Джерек потянулся к ближайшему блюду.

— Это кажется вкусным.

— Ну, вкусное — не то слово, которое я бы выбрал. — Монгров издал странный, без веселья, смешок. — Очень немногие блюда Чумного столетия были такими. Фактически вкус не является критерием, который я использую при планировании моих обедов…

— Нет-нет, — согласился Джерек. — Я имел в виду, что оно выглядит, э…

— Больным? — предположил Лорд Джеггед, который жевал новое выбранное блюдо (мало отличающееся по виду от того, которое отверг ранее) с явным аппетитом.

Джерек поглядел на Монгрова, который кивком одобрил характеристику, данную Лордом Джеггедом.

— Да, — сказал Джерек изменившимся голосом. — Больным.

— Правильно. Но блюдо не особенно повредит тебе. Представляешь, у них несколько другой метаболизм. — Монгров подвинул блюдо ближе к Джереку (на тарелке лежали неизвестного вида зеленоватые растения в коричневом мутном соусе). — Накладывай себе сам.

Джерек положил на тарелку крошечную порцию.

— Больше, — настаивал Монгров с набитым ртом. — Клади больше. Здесь много.

— Да, — прошептал Джерек и переложил еще пару ложек вещества с блюда к себе на тарелку.

Он никогда не испытывал интереса к грубой пище, даже в лучшие времена, предпочитая более приятные (и невидимые) средства для поддержания своего существования, а это была наиболее отвратительная пища, какую он когда-либо видел в своей жизни. Он подумал, что лучше бы им предложили навозного кита.

Наконец испытание закончилось, и Монгров встал, вытирая губы.

Джерек, сосредоточившийся на контроле спазм желудка и одновременно проталкивающий пищу в горло, заметил, что Лорд Джеггед, жующий с большим удовольствием, съел на самом деле очень мало, и решил, когда представится случай, попросить Джеггеда научить его этому фокусу.

— А теперь, — сказал Монгров, — нас ждет мой зверинец. — Он взглянул с печальной добротой на Джерека, который все еще не вставал. — Тебе нехорошо? Вероятно, пища оказалась более вредной, чем должна была быть.

— Вероятно, — ответил Джерек, вытирая потные ладони о стол и поднимая свое тело на ноги.

— Ты не чувствуешь головокружения? — участливо спросил Монгров, подхватывая Джерека под руку, чтобы тот не упал.

— Немного.

— Нет боли в желудке? У тебя есть желудок?

— Думаю, есть. Он болит.

— Хм-м, — нахмурился Монгров. — Может быть, перенесем осмотр на другой день?

— Нет-нет, — поспешил сказать Джеггед. — Джерек еще лучше оценит экспонаты, если будет чувствовать себя нездоровым. Он любит ощущение недомогания. Это подводит его к подлинному пониманию сущности человеческого существования. Не правда ли, Джерек?

Джерек слабо кивнул в подтверждение, не в силах позволить себе заговорить в этот момент.

— Очень хорошо, — согласился Монгров, подталкивая Джерека вперед. Очень хорошо. Жаль, что мы не разрешили наши противоречия немного раньше, милый Джерек. Я вижу теперь, насколько неправильно понимал тебя.

А Джерек, пока внимание Монгрова было отвлечено, метнул полный ненависти взгляд на своего друга Лорда Джеггеда.

Он немного пришел в себя к тому времени, когда они покинули двор и направились под дождем к первому зданию зверинца. Здесь Монгров держал коллекцию бактерий и вирусов рака — все под увеличительными стеклами, хотя некоторые достигали почти четверти мили в поперечнике. Монгров, кажется, имел слабость к эпидемиям.

— Некоторым из этих болезней более миллиона лет, — сказал Монгров с гордостью. — В большинстве принесены путешественниками во Времени. Другие собраны со всех концов Вселенной. Мы, знаете ли, друзья, много теряем, не имея собственных болезней.

Он остановился перед одним из больших экранов. Здесь показывались примеры заражения бактериями различных существ. Медведеподобный инопланетянин извивался в агонии, а его плоть покрывалась пузырями и разваливалась. Похожий на рептилию космический путешественник сидел, страдальчески глядя, как из его перепончатых рук вырастали маленькие щупальца, постепенно охватывающие все тело и удушающие его.

