Дю Броз чувствовал себя неважно. Если он не сможет убедить Сета… впрочем, он был уверен, что сможет. Опасность была слишком реальной, слишком очевидной, чтобы не замечать ее.
— Сегодня утром, — начал он, — сюда ворвался Военный Секретарь, знаешь, этот Календер. Шеф был занят, поэтому я спросил, могу ли ему чем-то помочь. Календер был здорово обеспокоен, иначе вообще не стал бы со мной разговаривать, хотя знает, что шеф мне доверяет. Мы немного поболтали — немного, но этого хватило, чтобы я почуял неладное. Возникла некая проблема, и в этом все дело. Каждый, кто пытался в ней разобраться, сходил с ума.
— Та-а-а-к, — протянул Пелл, не поднимая головы.
— Я не хочу, чтобы шеф спятил, — монотонно продолжал Дю Броз. — Мне удалось тайком бросить ему в виски таблетку "Глупого Джека", прежде чем Календер добрался до него. Это все, что я сумел сделать. Но если ты считаешь, что нужна искусственная амнезия, еще не поздно.
— Операции над памятью — моя специальность, — сказал Пелл. — Пойдем посмотрим. — Он встал со стола. Дю Броз последовал за ним.
— Календер не пустил меня внутрь, когда говорил с шефом, поэтому я не знаю, о чем был разговор.
— Узнаем. Пошли.
Камерон спокойно лежал на кушетке в кабинете, а на стене еще висел развернутый экран Крепкого Сна. Директор дышал медленно и ровно. Пелл взял его за запястье, а Дю Броз тем временем подвинул кресла.
— Хорошо. Теперь поспрашиваем. Камерон, ты меня слышишь?
Это не заняло много времени. Пелл был экспертом по психотропии, а кроме того, пользовался полным доверием Камерона. Через минуту Пелл почти лежал в кресле, вытянув ноги.
— Что это за контакты с Секретарем Календером, Боб?
— Он…
— Ты знаешь, кто я?
— Да. Ты Сет. Он… сказал мне…
— Что он тебе сказал? Камерон не открывал глаз.
— Ты должен идти в обратном направлении, чтобы встретить Красную Королеву, — произнес он. — Белый Слон спускается по кочерге. Пелл замер.
— Похоже, он не в себе, — прошептал Дю Броз. Эти слова неожиданно вызвали вразумительный ответ.
— Что-то в этом роде, — пробормотал Камерон. — Что скажешь, Сет?
— Разумеется, — заверил его Пелл. — Так что с этим Календером?
— Непонятно. В наши руки попала формула, которая, похоже, ничего не означает. Однако она имеет большое значение для врага. Мы до сих пор не знаем, как это уравнение оказалось у нас. Вероятно, его добыла наша разведка. Но оно очень важно, и нужно его разгадать, а смысла в нем нет никакого.
— Чего оно касается?
— Существуют применения общие и конкретные, такие, например, как закон гравитации. Здесь в игру всту пают некие постоянные, но… похоже, что сумма отдельных членов не равна целому. Уравнение in toto кажется не имеющим никакого смысла, зато он есть in partis.[3] Из этого следует, что можно отменить действие законов логики — и противник делает именно это. Они сбросили несколько бомб, которые прошли сквозь силовое поле, что, разумеется, совершенно невозможно. При изучении этих бомб не было найдено никакого разумного объяснения. Однако они как-то связаны с этим уравнением. Наши специалисты пытаются его решать, но… один за другим сходят с ума.
— Почему?
Прямого ответа не последовало.
— Эм-двести четвертый был одним из первых, которые занялись этим. Он не решил уравнения, узнал только, как нейтрализовать гравитацию — и спятил. А может, наоборот. Мы должны найти решение, Сет. Я взглянул на это уравнение… оно лежит на моем столе…
Пелл сделал знак рукой; Дю Броз встал и собрал бумаги, сложив их в пачку. Потом вручил ее Пеллу, но тот даже не стал смотреть.
— Мы должны найти ответ, — продолжал Камерон
— Иначе противник обретет неограниченную мощь…
— Они решили это уравнение?
— Сомневаюсь. В лучшем случае, частично. Но они сделают это, если мы их не опередим.
Пелл улыбнулся, но Дю Броз заметил капли пота, сверкающие у него на лбу.
