Тогда чего же она хотела?

Покачав головой, Эннис закончила одеваться, стараясь не встречаться с ним взглядом. Она отказывалась отвечать на этот вопрос, даже самой себе.

Сказать, что их общий пылкий настрой испарился - значит ничего не сказать. Его место заняли смущение и самобичевание. При свете дня было невозможно спрятаться или притвориться. Она снова стала мисс Эннис Баллистер из Бристоля, ныне жительницей Лондона, будущей монахиней.

У неё были свои планы. Её будущее уже решено. И она сама его решила. Не её родители. Не общество. И, конечно, не этот герцог. Эннис не может сейчас передумать. Не может начать сомневаться. Не станет...

Когда она застёгивала последнюю пуговицу, руки дрожали. Её взгляд упал на тарелку на прикроватном столике, и Эннис замерла.

– Постой. Что это?

Он проследил за её взглядом и посмотрел на тарелку с чем-то похожим на... печенье. Печенье! Желудок неприятно сжался. Только не это!

– Ничего особенного. Всего лишь тарелка с...

Он замолчал.

– С чем? – нетерпеливо спросила она, от пугающей догадки желудок скрутило ещё сильнее. Колдер продолжал молчать, и Эннис указала на тарелку в ожидании ответа. – Кто её здесь оставил?

Колдер колебался, его лицо хранило странное беспристрастное выражение.

– Фенелла её принесла? – В ответ на его упорное молчание она продолжила: – Это же то самое печенье? Волшебное? – Не то чтобы Эннис верила в подобную чушь. У неё был научный склад ума. И всё же совпадение чересчур настораживало...

Он со вздохом покачал головой.

– Волшебства не существует в природе...

– Ты пробовал печенье? – Ей было чрезвычайно важно узнать. Внезапно ответ на этот вопрос показался Эннис самым значимым в мире. – Пробовал?

Окинув пристальным взглядом её лицо, Колдер неохотно признался:

– Возможно, я съел... одно.

– Одно, – повторила она, кивнув. Неприятное ощущение в желудке сменилось тошнотой. Он съел одно любовное печенье Фенеллы, перед тем как они чуть не...

Ей было невыносимо даже об этом думать. О том, что чуть не произошло. И о самом неподходящем для этого времени. Эннис пыталась выкинуть из головы мысли о волшебстве, но внезапный и пылкий отклик Колдера сбивал с толку. Всю свою жизнь она жила в тени гораздо более красивых сестёр. Её же собственные женские чары оставляли желать лучшего.

Возможно, любовное печенье всё-таки обладало магической силой.

Он усмехнулся.

– Да будет тебе. Ты же не думаешь, что оно имеет какое-то отношение к тому, чем мы с тобой...

– Я не знаю, – перебила она, не желая, чтобы Колдер договаривал предложение до конца. Эннис даже мысленно не хотела давать название их поведению, и уж точно не хотела слышать, как он обличит случившееся в слова. – И всё же это совпадение.

Чересчур удачное.

Теперь всё произошедшее между ними казалось подозрительным. Инициатором была Эннис. Она разбудила Синклера, начав водить по его телу руками. Если печенье действительно обладало свойствами афродизиака, то в сочетании с её напористостью, Колдер мог пасть... жертвой обстоятельств. Для Эннис это не должно иметь значения, ведь она собиралась в монастырь, но почему-то мысль больно жалила.

– Я знаю, о чём ты подумала, и ты ошибаешься. – Он потянулся за сапогами. – Это же просто смешно, – бросил Колдер.

Она рассердилась, наблюдая за тем, как он натягивает один сапог, а потом другой.

– Ты не знаешь ни меня, ни о чём я думаю.

– Все мысли и эмоции ясно читаются у тебя на лице, и прямо сейчас ты думаешь, что дурацкое печенье Фенеллы заставило меня... – он резко замолчал и посмотрел на неё. А затем снова отвёл взгляд.

Влюбиться. Он не произнёс этого вслух. Ведь это просто абсурдно.

Эмоции здесь не причём, как и любовь. Они действовали на инстинктивном уровне. Нахмурившись, она вгляделась в его лицо. В животе запорхали бабочки. В горле встал ком.

Он не мог в неё влюбиться. Мужчины способны заниматься плотскими утехами, не вовлекая в процесс сердце. Она это знала. Из научной литературы. Всё дело в биологии. Как и у животных на скотном дворе. Он ведь даже не хотел, чтобы она оставалась в его замке. Но, когда они вдвоём оказались в его постели, Колдер доказал обратное. Он не насмехался над ней, не презирал. А вёл себя так, словно для него на свете существовала только Эннис. Он вёл себя, как одержимый... одержимый ею.

Она повернулась и снова недоверчиво посмотрела на печенье. Возможно, оно действительно его околдовало. В груди защемило при мысли, что всё происходило не по-настоящему... что в деле были замешаны только её чувства. Что всё случившееся лишь иллюзия, будто бы сон.

От унижения в горле защипало. Гувернантка была права. Эннис поступила, как та и говорила, пустилась во все тяжкие. Ей ещё повезло, что она вышла сухой из воды.

Она больше не повторит подобной ошибки.

