— Вот твоя вода. — Каллен не ответил, и она ткнула в него стаканом. — Я бы хотела, чтобы ты выпил и ушел.

— Почему?

Его голос был отрывистым, глаза сузились, когда он посмотрел на нее. Она знала, что у нее нет честного ответа на этот простой вопрос.

— Потому что у меня дела, вот почему.

— Проклятье, Марисса! — Каллен поставил стакан. Он не собирался уходить, не получив ответа. — Я хочу знать, что ты делаешь в такой дыре, — продолжал он, хватая ее за плечи.

Каллен почувствовал, как задрожало ее тело, но ее глаза спокойно смотрели на него.

— Я живу здесь. Если тебе это не нравится…

Она вздрогнула, потому что его пальцы врезались ей в плечи.

— Скажи правду, черт возьми. Ты больна? Тебе нужны деньги? Скажи мне, и я помогу тебе.

— Мне не нужна твоя помощь. Меня возмущает твое вмешательство в мои дела. Это моя жизнь. Я могу жить так…

Каллен ругнулся, приподнял ее за плечи и страстно поцеловал. Об этом он мечтал все эти месяцы. Этого он хотел даже сейчас, когда она делала все возможное, чтобы вызвать его гнев.

— Нет, — с трудом произнесла Марисса и отстранилась. Но он притянул ее за голову, запустил одну руку ей в волосы и целовал снова и снова, пока она не всхлипнула и не поддалась ему.

Это случилось снова. Невероятное тепло. Желание, извергающееся как вулкан, пробудившийся от сна под покровом облаков. Он хотел ее, как хотел той ночью, хотел так, как не хотел ни одну другую женщину.

— Марисса, — произнес Каллен. Она прошептала его имя, и он стал целовать ее еще горячее. Он ощущал блаженство. Он пил ее дыхание, как нектар, пил так, будто это могло помочь утолить его неиссякаемую жажду.

Он погладил ее по спине, провел рукой по позвоночнику, потом его рука скользнула за свободную блузку, и он ощутил ее упругую грудь. Ее дыхание коснулось его губ, когда он погладил ее грудь, провел кончиками пальцев по набухшему соску.

— Марисса, — снова сказал он. Она приподнялась на цыпочки, прижалась к нему. Он опускал руку все ниже.

И вдруг под ладонью Каллен ощутил округлившийся живот.

Точно такой же живот был у Кэсси, его невестки, на первых месяцах ее беременности. В тот день они пригласили его к себе на виноградник.

— Хочешь сказать «привет» малышу? — спросила Кэсси и положила его руку себе на живот…

Каллен замер. Он снова посмотрел на Мариссу, ее изможденное лицо, на круги под глазами.

— Господи, — хрипло сказал он. — Ты не больна. Ты беременна.

Марисса вскрикнула и оттолкнула его руки.

Господи, что она наделала?

— Уходи, — дрожащим голосом прошептала она.

— Не уйду, пока не получу ответа! — Каллен схватил ее за плечи и потряс. — Ты беременна?

— Нет. Я не беременна, не беременна.

— Не ври мне, черт побери! Вот почему ты ушла из школы. — Он отпустил ее, боясь сказать то, что хотел сказать.

Когда?

Когда это случилось? Его руки сжались в кулаки. Не потому ли она так быстро покинула его постель той ночью? Ее ждал другой мужчина? Неужели даже тогда она принадлежала кому-то еще?

— Кто он? — спросил Каллен. Эти слова были произнесены ровным голосом. — И где он? Почему он позволяет тебе одной пройти через это?

Марисса прикусила нижнюю губу. Она отвернулась от обвиняющего взгляда Каллена. Ее трясло.

— Уходи, — прошептала она.

Каллен взял ее за плечи и резко развернул.

— Я прав, не так ли? Он оставил тебя одну. Он знает о том, что с тобой случилось? Что ты оставила школу? Что ты больна?..

— Я не больна, — гневно воскликнула Марисса. — Я беременна! И мне не нужна ничья помощь. Я прекрасно справляюсь сама.

— Он бросил тебя?

— Бросил? — Марисса издала странный звук, чем-то напоминающий смех. — Нет, мужчина, с которым я спала, не знает об этом.

— Какого черта?

— Я могу справиться сама. — Она сбросила его руки. — Последний раз говорю тебе, Каллен: это тебя не касается.

