Под левым глазом у Реньяра сиял огромный фонарь. Старый журналист выглядел потрепанным и несчастным. Теперь он вызывал ассоциации не с подпольным адвокатом из итальянских фильмов, а с безработным мелким служащим, впутавшимся в некое темное дельце. Он разговаривая с какими-то двумя мужчинами, но при виде Альбера оставил собеседников и поспешил к нему.

– Слышали наши новости? – Реньяр пришел в крайнее возбуждение. Похоже, Альбер и его коллега были единственными в гостинице, кто не знал о последнем скандале. – Фуле напился допьяна и хотел вышвырнуть Мартинэ из бара. Вдруг вскочил на стул и заорал, что предателю, вроде Мартинэ, не место среди нас.

– Чем же он предатель?

– Прежде он тоже участвовал в турнирах – сердито бросил Реньяр. Ну как можно перебивать интересный рассказ такими идиотскими вопросами? – Ну а Мартинэ уселся за соседний столик, напротив Фуле. Тот знай кричит свое, убирайся, мол, отсюда немедленно. На что Мартинэ ухмыльнулся и послал ему воздушный поцелуй.

– Что дальше? – Альбер без труда вообразил себе торжествующую физиономию Мартинэ.

– Фуле запустил в него бутылкой! Бросок был весьма удачным. Доктор говорит, еще немного и у Мартинэ был бы проломлен череп. И тут оказалось, что этого типа охраняет профессиональный горилла. Представьте себе, вдруг вскакивает какой-то головорез, ногой выбивает из-под Фуле стул и оглушает его ударом по голове – прямо как в приключенческом фильме. Я такого никогда не видал! – Реньяра нетрудно было сделать счастливым.

– Глаз вам тогда же подбили?

– Что? Ах глаз? Нет, это я дома случайно налетел на дверь.

Альбер бросил взгляд на Шарля. Шарль ухватил Реньяра за руку.

– Ладно, в таком случае пройдемте с нами? Не желаете говорить здесь, продолжим откровенный разговор, в полиции.

– Что это значит?

– То и значит, что мне надоело выслушивать ваше вранье. Пошли…

Бришо дернул Реньяра за руку, и тот, спотыкаясь, побрел за Шарлем, умоляюще протягивая другую руку к Альберу.

– Господин, инспектор, помогите! Куда он тащит меня, этот сумасшедший?

В наше время даже с малолетними бродяжками этот трюк не проходит. Нахально высмеют тебя в глаза и оставят с носом. Реньяр клюнул на удочку.

– Меня избили, – стыдливо признался он, поправляя съехавший галстук. Теперь он предусмотрительно встал так, чтобы Альбер находился между ним и Бришо.

– Кто?

– Не знаю. Мне понадобилось выйти, а в туалете было темно. Я попытался нащупать выключатель, как вдруг на меня набросились.

– Откуда вы знаете, что нападающий был не один?

– Нетрудно понять. Меня колотили всем скопом, били ногами, на теле живого места, нет. Хотите, покажу? – Он расстегнул пуговицу на рубашке и оттянул майку. – Вот здесь. Видите?

Полицейские ничего не увидели, но не стали признаваться, чтобы не вынуждать Реньяра в доказательство своей правоты раздеваться донага.

– Да-а, здорово вас отделали! Не знаете, кто это был? Вы не узнали никого из драчунов?

– Нет.

– У вас есть недоброжелатели? Вы ни с кем не ссорились в последнее время?

– Нет. – Реньяр был сама оскорбленная невинность. – Шахматисты меня любят. Знаете, как они меня называют? Дядюшка Лоло – маг и волшебник.

– Почему?

– Потому что мне известно обо всем, что происходит в шахматном мире. Говорят, у меня есть магический шар, и в нем я читаю судьбы. Если я говорю о ком-либо, что он талантлив, то любой тренер любой страны почтет за счастье работать с таким шахматистом. Знали бы вы, сколько шахматистов обязаны мне карьерой! И думаете, есть в них хоть капля благодарности?

– А между тем поколотили вас именно шахматисты, – безжалостно обрезал его Шарль.

– С чего вы взяли? – «Маг и волшебник», укрывшись за спиной Альбера, бросил на Бришо оскорбленный взгляд. – В гостинице полным-полно всяких подозрительных типов. Тут вам и «гориллы» вроде того, что свалил Фуле, тут и полицейские. Штаб-квартира шахмат стала штаб-квартирой насилия.