Остаток дня Эннис провела в постели. Не по своей воле. Каждый раз, когда она настойчиво сообщала, что с ней всё в порядке, пожилые женщины, которые на деле оказались сильнее, чем выглядели, просто укладывали её обратно в кровать.

Её не покидала мысль, что эта самая кровать принадлежала герцогу и, что только прошлой ночью они занимали её вместе... и творили немыслимые вещи, которые Эннис до той поры и вообразить себе не смела. Она уже давно свыклась с мыслью, что никогда не выйдет замуж. Теперь, при свете дня, её бесстыдное поведение (которому в тот момент она находила оправдание), приводило Эннис в смятение.

Нужно выбираться из этой комнаты. Вдруг он вернётся? О чём подумает, обнаружив, что она всё ещё остаётся в его постели?

Эннис откинула покрывало и принялась расхаживать по просторной комнате, её всю распирало от бурлящей энергии. Пусть сейчас здесь Колдера и не было, но ей казалось, будто она чувствует его запах, смесь ароматов натуральной кожи, ветра и мужчины.

Эннис сделала глубокий вдох, собираясь с силами. Через шесть месяцев она уйдёт в монастырь и на год станет послушницей. Ей не следовало так много думать о герцоге и воображать повсюду его аромат. Даже сейчас она будто чувствовала его тело на ощупь, хотя и не прикасалась к нему.

Ей совершенно точно не следовало испытывать подобных чувств после того, как она узнала, что он попробовал проклятое печенье Фенеллы.

Теперь в её душе зародилось сомнение. Несмотря на всю его абсурдность, она никогда от него не избавится. Эннис всегда будет подвергать сомнению его внезапно проснувшуюся страсть по отношению к ней. Она никогда не сможет до конца в неё поверить. Поверить ему. Не то чтобы это имело какое-то значение... ведь они ничего друг другу не обещали. Но ощущения были неприятными. Удручающими.

Её взгляд беспокойно заметался по комнате. Вне стен комнаты, принадлежащей ему, Эннис будет гораздо комфортнее. Она почувствует себя самой собой. Снова.

– Почему вы встали с постели?

Осуждающий вопрос повис в воздухе, Эннис повернулась и увидела в дверном проёме раздражённую пожилую женщину. Она даже не заметила, когда дверь открылась, и на пороге очутилась Фенелла, буравящая Эннис взглядом.

– Ах, Фенелла, это ты. Я в порядке...

– Нет уж. Марш в постель.

Фенелла упёрла костлявые кулаки в узкие бёдра.

Эннис упрямо покачала головой, не обращая внимания на то, что пожилая женщина двинулась в её сторону.

– Я не останусь в его постели ни на секунду.

– Я более, чем уверена, что он спас вам жизнь, поэтому придержите свой дерзкий язычок, – сделала выговор Фенелла. Подтолкнув Эннис обратно к кровати, служанка уложила её в постель и укутала в одеяла, будто бы ребёнка. Эннис не упустила из виду, как пожилая женщина украдкой бросила взгляд на тарелку с выпечкой. Заметив оставшиеся крошки от печенья, которое съел Колдер, Фенелла самодовольно ухмыльнулась.

– Я бы хотела переехать в другую свободную спальню.

– Вам лучше оставаться в уютной обстановке. Это самая тёплая комната в замке.

– Фенелла. – Она испепеляюще посмотрела на пожилую женщину, прекрасно понимая, какую игру та ведёт. Теперь Эннис, наконец до конца осознала, с каким искусным манипулятором столкнулась. Фенелла посреди ночи испекла своё волшебное печенье и умудрилась заставить герцога его попробовать, потому что думала, оно заставит Колдера потерять голову от вожделения. – Это неприлично. Ты же должна сама понимать.

Фенелла пренебрежительно махнула узловатой рукой.

– По этому поводу можете больше не беспокоиться. В глазах общества ваша репутация будет испорчена окончательно и бесповоротно. А ваш отец вынудит Синклера жениться, помяните моё слово.

Когда Эннис подумала о том, как верны слова Фенеллы, у неё свело желудок. Если родители узнают о событиях прошлой ночи... Святые небеса! Её рука метнулась к взбунтовавшемуся желудку.

Если мама узнает, то заставит Эннис выйти замуж за Синклера. И в мгновении ока примется организовывать свадьбу.

Она снова уронила голову на подушку.

– Ты права. Я пропала. – Прошлой ночью не было времени всё тщательно и рационально обдумывать, и теперь её репутация окончательно испорчена. Этого не исправить, и не так уж легко проигнорировать, как ей казалось раньше. Если обстоятельства выплывут наружу, им придётся пожениться. Достаточно кинуть один взгляд на решительное лицо Фенеллы, чтобы понять, что она тут же доложит обо всём родителям Эннис. Хорошо, что для монахини слегка запятнанная репутация не будет иметь большого значения. Монастыри, как известно, предоставляли убежище скомпрометированным женщинам. Она с несчастным видом посмотрела на тарелку на столике рядом с кроватью. Печенье напоминало камни. – Зачем вообще мучиться и заставлять герцога есть твоё печенье?

– Намного лучше, если человек счастлив и хочет жениться, потому что любит и любим.

Эннис натужно рассмеялась.

– Забавно. Я и не подумала, что ты заботилась о моём счастье, когда заставила герцога лечь со мной в постель.