Каллен открыл было рот, но потом закрыл его. Она снова была права. Это не его дело. Она беременна. Где, черт возьми, носит отца ребенка?

— Ты права. То, что ты делаешь, меня не касается. — Его голос стал более жестким. — У меня остался последний вопрос.

— Ты еще не понял? Я не отвечаю больше на вопросы.

— Ты ушла к нему той ночью? — У Каллена на лице дергался мускул. — Поэтому ты упорхнула из моей постели? Чтобы быть с ним?

Обвинение резануло по ней будто ножом. Она не думала, она отреагировала. Ее рука рассекла воздух. Она дала ему пощечину со всей силой и отчаянием, которое так долго копилось в ее сердце.

Звук удара раздался в комнате. Голова Каллена дернулась назад, но это не помешало ему прорычать ругательства, схватить ее за запястье и заломить ей руку за спину.

— Ответь мне. Ты спала с ним той ночью? — Нет!

— Сначала со мной, потом с ним. Этот мужчина ждал тебя. Твой любовник. Ты оставила меня, чтобы пойти к нему. Твое тело было согрето моим, твои губы распухли от моих поцелуев…

— У меня нет любовника. У меня никогда не было любовника. Я никогда не…

Она застонала, сжала руки. Но было слишком поздно. Господи, слишком поздно!

Бесконечно текли секунды, в душной комнате тикали часы. Марисса отвернулась и закрыла глаза. Кажется, прошла вечность, прежде чем Каллен заговорил:

— Ты хочешь сказать, что ребенок в твоем чреве мой?

Еще было не поздно солгать.

— Марисса. — Каллен повернул ее лицом к себе. — Марисса, посмотри на меня.

Она покачала головой. Он дотронулся до ее подбородка и приподнял ее лицо.

— Я хочу узнать правду, — сказал Каллен упавшим голосом. — Здесь или в суде. Твой выбор. Я тот мужчина, от которого ты забеременела?

Она знала, что он не шутит.

— Ответь мне, — вырвалось у Каллена, — это мой ребенок?

Марисса глубоко вздохнула и сказала «да».

Любой человек был бы счастлив расти в семье О'Коннеллов хотя бы потому, что у него были бы братья и сестры.

Каллен сидел напротив Сина в бостонском стейкхаузе и думал о своей семье.

Да, бывало время, когда он очень хотел, чтобы кто-нибудь, особенно родной брат, понимал бы его без слов.

Каллен поднял бокал вина.

В эту минуту Син пытался разгадать, о чем он думает. Каллен это понял по блеску в его глазах.

Син явно решил взбодрить его и улучшить его настроение. Он изо всех сил пытался развеселить Каллена. Он уже полчаса рассказывал ему историю, в которой участвовали, не считая его самого, греческий кораблеторговец, итальянский принц и актриса, секс-символ Голливуда. Син ужасно болтлив и у него незаурядное чувство юмора, а это значит, что его история была чертовски смешной и была рассчитана заинтересовать слушателя.

Но ничего не получалось.

Откуда у Каллена возьмется хорошее расположение духа? Его жизнь уже никогда не будет прежней. Он все еще не мог поверить в то, что произошло. Он вообще сомневался, что когда-нибудь сможет прийти в себя.

Марисса Перес была беременна.

Нет. Это звучит так, будто она сама забеременела, но на самом деле…

Он сделал Мариссу беременной. Беременной! Какого черта он допустил такое? У него было много женщин, но он всегда пользовался презервативами. Если же он долго жил с женщиной, то знал наверняка, что у нее были свои средства предохранения. Любой здравомыслящий человек поступал так.

Каллен сделал большой глоток эля.

Куда подевался его здравый смысл той ночью? Он взглянул на Мариссу, и гормоны послали его мозги куда подальше. Это не оправдание. Ему не семнадцать лет, и он давно не думал «нижним этажом».

Он ни разу в жизни не ложился с женщиной в постель после столь кратковременного знакомства. Сначала он напоминал себе о профессорах, которые связывались с аспирантками. Связь начиналась очень быстро, но потом…

Пока они шли от стоянки до его номера в гостинице, он спросил Мариссу, принимает ли она противозачаточные таблетки. Что-то в этом роде. Вроде бы тогда его мозг еще соображал.