сильнее, чем ярость, презренье, плач,

матери,

сквозь скорбь, сквозь смерть, смотрите

сердце дня,

который занялся.

И мертвые приветствуют его из-под земли,

сжав кулаки над золотом пшеницы.

Какой была Испания

Испания была сухой и напряженной:

бубен дня со смутным звуком,

равнина и орлиное гнездо,

тишина, исхлестанная непогодой.

Как я люблю - до слез

твою черствую землю,

твой бедный хлеб,

твой бедный люд,

и в самой глуби моего сердца

потерянный цвет твоих ветхих деревень,

твоих равнин,

в веках, под луной,

пожираемых праздным богом!

Твое звериное одиночество,

твой ум, окруженный тишиной и камнем,

твое терпкое вино,

твое сладкое вино,

твои бешеные и нежные лозы.

Солнечный камень, чистый край,

кровь и металл,

голубая непобедимая поденщица,

земля лепестков и пуль,

живая и сонная,

звонкая Испания.

Уэдамо, Карраскоса,

Альпедрете, Буштраго,

Паленсия, Арганде, Гальве,

Галапагар, Вильяльба.

Пеньяррубия, Седрильяс,

Алькосер, Тамурехо,

Агуадульсе, Педрера,

Фуэнте Пальмера, Кольменар, Сепульведа.

Каркабуэй, Фуэнкальенте,

Линарес, Салана дель Пино,

Карселен, Алатос,

Маора, Вальдеганда.

Иесте, Риопар, Сегорбе,

Ориуэла, Монтальбо,

Алькарэс, Каравака,

Альмендралехо, Кастехон де Монегрос.

Пальма дель Рио, Перальта,

Гранаделья, Кинтана де ла Серена,

Атиенса, Барабона,

Навальмораль, Опореса.

Альбореа, Моновар,

Альманса, Сан Бенито,

Мораталья, Монтеса,

Торре Баха, Альдемус,

Севико Наверо, Севико де ла Торре,

Альбалате де лас Ногерас,

Хабалойяс, Теруэль,

Кампорроблес, ла Альберка.

Посо Амарго, Канделеда,

Педроньерас, Кампильо де Альтобуэй,

Лоранка де Тахунья, Пуэбла де ла Мухер Муэрта,

Торре ла Карсель, Хатива, Алькой.

Пуэбла де Обандо, Вильяр дель Рей,

Бэлорага, Бриуэга,

Сетина, Вильяканьяс, Паломас,

Навалькан, Энарехос, Альбатана,

Торредонхимено, Траспарга,

Аграмон, Кревильенте,

Поведа де ла Сьерра, Педерносо,

Альколеа де Синка, Матальянос.

Вентоса дель Рио, Альба де Тормес,

Оркахо Медианеро, Пьедраита,

Минганилья, Наваморкуэнда, Навальпераль,

Навалькарнеро, Навальморалес, Хоркера.

Аргора, Торремоча, Аргесилья,

Охос, Негрос, Сальваканьете, Утиель,

Лагуна Сека, Каньямарес, Салорино,

Альдеа Кемада, Пескера де Дуэро.

Фуэнтеовехуна, Альпадрете,

Торрехон, Бенагуасиль,

Вальверде де Хухар, Вальянка.

Иендалаэнсина, Робледо, де Чавела.

Миньогалиндо, Осса де Монтиель,

Ментрида, Вальдепеньяс, Титагуас,

Альмодовар, Хестальгар, Вальдеморо,

Альмуродиель, Оргас.

Прибытие в Мадрид Интернациональной бригады

Утром, в холодный месяц,

в месяц ненастья, замаранный грязью и дымом,

в грустный месяц осады,

когда, щерясь, выли шакалы Марокко,

когда мы ни на что больше не надеялись,

когда мир казался добычей чудовищ,

ломая легкий лед холодного утра,

в раннем тумане Мадрида

я увидел вот этими глазами,

этим сердцем, что видит,

шли вы:

нежная и зрелая, светлая, крепкая

бригада камня.

Это было время тоски, и разлука

жгла женщин, как уголь.

Испанская смерть,

что острее и терпче смерти,

бродила по полю, дотоле гордому хлебом.

На улице кровь раздавленных людей

смешивалась с водой,

которая вытекала

из сердца разрушенного дома.

Невыносимое молчание матерей,

глаза детей, закрытые навеки,

все было грустью, ущербом, утратой

убитым садом, вытоптанной верой.

Товарищи, тогда я вас увидел,

и мои глаза еще полны гордостью:

я увидел в туманное утро,

стойкие и спокойные,

с винтовками,

с голубыми глазами

вы подымались на фронт Кастилии,

пришедшие издалека,

из ваших потерянных родин, из ваших снов,

чтобы отстоять испанский город,

где раненая свобода

не знала, протянет ли день.

Братья,

пусть ребенок и муж, женщины, старцы

узнают вашу высокую повесть,

пусть она дойдет до сердце без надежды,

пусть пронесется по шахтам, полным удушья,

пусть спустится вниз по бесчеловечной лестнице рабства.

Пусть все звезды, все колосья Кастилии и мира

запишут ваши имена, вашу суровую борьбу,

вашу победу, тяжелую и земную, как ветви дуба,

ибо вашей жертвой вы возродили доверье к земле,

вашей щедростью и вашей смертью.

Вы река среди кровавых скал,

стальные голуби, надежда.

Битва на реке Харама

Между землей и плотиной олив

и мертвыми испанцами

Харама, как кинжал,

остановила орды.

Люди Мадрида,

с сердцами, позолоченными боем,

как хлеб из пепла,

пришли сюда.

Харама, между дымом и железом

ты - сломанная ветка хрусталя,

лента медалей

для победителей.

Ни взрывы, ни подкопы,

ни ярость натиска,

ни минометы ночи

не покорили этих вод.

Жаждавшие крови,

хлебнув твоей воды,

воды оливы и забвенья,

лежат - ртом к небу.

За глоток воды,

и кровь предателей сверкает,

как крохотные рыбы

горького ключа.

Хлеб народа

замешан на железе и костях,

высокий, как земля

сопротивленья.

Харама, небо боли,

кильватер крови,

здесь мертвые твои,

Харама.

Альмерия

Блюдо для епископа, блюдо растертое, горькое,

блюдо с кусками железа, с золой, со слезами,

блюдо падающих стен,

блюдо для епископа, блюдо крови Альмерии.

Блюдо для банкира, блюдо, где лица, и щеки, и ямочки

детей счастливого Юга,

блюдо яростных вод, развалин и страха,

блюдо истоптанных лиц, хрящей позвонков,

черное блюдо, блюдо крови Альмерии.

Каждое утро, каждое мутное утро вашей жизни

оно будет дымиться, горячее, на вашем столе.

Вы его слегка отодвинете холеными руками,

между хлебом и виноградом,

вы его слегка отодвинете, чтобы не видеть.

Но это блюдо тихой крови

будет каждое утро перед вами,

каждое утро.

Блюдо для полковника и для супруги полковника,

на полковом празднике,

блюдо для вас, богатые,

для послов, для министров, для нахлебников,