— Мы должны его решить, — повторил Камерон. Пелл встал и кивком пригласил Дю Броза в свой кабинет.
— Вот те на, — сказал он. — Ты поступил правильно.
— У меня камень с сердца свалился. Я не был уверен.
— Когда жена ломает ногу, — сказал Пелл, — муж сходит с ума, пока не придет врач. Тогда он приходит в норму, потому что может переложить ответственность на более компетентного человека и расслабиться. Это уже не его дело. Врач же знает, что делать со сломанной ногой, и ответственность его не пугает.
— А в этом случае мы не знаем, что делать?
— Я еще не видел этого уравнения, — сказал Пелл бросая пачку бумаг на свой стол, — и вовсе не уверен, что хочу его видеть. Представляю, что этот дурак Календер наговорил шефу. "Судьба народа в ваших руках. Вы должны найти того, кто решит эту проблему, а если не найдете, то будете повинны в нашем поражении". Ну и что? Такая постановка вопроса сваливает всю ответственность на плечи шефа… и он должен либо решить уравнение, либо сойти с ума. Так ты себе это представлял?
— Более-менее. — Дю Броз закусил губу. — Этот пациент номер Эм-двести четыре понял, какое значение имеет уравнение и сбежал в безумие. Видимо, он решил часть уравнения и не нашел в нем смысла. Само это уравнение является оружием, а не его побочные эффекты.
— Если никто не будет над ним работать, враг решит его первым. Уже сейчас им не страшны силовые поля. На что же они будут способны, когда выдоят его до конца!.. Нет, мы должны работать над ним, но не так, как это представляет Календер. Этот идиот думает, что можно вылечить проказу гауптвахтой.
— А что, если стереть из памяти шефа воспоминания о сегодняшних событиях, — медленно произнес Дю Броз, — а на их место поместить безвредные псевдовоспоминания? Мы расскажем ему обо всем, только когда лишим это уравнение ядовитых зубов.
— Отлично придумано, — похвалил Пелл. — Этот фокус снимет с шефа непосильный груз ответственности. Этим займешься ты. Я еще не уверен… он взглянул на часы. — Прежде всего нужно заняться шефом. Подожди меня здесь.
Он вышел. Дю Броз подошел к столу и принялся просматривать фотокопии и бумаги. Некоторые символы показались ему знакомыми, других он никогда прежде не видел. Однако он заметил, что число «пи» принимает произвольное значение. Может, все дело в этом?
Нет, лучше не смотреть. Он взглянул на пробу в одно из окон, но пейзаж расплылся перед глазами. Может ли уравнение и вправду довести до безумия?
Конечно. Каждое уравнение — это конкретная запись определенной абстрактной проблемы. Возьмем, к примеру, известный опыт с возбуждением невроза страха у белой мыши. Дверь с грохотом захлопывается, когда мышь этого не ожидает, отрезая ей доступ к еде. Через некоторое время животное сжимается от страха и дрожит. Нервный срыв.
Завершение этой бесконечной войны было бы благословением. Но не в роли же побежденного!
Только не этим врагом. Многолетнее внушение привею к тому, что такая возможность вообще не рассматривалась. Люди уже привыкли к войне, они даже не испытывали к врагу особой ненависти. Однако очень хорошо знали, что проиграть нельзя.
Обе стороны бросали бомбы, роботы вели свои механические битвы. Но настоящими воинами были инженеры, передвигавшие фигуры по шахматной доске этой войны и создававшие все новые гамбиты. Дипломатов больше не было, необходимость в них отпала. С врагом не поддерживалось никакой связи, если не считать неожиданных посылок, с ревом падавших с небес.
Такие посылки получали — и отправляли — обе стороны. Однако они были не такими уж убедительными. Воздушные торпеды не могли повредить строго охраняемые нервные узлы какой-либо из сторон.
— Мистер Пелл, — произнес голос из коммутатора, — прибыл курьер от Военного Секретаря.
— Мистер Пелл занят, — ответил Дю Броз. — Скажи, пусть подождет.
— Он утверждает, что это срочно.
— Пусть подождет!
Минута тишины, потом:
— Доктор Дю Броз, он настаивает. Он желает видеть директора, но мистер Пелл распорядился, чтобы все поступающие дела попадали сначала к нему…
3
In toto (лат) — в целом; in partis (лат.) — здесь: в частных приложениях.