Не успели мы и глазом моргнуть, как лавина змей хлынула из глазниц и как бы смеющейся пасти черепа. Черные и стремительные, они в мгновение ока заполонили комнату, сплетая грандиозные и чудовищные узоры на человеческих телах. Дядя Феофан сражался с ними, как Лаокоон. Под взметнувшимися бровями Клары глаза были как два прозрачных пузыря, неистово толкавших друг друга, и она криком пыталась выпихнуть проникшую ей в рот живую, вилявшую хвостом ленту. Дядя Самсон, судорожно подпрыгивая и сжимая руками голову, устремился к окну, а между его ногами свисала черная постоянно менявшая очертания гроздь. Вне себя от ужаса я бросился к двери по живому мягкому ковру. Я смахнул с плеча гадюку. На какую-то долю секунды наши взгляды встретились. У нее были глаза нищенки с пустынного церковного дворика.

Белесый туман, в котором играли земля и лунный свет, принял меня. Его едва уловимые перемещения навевали покой. Я бежал и бежал, углубляясь в лес, громады которого все теснее обступали меня. Лес был уже и сверху, верхушки сосен доставали до луны, и здесь ей было не до игр. Отступив и уменьшившись, она смотрела на меня с невыразимой печалью, словно потеряв во мне верного спутника. Если бы так! С луной шутки плохи. Но ее свет помогал мне различать дорогу. Я быстро шел по широкой тропе и знал, что удаляюсь от пути, который привел бы меня в городок и на автобусную станцию. Но прежде всего я хотел подальше уйти от дома, где ночной кошмар слишком уж явственно заполнился гибкой и яростной плотью змей.

Услышав за спиной шаги и тяжелое дыхание, я спрятался за дерево. На дороге появилась фигурка в розовой рубашке, я узнал ее, это была Полина.

- Полина, - позвал я. - Ты жива! Ты спаслась!

Я констатировал факт, не задумываясь, насколько он действителен. С возгласом радости сестра подбежала ко мне, и я прикоснулся к ней. Просто сунул палец в ее живое человеческое тепло, чтобы поверить, что я не одинок в этом лесу, где можно было только заблудиться.

- Что это было? - восклицала Полина. - Как такое могло случиться? Они все погибли?

Уткнувшись лицом в мое плечо, она плакала. Ее крепко сбитое тело сотрясалось от рыданий. Я отстранил ее и окинул изучающим взглядом, соизмеряя ее готовность к испытаниям с тем, что уготовили нам ночь и лес.

- Тебе не холодно? В рубашонке-то? Легко ты, надо сказать, оделась, Полина...

- Я и туфли потеряла, пока уносила ноги от тех гнусных тварей, сообщила она, грустно улыбаясь сквозь слезы.

Ее улыбка растопила мое сердце. Правда, у меня не было лишней одежды, поделиться с ней я ничем не мог. Но я раскрыл ей душу. Обнял ее и привлек к себе. Пусть погреется возле моего тепла. Я всегда любил ее, и она, думаю, знала об этом. В юности я любил ее больше, чем свое будущее, обещавшее стать светлым и прекрасным, но и побаивался, впрочем, чуточку меньше запретов, прищемлявших мою пытливую голову, когда я совал ее в жизнь моей славной сестренки. А сейчас я совсем не боялся ее. Она была так напугана и так нежна.

Полина отступила от меня на шаг и положила руку мне на плечо, как бы с некоторого расстояния любуясь мной. Ее глаза сияли.

- Если бы вещий череп...

- Пожалуйста, не будем о вещем черепе, - торопливо перебил я. - Его нет и никогда не было.

- Если бы он достался нам...

И снова я не дал ей договорить:

- Ну подумай сама, что хорошего сделали бы Митя и Клара, достанься череп им?

- Мне он ни к чему. Я хорошо обдумала все это. Вещий череп... это прекрасно! Как только мы добудем его, я отдам его тебе.

- Мы делим шкуру неубитого медведя, - пробормотал я удрученно.

- Мы обязательно найдем его. И ты будешь владеть им вечно.

Я с сожалением посмотрел на это трогательное существо в ночной рубашке, жившее в сказке и не ведавшее, что я еще в состоянии в эту сказку не поверить. Мне показалось, что лунный свет пронизывает ее насквозь.

- Чем же я заслужил такую честь, Полина?

- Слишком многое связывает нас. Может быть, ты самый близкий мне человек на свете. И тебе, Нестор, это известно не хуже, чем мне.

- Мне кажется, ты преувеличиваешь... Я не сделал ничего такого, чтобы ты считала меня более близким человеком, чем, например, собственного отца. А если у тебя на этот счет другое мнение, Полина, в таком случае... выражайся яснее.

- Ну, будь же мужчиной. - Она странно усмехнулась. - Зачем отрицать очевидное? Тебе нужен вещий череп и нужна я. И когда на тебя свалится все это богатство, ты найдешь ему достойное применение. Я верю в это. Но, положа рука на сердце, должна признать, что моя вера еще слаба. Это только ростки веры. Не дай же им зачахнуть!

Я опешил и не знал, что противопоставить ее словам. Трудно было избавиться от ощущения, что этот дикий разговор происходит во сне.

- Что я должен сделать? - пролепетал я.

- Докажи, что ты мужчина.

- Но как?

- Тебе виднее. Пока ты еще не отличился, скажем так. Но у тебя есть задатки. Ты можешь, можешь! И если ты выйдешь на правильный путь, весь мир будет у твоих ног.

На весь мир я не посягал. Мне бы только выбраться из кошмаров, одолевавших меня. Не скрою, намеки Полины насторожили меня в каком-то даже юридическом смысле, я вдруг почувствовал себя почти уличенным преступником, над которым общественность вот-вот занесет карающий меч. И когда этот меч снесет с моих плеч голову, всем, в том числе и мне, станет ясно, какое именно преступление я совершил. А пока это было известно одной Полине.

Но я не мог сказать ей: если знаешь ты одна и даже я, которого ты стараешься уличить, не понимаю, какую вину мне можно вменить, следовательно, все это ты просто придумала, чтобы задурить мне голову. Это было бы не совсем так. Не совсем соответствовало бы действительному положению вещей. Я ведь далеко не святой. Но то, что знал я, не могла знать Полина.

Я больше не мог выносить на себе ее испытующий взгляд. Забавно, что она, девушка если не опытная и мудрая, то во всяком случае серьезная, навязывала мне роль некоего рыцаря, которому предстоят подвиги во имя его дамы, избранницы его сердца. Наконец мы стронулись с места. Куда ведет дорога, по которой мы шли, я не знал. Но раз есть дорога, куда-нибудь она да приведет.

Страх перед змеями не помешал бы нам вернуться в дом дяди Самсона, этого страха просто больше не было. Но вряд ли нам хотелось знать, чем закончился опыт обретения вещего черепа. Говоря точнее, не было ровным счетом никакой необходимости знать это, потому что нападение мерзких тварей из того, что образовалось на плечах Мити вместо его юношеской бедовой головы, осталось в прошлом, которое мы отсекли от себя. Когда мы это сделали, не могу сказать точно, но что это случилось, я уверен. Происшествие в доме дяди Самсона перестало существовать для нас таким образом, словно и вовсе никогда ничего подобного не происходило.