— Я всегда удивлялся, не отсутствует ли у нас, существ с наиболее развитым воображением, определенный вид воображения, — пробормотал Лорд Джеггед Джереку, когда они остановились поглядеть на бедную рептилию.

В другом месте растительный разум был атакован плесенью, которая постепенно съедала его прекрасные цветы и превращала стебель в сухие ветки.

Там были сотни видов, и все настолько интересны, что Джерек стал забывать свое недомогание и оставил Джеггеда позади, шагая вместе с Монгровом, задавая вопросы и внимательно выслушивая ответы.

Лорд Джеггед не торопился, то сосредоточенно рассматривая один образец, то громко восхищаясь другим, и не последовал за ними, когда они, покинув Дом Бактерий, вошли в Дом Флуктуантов.

Там содержались разнообразные существа, которые могли изменять форму или цвет по своему желанию. Каждому существу было отведено большое пространство с воспроизведенной в мельчайших деталях средой обитания. Эти миры отделялись друг от друга невидимыми силовыми полями, переходя плавно один в другой. Большинство флуктуантов никогда не жили на Земле ни в какой период ее истории (кроме нескольких примитивных хамелеонов, ящериц и тому подобного), а были привезены с отдаленных планет Галактики. Фактически все были разумными, особенно мимки.

Трое людей, проходя по заселенным территориям, защищенные от возможных нападений собственными силовыми полями, встречали на своем пути различных существ, которые меняли форму, имитируя грубо или в точности то Джерека, то Джеггеда или Монгрова. Некоторые изменяли форму не столь быстро (от Джеггеда, скажем, к Монгрову или Джереку), так что Джерек сам начал чувствовать себя странно.

Следующим был Человеческий Дом, наибольший в зверинце. В то время как остальные Дома были укомплектованы обитателями различных областей пространства, этот представлял только различные периоды истории Земли. Дом тянулся на несколько миль и, подобно Дому Флуктуантов, был разбит на отдельные сферы обитания (в хронологическом порядке), воспроизводящие картины жизни отдельных периодов. Широко были представлены Неандертальский Человек, Пилтсдаунский Человек, Религиозный Человек и Научный Человек, со многими, конечно, подразделениями.

— У меня здесь, — сказал Монгров с чувством, — мужчины и женщины практически из любого основного периода нашей истории. — Он сделал паузу. — У вас есть, друзья мои, какой-нибудь особенный интерес? Может быть, Фрадгансинская Тирания?

Он обвел жестом участок, на котором они сейчас находились. Дома представляли собой строения из квадратных блоков песчаника, установленные на песочного цвета постаменте. Представители этой эпохи носили одежду (если это была одежда) из такого материала, что он тоже походил на песок, в том числе и цветом. Голова и конечности человека, находящегося неподалеку, странно торчали из одежды, и он имел комический вид, подбираясь поближе к троице, размахивая кулаками и крича, но тем не менее стараясь держаться на безопасном расстоянии.

— Он кажется сердитым, — отметил Лорд Джеггед, наблюдая с загадочным любопытством.

— Это был сердитый век, — подтвердил Монгров. — Как и многие другие.

Они миновали этот участок и прошли еще через несколько, когда Монгров снова остановился.

— Или возьмите славную Ирландскую Империю, — сказал он. — Пять столетий чудесных Кельтских Сумерек, покрывших сорок планет. Это сам правитель.

На участке, поросшем пышной зеленой травой и освещенном мягким светом, возвышалось двухэтажное здание из дерева и камня. На деревянной скамейке перед ним сидел приятного вида краснолицый индивидуум, одетый в довольно странную темно-коричневую одежду, туго перетянутую в поясе. Высоко поднятый воротник почти касался коричневой шляпы с полями, надвинутой на глаза, так что лица не было видно. В одной руке он держал горшок с темной жидкостью, поверх которой плавала густая белая пена. Человек часто поднимал горшок к губам и осушал его, после чего тот мгновенно наполнялся вновь, к постоянному восхищению мужчины. Странный человек все время пел бодрую мелодию, что, казалось, доставляло ему удовольствие, хотя временами он опускал голову и плакал.