Более глубокие исследования выявили, - в особо напряженных, стрессовых ситуациях у человека проявляется иммуннодефицит, при этом просто исчезают отдельные классы антител.

Вывод напрашивается сам собой: головной мозг активнейшим образом влияет на подвижный.

Необходимо также выяснить, откуда, какими клетками, наконец, какой частью головного мозга осуществляется непосредственное руководство или централизованное управление иммунной системой.

Длительные эксперименты привели к бесспорному выводу, что управление иммунной системой сосредоточено в одном из отделов головного мозга гипоталамусе.

Но как, каким образом воздействовать на гипоталамус, чтобы он мог мобилизовать все защитные функции иммунной системы?

Здесь на помощь Жордье пришел случай. Несколько лет тому назад, будучи в служебной командировке в Мексике, он познакомился с очень интересным и своеобразным человеком, Пако Сименсом. Этот пожилой, но прекрасно сохранившийся, худой и стройный латиноамериканец долгие годы прожил в Индии. Врачи обнаружили у него неизлечимую форму рака легких. Метастазы практически парализовали все дыхательные пути. Жить ему оставалось не более полугода. По совету знакомого медика он обратился к одному из делийских йогов. Вступил в какую-то секту. Несколько лет очень серьезно занимался учением йогов. В конечном итоге, у него не только исчезли все признаки рака, но он укрепил свою мускулатуру и закалил тело - мог выдержать на груди вес свыше тонны.

Более того, он настолько научился управлять своим организмом, что ему были не страшны любые инфекции. Исцелившись от рака, Пако усилием воли сумел подавить холеру, оспу, гепатит и еще несколько заразных болезней, которые привил себе нарочно, чтобы лишний раз убедиться в чудодейственных возможностях своего организма.

Это приобретенное искусство управлять телом, иммунной системой сделало его человеком без возраста. В его 73 года все параметры органов дыхания, кровообращения, желудочно-кишечного тракта, сердечно-сосудистой системы соответствовали возрасту тридцатилетнего мужчины.

Когда Сименс рассказал обо всем профессору, то Жордье воспринял это как неудачную шутку. Но когда Пако продемонстрировал ему заключения врачей 27-летней давности и свою карточку нынешнего состояния, то Франсуа чуть не потерял дар речи.

Действительно, человеческий организм хранит неисчерпаемые возможности!

Но случай с Пако Соменсом поистине уникален, хотя Жордье выяснил, что такие примеры не единичны.

А если попытаться помочь гипоталамусу, дать ему какой-нибудь толчок, внешний импульс? Так у профессора возникла идея пересадить в мозг эмбриональную ткань, маленькие кусочки еще не развившегося гипоталамуса.

Он провел несколько опытов на животных. Вначале морской свинке, зараженной одной из форм бубонной чумы, ввел в мозг крошечные кусочки ткани гипоталамуса еще не родившегося детеныша здоровой свинки.

Результат был ошеломляющим - больная свинка выздоровела! Выздоровела без применения каких-либо препаратов! Взятые анализы говорили, что свинка не только совершенно здорова, но даже и помолодела!

Это казалось чудом, но до победы было еще далеко, очень далеко. Жордье сделал сенсационное сообщение в Институте Пастера. Дирекция института выделила в его распоряжение лабораторию и полтора десятка зеленых макак, среди которых три были заражены вирусом СПИДа.

Профессор настолько увлекся исследованиями, что даже не приезжал домой ночевать. Лишь изредка Мари удавалось подозвать его к телефону, но после двух-трех фраз, касавшихся в основном состояния здоровья Мадлон, он в раздражении бросал трубку и возвращался к опытам.

Жордье делал ставку на один эксперимент, в случае удачи он вполне мог рассчитывать на успех.

Он был, может быть, впервые в жизни по-настоящему счастлив, когда прекрасно удался опыт, полностью подтвердивший его идею: в мозг больной СПИДом обезьянки он пересадил кусочек ткани гипоталамуса, взятого от зародыша, вынутого из чрева здоровой самки. Обезьянка выздоровела! Анализ крови показал полное отсутствие вирусов СПИДа. Полное!