Видно было, что он примеривает эту фразу в качестве заголовка статьи и мысленно видит ее на первой странице «Ля ви дэшек», публикующей репортаж о драматических событиях в отеле.

– Профессионал, захоти он, одним ударом отправил бы вас на больничную койку. А эти били вдвоем, и вы остались целы и невредимы.

– Это я-то цел и невредим? – Лицо адвокатишки побагровело. – Да у меня в ребре трещина, если хотите знать! – Он снова начал было расстегивать пуговицы, но Альбер поспешил его остановить.

– Инспектор Бришо одним ударом мог бы сломать вам ребро.

Реньяр боязливо сжался.

– Да уж, что говорить, с этих шахматистов тоже станется.

– А что за человек этот Фуле?

– Кретин, – с убежденностью заявил великий «маг и волшебник». – Разыгрывает вариант Бирда в расчете на ловушку Фрома. Из него никогда не получится классный шахматист. «Ультимат» ему пришелся сейчас как нельзя кстати.

– Каким образом? – Полицейские не сумели уловить его мысль.

– Так или иначе, он выпал бы из первой шеренги, а теперь ему ничего не стоит свалить свою неудачу на автомат.

– А Мартинэ?

– О, это ловкий мошенник! Шахматист он был такой же бездарный, как и Фуле, но вовремя успел переметнуться в бизнесмены.

– Скажите, и много вчера было таких чрезвычайных происшествий, как с вами?

– Не знаю, – прозвучал поразительный ответ. – Вроде бы одну девушку изнасиловали у нее же в номере. У Парка украли зажигалку. У голландского шахматиста пропал талисман. – Увидев, что полицейские не принимают его слова всерьез, Реньяр предостерегающе поднял руку. – Если у него нет при себе талисмана, он играет настолько скверно, что его может побить кто угодно.

– Вам известно, что Ростан любил решать шахматные задачи?

– Конечно же известно! Ростан и сам был блестящим шахматным композитором и любил решать чужие этюды. Ежедневно после обеда он два часа отводил этому занятию.

– Откуда вы знаете?

Реньяр удивленно и растерянно воззрился на сыщиков.

– Все это знают. Даже газеты писали. В это время – от трех до пяти – он не принимал даже самых близких друзей.

– Но ведь не сидел он, как привязанный. Наверное, позволял себе выпить кофе, распечатать письмо или бандероль…

– Только не Ростан! Эти два часа в день, говаривал он, – умственная тренировка, совершенно необходимая для интенсивной работы мозга. А почему вы спрашиваете? – он подозрительно уставился на полицейских. – Уж не скрываете ли вы от меня чего?

Альбер сжалился над ним.

– Вероятно, вы читали в газетах, что взрыв произошел в четыре десять пополудни. Это значит, что Ростан в тот момент сидел за шахматной доской!

Реньяр переминался с ноги на ноту от нетерпения. Видно было, что, будь его воля, он тотчас же бросился бы прочь. «Что ни говори, а он журналист до мозга костей, – подумал Альбер. – Узнал интересный факт, и уже не терпится написать об этом. Не стоит мучить старика». Альбер кивнул на прощание и с рассеянной улыбкой посмотрел ему вслед. Но Реньяра влекло не к выходу. Несколько мгновений он кружил по вестибюлю, а затем спикировал на группу беседующих. Альбер и Шарль в один голос расхохотались.

Когда сыщики вошли в буфет, сестра Фонтэна сидела за одним из столиков и читала. Теперь она была в черных вельветовых брючках и белой блузке и выглядела еще очаровательнее, чем за шахматным столиком. Девушка не относилась к тому типу красоток, что идут в манекенщицы: росточку небольшого, маленькие руки, маленькие ноги, едва заметные груди – фигура, нечем не привлекающая к себе внимания. Но именно из-за этой своей миниатюрности она была совершенной и безукоризненно прекрасной. И это удивительное лицо, исполненное загадочной, щемящей прелести… Марианна Фонтэн напоминала статуэтку слоновой кости, созданную в очень давние века и где-то в очень далеких краях в честь богини давно забытой религии. Возможно, ее извлекли из морских глубин, возможно, она отыскалась в лавке какого-нибудь торговца древностями, и никто не знает, как она туда попала.