работы был направлен только на археологию, фольклор, памятники старины и т. д., а в новом его понимании, когда в понятие краеведения входит в первую очередь изучение экономики, общественной жизни, недавнего прошлого и т. д., — что такой подход даст возможность лучше организовать удовлетворение потребностей населения. В это мы упираемся всюду.

Как вы знаете, 25-го числа этого месяца будет библиографический съезд, и крайне характерно, что на этом библиографическом съезде также поставлен вопрос краеведения, и очень важно, чтобы на этом съезде было отмечено, что краеведение мы должны понимать не в старом смысле — не в смысле только археологии, или фольклора, или изучения памятников старины, — а должны понимать как изучение всей суммы экономических и политических факторов. Правильно поставить учет краеведческой литературы очень важно потому, что это даст возможность прийти на помощь читателям в изучении края.