Впервые за много недель он покинул стены Института. И долго, ничего не видя перед собой, не разбирая дороги, бродил по парижским улицам.

Он шел, засунув руки в карманы своего старого изношенного плаща, профессор мало уделял внимания своей внешности, чем обычно вызывал неудовольствие сестры. Шел, насвистывая веселые мотивчики еще лет двадцать тому назад популярных шлягеров. Иногда глупо улыбался, что-то бормоча себе под нос, и чуть не сшиб с ног пожилую мадам, тащившую большой продуктовый пакет.

Пакет упал на тротуар, мадам принялась подбирать посыпавшиеся из него банки, яблоки, апельсины, чертыхаясь и приговаривая: "Почему полоумных психов выпускают на улицу, когда их следует держать взаперти?"

Только к утру он почувствовал, что очень устал и страшно голоден. Взглянув на часы, удивился: "Четверть шестого! Почти сутки во рту не было ни зернышка".

Оглядевшись по сторонам, Франсуа заметил небольшое кафе, к счастью, уже открытое; вошел и потребовал у изумленного хозяина все подряд, что было указано в меню. Не глядя в тарелки, не ощущая вкуса, съел принесенное заспанной, беспрестанно зевающей официанткой. Хотя он никогда не пил, но заказал анжуйское и залпом осушил бутылку. Расплатился и немного охмелевший, возбужденный и радостный поехал на такси домой.

Полусонная Мари, никак не ожидавшая столь раннего возвращения брата, открыв дверь, испуганно спросила, что случилось.

Вместо всегда спокойного, уравновешенного, даже флегматичного Франсуа перед ней стоял совсем другой человек. Непривычно веселый, счастливый профессор буквально ворвался в дом, подхватив, закружил сестру по прихожей. Сбросил на пол плащ, стал приплясывать на нем, топча ногами и приговаривая: "Вот так, только так, мы раздавим этот гадкий вонючий СПИД..."

Мари потянула носом воздух: "Да ты, никак, выпил, братец!"

"Да, выпил, кстати, это, оказывается, совсем неплохо... Надо будет как-нибудь повторить. А как поживает моя крошка Мадлон, пусти-ка меня к ней".

"Вымой сначала руки, старый пьяница", - шутливо сказала Мари и подтолкнула его к ванной комнате.

Приведя себя в порядок, Жордье поднялся наверх и осторожно приоткрыл дверь в детскую.

Мадлон спала на спине, разбросав по подушке рыжеватые, как у матери, волосы.

Девочка была очень бледна, под глазами голубели круги.

Боясь разбудить малышку, Франсуа прикрыл дверь и пробормотал: "Ничего, теперь скоро, совсем скоро. Теперь я знаю, что с тобой делать, "чума XX века". Я знаю, как с тобой бороться. Я знаю, как затолкать обратно в бутылку этого свирепого джина, выпущенного кем-то на волю... Этот апокалипсис человечества".

Профессор проспал больше суток; сквозь сон он слышал осторожные шага Мари, проверявшей, дышит ли он еще.

Проснувшись в бодром, радужном настроении, сделал зарядку, которую не делал лет десять, плотно позавтракал и поехал в больницу Питье-Сальпетриер.

Он сразу направился в палату Чарльза Спентера. По дороге дежурная сестра, кстати, он впервые обратил внимание, что она весьма недурна, сообщила ему "потрясающую" новость: у них в больнице появился новый больной.

Оказывается, в одной из южно-азиатских стран организована резервация для больных и зараженных СПИДом. В государстве организована "тоталитарная" медицинская проверка на СПИД. В случае обнаружения вируса человек немедленно теряет работу, его и семью арестовывают и переселяют в резервацию. Там они живут в страшных условиях. Практически никакой медицинской помощи им не оказывают, кормят кое-как, зачастую просто отбросами. Предоставленные самим себе обреченные люди сходят с ума, кончают жизнь самоубийством. Резервация огорожена колючей проволокой и забором, опутанным проводами высокого напряжения. Всюду вышки с пулеметами и часовыми. С огромным трудом, благодаря счастливой случайности, этому несчастному удалось бежать. По дороге его чуть не пристрелили, его преследовали, за ним охотились, как за диким зверем.