До старта оставалось только приобрести продукты питания, батарейки к приемничку и фонарику да удалить с деталей велосипедов зимнюю смазку. Но, увы, резко ухудшившийся за зиму спортивный гонус моего друга не оставлял никаких надежд на совместное велопутешествие.

— Ничего не могу поделать, — сказал он, — видимо, всему свое время. Езжай один, а я стану, как большинство моих сверстников, кинопутешественником. А тебе если ты, конечно, не захочешь отказаться от поездки, я приготовил десять конвертов.

— Каких конвертов?

— Вот этих, с вложениями добрых пожеланий человеку, всю жизнь коллекционирующему робинзонов и, надо думать, не раз мечтавшему самому отведать настоящую робинзонаду. Их десять, на десять дней, запечатаны, вскрывать по одному ежедневно.

— Я не понимаю, что ты придумал?

— Все очень просто. Как видишь, я не могу составить тебе компанию, но, зная, что ты не любишь путешествовать просто так, без цели, я подумал, что задания, вложенные в эти десять конвертов, как-то скрасят твое одиночество, помогут тебе почувствовать себя настоящим робинзоном. Впрочем, ты можешь и не воспользоваться конвертами, так как в них ничего, кроме придуманных мною трудностей, не содержится.

Мы распрощались, пожелав друг другу самого важного — здоровья. Он поспешил в поликлинику на процедуры, а я на вокзал, к своему «садоводческому поместью», где хранилось все наше походное снаряжение.

Сборы в дорогу, поход, путешествие, даже в служебные командировки всегда хлопотны. Как бы чего не забыть, что может пригодиться там, вдали от дома, без чего нельзя обойтись, без чего может сорваться намеченное предприятие и т. д. и т. п. Словом, как бы чего не забыть.

Новички обычно составляют списки необходимого, бывалые полагаются на свой опыт. Что касается меня, то кроме хлопот по приобретению и укладке нужного любая, даже двух-трехдневная, отлучка из дома всегда вызывала чуть ли не волнение Колумба, отправлявшегося искать кратчайший путь в сказочную Индию. Кажется, Константин Паустовский в предисловии к автобиографии Александра Грина подметил у него именно такую черту. Она, мне кажется, присуща многим любителям к перемене мест, но у Грина она — в особенных, золотистых тонах прирожденного романтика.

В старых, дореволюционных переводах «Робинзона Крузо» сообщается трогательно-скрупулезный перечень того, что Робинзон привозил на свой остров после очередного посещения застрявшего на подводных скалах корабля. Потом, в наше время, появились сокращенные переводы, в которых были пропущены эти милые перечисления «хозинвентаря». А жаль.

Ну да ладно, пора переходить к делу и кратко рассказать о своих сборах в десятидневный поход, который уместнее было бы назвать поскромнее, так как он по сложности маршрута не вызывал никаких опасений.

Сборы всегда хлопотны, а особенно когда намеченный план требует корректировки. Так было и на этот раз. Все имущество, рассчитанное на два велосипеда, пришлось пересмотреть, исходя из потребностей и возможностей одного человека. Вполне естественно, что убавилось не только в количестве, но и в ассортименте. Все то, что осталось, должно было обеспечить мое бытие в течение десяти дней походной жизни с максимальными удобствами.

Вот он, перечень того, что было уложено на багажник дорожного велосипеда и в специально приспособленные для этого перекидные сумки:

Брезентовый гамак с полиэтиленовой накидкой на случай дождя.

Телогрейка на случай холодных дней.

Самодельный спальный мешок.

Кирзовые сапоги солдатского образца.

Собственной конструкции чудо-самоварчик (почему «чудо» — объясню позже).

Небольшая сковородка с «секретом» (как дополнение к самоварчику).

Кружка, ложка (все это помещено в утробу самоварчика).

Миниатюрный складной стульчик (очень удобен в походе).

«Мачете» (косарь) в одних ножнах с пилкой.

Карманный фонарик.

Карманный приемник.

Лопатка.

Мини-аптечка (йод, бинт, марганцовка).

Бритва-«безопаска», помазок, зеркальце, ножницы, мыльница, полотенце (все это в компактной складной упаковке).

Складная удочка, лупа (мир насекомых тоже любопытен).

