Борис Виан
ПОЛДНИК ГЕНЕРАЛОВ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Генерал Джеймс Одюбон Вильсон де Петардьер-Френую
Мадам де ля Петардьер, мать генерала
Ролан Прикол, архиепископ Парижа
Генерал Дюпон-д’Извини
Генерал Оторви де Бросс из Генерального штаба
Генерал Июль
Робер, слуга Одюбона
Леон Плантен, Председатель Совета
Генерал Коркилов, военный атташе СССР
Генерал Джексон, военный атташе США
Генерал Свинг-Шланг-Гонг, военный атташе Китая
Франсина, секретарша Плантена
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Комната в доме генерала Джеймса Одюбона Вильсона де ля Петардьер-Френую.
Претенциозная, но вышедшая из моды мещанская обстановка — чувствуется присутствие старухи матери, ее вонючий запах изо рта. Занавес поднимается, и мы видим справа открытую дверь в ванную, откуда слышится пение генерала Одюбона, приводящего себя в порядок. Спустя несколько минут он появляется на сцене. Это весьма хрупкое, но достаточно резвое, нервное создание лет пятидесяти пяти. На нем рубашка с расстегнутым воротом и брюки с подтяжками. Насухо вытирает лицо и вешает полотенце на спинку стула. Продолжает мурлыкать что-то себе под нос, пытаясь при этом застегнуть воротничок и завязать галстук, ему это не под силу — он проделывает операцию пять-шесть раз подряд, но безрезультатно. В конце концов рычит от ярости, в гневе топает ногами и орет.
Сцена I
Одюбон, его Мать.
Одюбон. Чтоб его разорвало! Мама! Мама! Ух, как я зол! Я разъярен! Мама!
Мадам де ля Петардьер (из-за кулис). Ну что еще случилось, малыш? (Входит нечто мерзкое, надменное, седое.) Что с вами произошло?
Одюбон. Невыносимо! Мерзкий галстук! Никак не могу завязать.
Мать. Ладно, ладно, Одюбон, не нервничайте. Вам достаточно попросить маму.
Одюбон. Ненавижу, когда вещи вот так сопротивляются! Это унизительно!
Мать. Что вы, Одюбон, в этом нет ничего унизительного, просто речь идет о ручной работе. Вы созданы для того, чтобы думать, размышлять, а не для того, чтобы портить руки подобно какому-нибудь мужику.
Одюбон. Мама, но я генерал...
Мать. Вы должны быть головой вашего армейского торса.
Одюбон. Моего армейского корпуса, мама. Надо говорить «армейский корпус». Генерал армии командует армией. Бригадный генерал командует бригадой, а дивизионный генерал командует дивизией.
Мать (завязывает сыну галстук). Так вот, Одюбон, как говорил ваш покойный отец, вы должны быть для вашего армейского корпуса головой, которая отдает приказы и которой беспрекословно подчиняются бесчисленные механизмы организации, чей ход смазывается и смягчается тем добродетельным маслом, что представляет собой дисциплина. Вот, ваш галстук завязан.
Одюбон (целуя ей руку). Матушка, вы чудо.
Мать. Ах, Одюбон, Одюбон, если бы не я, у вас были бы вспышки ярости по десять раз на дню. Вы правда вымыли ноги?
Одюбон. Конечно, мама.
Мать. А уши? (Одюбон кивает.) Позвольте мне проверить, Одюбон. Я помню, когда вам было шесть лет, вас невозможно было заставить вымыть уши. (Проверяет.) М-да. Чистота этого уха представляется мне сомнительной, сын мой.
Одюбон. Мама, вы посмотрите получше. Попробуйте кончиком полотенца. (Он снимает полотенце и протягивает ей; она смотрит, качает головой и откладывает его в сторону.)
Мать. Ах, Одюбон, какие же у вас были миленькие ушки. А теперь вы превратились в вояку-верзилу и делаете еще больше глупостей, чем в том возрасте, когда макали кошку в суп, чтоб ее закалить. (Она смеется — он смущен.)
Одюбон. Мама, неужели вы еще помните эти старые истории?
Мать. Ну, ну, Одюбон, я знаю, молодые люди не любят, когда вспоминают их детство. Но мы одни, и обижаться не стоит. Вы всегда останетесь маленьким мальчиком, который не умеет сам завязывать шнурки.
Одюбон. Но сейчас я их сам завязываю, мама.
Мать. Шнурки — но не галстук! (Звонок в дверь.) Надо же! К вам должен был кто-то прийти?
Одюбон. Нет, мама.
Мать (грозит ему пальцем). Одюбон, Одюбон, вы по-прежнему легкомысленны. Опять какая-нибудь юбочка.
Одюбон. Мама! Как вы могли подумать? (Тем не менее он польщен и смеется.) Робер! (Снова зовет.) Робер! Может быть, ты откроешь? (Слышны шаги, чье-то «слушаюсь», звук открывающейся и закрывающейся двери.)
Мать. Я оставляю вас, сын мой. (Выходит. Входит Леон Плантен.)
Сцена II
Одюбон, Робер, Леон Плантен.
Робер (идя за Леоном). Господин Председатель Совета, мой генерал. (Встает по стойке «смирно»)
Одюбон. Вольно. (Леону.) Дорогой Председатель... (Робер выходит.)
Сцена III
Одюбон, Леон Плантен.
Леон. Мой славный Одюбон. (Обнимаются.)
Одюбон. Какой приятный сюрприз!
Леон. Не для меня.
Одюбон. Как это не для вас? (В сторону.) До чего невежлив.
Леон. Мм... Я хотел сказать, что для меня это не сюрприз, поскольку я знал, что зайду к вам.
Одюбон. Ну да, ну да. Присаживайтесь, дорогой Председатель. Хотите что-нибудь выпить? Лимонад? Сладкий оршад?
Леон. Ммм... А пастиса у вас нет?
Одюбон. А... нет, у меня только анисовка... но еще слишком рано для крепких напитков.
Леон. Я, конечно, предпочел бы «рикар», но так и быть... покажите вашу анисовку. Скажите, Вильсон, вы способны сориентироваться в случае какой-нибудь напасти?
Одюбон. Если речь идет о противнике... (Гордо расправляет плечи.) Вильсон де ля Петардьер всегда способен напасть на...
Леон. Что вы, что вы, как вы подумали, положение не столь серьезно (вздыхает.) пока...
Одюбон. Ну хорошо. Вы меня обнадежили. (Суетится.) Сейчас приготовлю вам анисовку.
Леон. Пожалуйста, поменьше воды. (Одюбон протягивает ему стакан, Леон пьет.) Фу! Какая гадость! Это же не анисовка!
Одюбон. О! Извините! Я вам дал мой оршад. Это по невнимательности. (Меняет стаканы, садится.)
Леон. Я бы предпочел пастис, но раз уж... (Пьет, содрогается.) Это не лучше. (Ставит стакан.) В сущности, пить я, наверное, не хочу. (Осматривается.) Слушайте, а у вас очень мило...
Одюбон (скромно). О... У нас все просто. Это моя холостяцкая комнатка. Тут я принимаю друзей... так гораздо спокойней. (Подмигивает.) Живу с матерью, но она — женщина широких взглядов... раз в неделю... устраиваем вечеринку... друзья приходят...
Леон. Черт возьми! Вы не скучаете... А... женщины бывают?
Одюбон. Конечно, иногда... кое-кто женат, а есть и такие, кто часто с мамами приходят. Очень весело.