Но профессиональное образование, даваемое рабочим буржуазией, носило на себе особый отпечаток. Для заводчика рабочий, даже квалифицированный, продолжал оставаться «рабочими руками». Предпринимателю нужны были умелые руки, но именно «руки». Он заботился именно о подготовке этих рук, заботился потому, что этого требовало развитие промышленности, но нисколько не заботился о развитии понимания рабочими нужд своей отрасли промышленности, о приобретении ими умения управлять своим производством — об управлении производством заботились господа фабриканты, а делом рабочих было заботиться о том, чтобы делаемая ими для завода работа была хорошо выполнена.

В настоящее время профессиональное образование должно приобрести иной характер. Изменившиеся условия делают рабочего одновременно и рабочим и хозяином в крупном производстве. И потому профессиональное образование должно учить рабочего и тому, как работать, и тому, как налаживать производство, как контролировать его, как вести учет. В данную минуту рабочему нужно не узкое профессиональное образование, а профобразование, поставленное самым широким образом. Рабочему нужно уметь не только точить на токарном станке, но и знать, как этот токарный станок устроен, знать, какие другие роды токарных станков существуют; какие для какой работы нужны, нужно знать, где, за какую цену можно достать эти лучшие станки, стоит ли их, выгодно ли будет ввести, какие пошлины придется платить; нужно уметь все рассчитать, все прикинуть. Для этого ему нужно знать и черчение, нужно уметь делать всякие вычисления, знать механику и ее историю, знать коммерческую географию. Нужно знать ему и свойство обрабатываемого железа, где оно и как добывается, при каких условиях, где и как его доставать и т. п. Нужно знать ему, каковы потребности в железе в своей и чужих странах, на что наибольший спрос, нужно знать, куда и как сбывать выработанные продукты, как рассчитывать их стоимость и пр. и пр. А с этим всем тесно связано и понимание тех условий, при которых рабочий может быть в то же время и хозяином, нужно понимать сущность капиталистического строя и сущность строя социалистического.

Да и многое другое должен еще знать рабочий, если он хочет сделаться хозяином производства.

У нас народились уже такие рабочие университеты, где преподают и узкие, чисто механические навыки и в то же время дают рабочему и те широкие знания, которые делают его хозяином производства; последнее важно особенно в переживаемый нами момент строительства новой жизни. Таково именно и должно быть внешкольное профессиональное образование.

Что касается профессионального обучения в школьном возрасте, то оно не должно начинаться очень рано. Нужно, чтобы были созданы повсюду очень хорошие общеобразовательные школы, но не такие, как сейчас, где бы детей учили не одной книжной мудрости, но учили бы также и тому, как лучше всего приниматься за всякую работу, учили бы обращению со всякими инструментами, давали бы общий навык к труду самому разнообразному, развивали бы глаз и твердую руку, уверенные движения. В такой школе выявляются наклонности ребенка, его способности, и он сможет после школы взяться за труд, который ему больше по душе, который соответствует его силам, его способностям. Тогда он профессию свою изучит скоро и легко. В наиболее передовых в промышленном отношении странах — в Германии и Америке — это прекрасно понимают, и потому там обращено очень большое внимание на правильную организацию трудовой школы, дающей общую подготовку. Ребенок должен восемь-девять лет проучиться в общеобразовательной школе (это практикуется и в Германии, и в Швейцарии, и в других странах), а потом только уже изучить особую специальность, особую профессию. Профессиональная школа не должна, значит, быть предназначена для раннего возраста, и раньше 15–16 лет принимать туда детей нецелесообразно. Профессиональная школа должна давать не только чисто практические навыки, но давать знакомство с профессией в самом широком смысле слова. Это тоже невозможно в слишком раннем возрасте. С ранних детских лет приучать ребенка к той или иной профессии — значит мешать выявлению и развитию его творческих способностей и убивать заложенные в нем духовные возможности Само собой разумеется, что профессиональная школа нового типа должна быть тесно связана с жизнью, и часть обучения должна производиться на самом заводе или фабрике, в той обстановке, в которой учащемуся придется работать после в качестве квалифицированного рабочего. В лучших профессиональных школах Германии, Англии, Америки это так и делается. Всякая школа должна быть связана с жизнью, а профессиональная больше, чем какая-либо другая.

Наряду с техническим образованием, подготовляющим заводских рабочих, необходимо поставить и ремесленную подготовку. Сейчас ремеслу учатся обычно у какого-либо мастера, но это «обучение» на три четверти сводится к употреблению ученика на посылки. Гораздо лучше может проходить обучение ремеслу в особых профессиональных ремесленных школах. Но устраивать эти школы нужно лишь для тех отраслей производства, которые не обречены на гибель. Имеют шансы выжить лишь те ремесла, которые носят художественный характер, требуют от ремесленника большой инициативы и творческой работы. Школы промышленно-художественные так же настоятельно нужны, как и школы технические. И в тех и в других рабочие страшно нуждаются, и нуждаются именно теперь. Так как профессиональное образование составляет кровное дело рабочих, то организацию этого дела надо поставить так, чтобы решающий голос в нем имели рабочие.

1918 г.

СОЕДИНЕНИЕ ОБУЧЕНИЯ С ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫМ ТРУДОМ В ЕДИНОЙ ТРУДОВОЙ ШКОЛЕ

Рабоче-крестьянское правительство провозгласило принцип единой трудовой школы, которая покоится на соединении обучения с производительным трудом.

Но вопрос этот был мало разработан и свалился на большинство учителей как снег на голову. Каждому учителю предоставлено было проводить в жизнь принцип соединения обучения с производительным трудом в меру своего понимания и умения. Очень мало говорилось о том, что это обучение и труд должны быть органически связаны. В результате в большинстве школ проводилось совсем не то, что требовалось.

Понято было так, что дети должны не только учиться, но и трудиться. Учеба осталась старая, но наряду с ней детей заставляли мести полы, мыть посуду, таскать дрова, разгружать вагоны, быть на побегушках.

Школу сплошь и рядом превращали в какую-то мастерскую, где неумеющие учителя обучали детей строгать, лепить, кроить. Недавно мне один знакомый матрос сказал: «У нас в школе перестали учить читать и писать, а все только горшки лепят…» Мне скажут на это: «Ваш матрос не понимает, как важно соединение обучения с производительным трудом». Нет, он это понимает отлично, но он видит, что нет ни обучения, ни труда.

Заявляют: «Мы не можем проводить в школе трудовое начало, потому что у нас при школе нет настоящих мастерских», — и спрашивают у Народного Комиссариата просвещения колоссальные суммы на оборудование мастерских. В этом требовании устройства при школах мастерских сказывается наследие старого воззрения на школу, как на нечто оторванное от жизни, нечто самодовлеющее.

Школьников отгораживают от жизни и хотят научить детей всему в школе, оторванной от жизни. Из требований устройства при школе огородов, полей, мастерских выглядывает понятие школы-монастыря, хотя ее и называют иногда школой-коммуной.

Между тем понятие «соединение производительного труда с обучением» вовсе не включает в себя идею, что детский труд должен непременно происходить на территории школы, в стенах ее. Для громадного большинства детей, детей трудящихся, трудовая жизнь начинается очень рано, в деревне еще раньше, чем в городе. Но и в городе на долю ребенка выпадает не мало дела. Ничего не делают дети лишь зажиточных классов, да и то это детское безделье уходит в прошлое. Вот этот-то настоящий, взаправдашний труд детей и надо брать за исходную точку и с ним соединять обучение.