Продукты питания: три банки мясной тушенки, килограмм крупы, ржаные сухари, буханка свежего хлеба, пачка чая, соль, сахар, масло.

Видавшая виды полевая сумка с компасом и блокнотом, простенький фотоаппарат.

На мой взгляд, опираясь на многократное опробование в походных условиях, такой набор снаряжения способен обеспечить максимальные удобства и даже комфорт и при длительных путешествиях по трудным маршрутам.

Ну, еще ручные часы с миниатюрным компасом на ремешке, на голове вязанная из бумажных ниток кепочка с козырьком. Рубашка и брюки из магазина спортодежды.

Да, очки! Чуть не забыл. Для них пришлось подогнать корпус старого металлического очешника. Его устойчивость к случайным нагрузкам намного выше, чем у выпускаемых ныне пластмассовых, не говоря уже о модных кожаных. К счастью, очки я надеваю только при чтении и мелких работах. Пока остановился на плюс двух с половиной, но, как утверждают (не без основания!) йоги, каждый пожилой человек может не только приостановить возрастное ухудшение зрения, но и улучшить его комплексом упражнений. Но я, как и большинство носящих очки, прошел мимо этого, что, разумеется, не может быть одобрено.

Кажется, пора сказать «поехали»! Сначала — на электричке до станции Барыбино, что по Павелецкой дороге на 57-м километре от Москвы, где у меня садоводческая «латифундия» площадью в восемь соток.

Никогда не забуду, как я, говоря словами Марка Твена, «укрощал велосипед», не позволяя ему наезжать на придорожные столбы, заборы и сваливать меня в кюветы. А такое действительно было, так как я (стыдно признаться) «оседлал» велосипед в сорокалетнем возрасте!

Солнечный июльский день обещал удачное начало одиночного велопутешествия по любимому Подмосковью. Белые кучевые облачка, редко разбросанные по голубому небу, подтверждали слышанный накануне прогноз погоды. Проселочная, хорошо накатанная колхозными машинами дорога шла между полями пахучего клевера с одной стороны и рослой кукурузой с другой. Впереди темнела зубчатая стена леса, за которой мне всегда мерещится встреча с чем-то новым. В детстве это были ожидания увидеть сказочных персонажей, позже — надежда на встречу с чем-то неожиданным. И даже когда за зубчатой стеной таинственной чащобы не оказывалось ничего примечательного, это чувство не исчезало, оно лишь ждало других «зубчатых» далей.

Но вот проселочная полевая дорога круто свернула в сторону видневшейся вдали деревушки. До леса оставалось несколько сот метров, которые следовало преодолеть по едва заметной тропинке. Пришлось спешиться, что, впрочем, я всегда делаю, стараясь дозировать для себя езду на велосипеде и пешие переходы. Надо сказать, что в разумных соотношениях ни тот, ни другой вид передвижения не становится в тягость.

Лес, если только он тобой не исхожен вдоль и поперек, всегда таит в себе массу интересного для внимательного наблюдателя: необычные, подчас вычурной формы деревья, неожиданные сочетания красок на лесных полянах и прогалинах, птичья мелюзга, а то и промысловая птица, выпорхнувшая буквально из-под ног или соседнего куста, грациозная красавица белка, снующая в ветвях высоченных сосен, картины леса, запечатленные знаменитыми художниками наверняка не в этом лесу, но кажущиеся такими знакомыми. А присев на пенек, опустив очи долу, можно наслаждаться ландшафтами лилипутского царства — холмы мхов, изумрудных лишайников, лесного разнотравья.

Приятно встретить ручеек, болотце, даже застоявшуюся лужу, в которой поспешили поселиться и остролистый камыш, и стрелолист в обрамлении мелкой осоки. Новые краски, новая живность в хлопотах по делам пропитания и брачных игр. Было бы желание видеть и наблюдать, а объекты для этого всегда в вашем распоряжении.

Не было недостатка в интересных наблюдениях и на этот раз. Правда, далеко не все доставляли удовольствие. Безобразные плешины старых и новых кострищ, «украшенных» осколками бутылок, консервными банками, обрывками бумаги, гниющие вороха елового лапника и веток, служивших постелью туристам, — словом, все то, что я называю «следами дикарей конца двадцатого века».