И когда я подошла к нему, готовая сразить своим остроумием, осознала, что не знаю его имени. Симил называла его, но я не запомнила.

Тьфу. Я застонала про себя. Ну, почему же не довести ситуацию до наивысшей степени неловкости?

- Привет, - сказала я.

Брат Симил продолжал пялиться на стакан.

- Здравствуй?

Никакой реакции.

Он что, не в себе - семейная черта? - и теперь, несколько человек около меня заметили, что меня проигнорировал аппетитный, мускулистый мужчина, сидящий у бара, на которого отчаянно пытались не пялиться.

Теперь я чувствовала себя идиоткой.

Я ткнула его в плечо.

- Эй... к-хм... - Черт, ну почему ты не запомнила его имени? - Ты.

С нарочитой, раздражительной медлительностью, парень повернулся на барном табурете, по-видимому, готовый сорвать на мне ярость от наглости, что его потревожила.

И посмотрел на меня гневным взглядом.　

- О-о. Это... ты.

Я? Это... я? Вот так мужчина приветствует будущую мать своего ребенка?

Уау! Пенелопа! Ты здесь, чтобы слушать. Забыла?

Да. Да.

И, к счастью для него, я не собиралась считать неподобающими его манеры, потому что уже практически перестала думать - черт, ну не может мужчина так выглядеть - и мои манеры и так не блистали.

Я в общественном месте откровенно пялюсь на мужика!

- Ага, это... я. - Я пожала плечами, сжав обеими руками сумочку.

Он смотрел на меня.

Я на него.

Он смотрел и смотрел.

Это тупик на нашем "лады, у нас будет ребенок" пути?

Пенелопа! Послушай! Просто... послушай.

О, да!

Наконец, я решила сделать первый шаг. Улыбка, не самый оригинальный способ растопить лед, но безвременная классика подходила лучше всего.

Несколько минут он пристально рассматривал мое лицо напряженным взглядом бирюзовых глаз, а затем натянуто улыбнулся.

- Присядешь? - Он встал и протянул мне руку, чтобы помочь сесть.

Огромную... сильную... мужскую руку. Вздох...

- Спасибо.

- Ты... мило выглядишь, - проговорил он тихим, гипнотизирующим голосом.

Стараясь скрыть трепет, вызванный его голосом, я вновь вежливо улыбнулась и прошла мимо. Мужчина обвел взглядом меня с туфель на шпильке до открытой спины, когда я села.

Когда он более подробно принялся меня рассматривать, я немного выше подняла подбородок.

- Что будешь пить? - спросил он, садясь в крохотное пространство между мной и мужчиной, который общался со своей девушкой.

От жара его прикосновений я внутри вспыхнула и закрутилась, как шар на дискотеке, но подавила этот порыв.　

- Двойной грязный мартини.

Он выгнул бровь.

Ну, Господи. Я не беременная.

Пока что.

Ой, да прекрати ты.

"Мы его хотим! Мы его хотим!"

В унисон скандировали яичники, когда я отметила каждый мускул его тела, которые демонстрировали темные, сшитые на заказ брюки и серый пуловер. Нет, он не был перекачен, как телевизионные борцы, которые тратят все свободное время на посещение спортзалов, чтобы тягать железо. Этот мужчина был поджарым, с аккуратными мышцами, больше похожий на племенного жеребца или ягуара. Грубая сила, скрытая прекрасной, дорогой тканью. К слову об одежде, где мужчина с таким ростом и размером находит себе одежду? Кто бы ни был ответственен за гардероб этого парня, его нужно застрелить.

Но тогда, если никто не продаст одежду, парень простудится.

Я его согрею.

Так же как и он меня. Он настолько высок, что в сидячем положении на уровне моих глаз были его соски. Нет, я их не видела, но знала, что они там. Желали ли они столь же сильно встречи со мной, сколь сильно жаждала я встречи с ними?

Я откашлялась.

- Мне нравятся крепкие соски... - Господи! - напитки! Время от времени мне нравится пить крепкие напитки, но я много не пью, если это тебя беспокоит.

Игнорируя мою оплошность, он поставил локти на барную стойку и подался вперед.

- И почему меня это должно волновать?

Окей, может потому, что ты не захочешь, чтобы мать твоего будущего ребенка была алкоголичкой?

Пен, ты же не на собеседовании!

- Не хочу, чтобы у людей сложилось обо мне неправильное впечатление и всё, - пояснила я.

Он сделал заказ бармену, который, по-видимому, знал этого парня, потому что наш заказ был сделан раньше остальных.

- Так, - начал он, его лицо было похоже на кирпичную стену серьезности, - почему ты здесь?

Ничего себе. Ответа на этот вопрос вот так сразу и не найдешь. Может ради жизни мамы? А тоненький голосок говорил, что может я просто хотела увидеть снова этого парня? Моя впечатляющая способность игнорировать странность ситуации? Сложный выбор. Но что-то мне подсказывало, что он еще не готов к основательному путешествию по Землям Честности.

Я ослепительно ему улыбнулась.

- У них самый лучший "грязный мартини". А ты почему?

Я все еще не могла понять, почему такому мужчине нужна суррогатная мать. Если только... если только он не из тех, кто боится обязательств.

Тогда зачем ему ребенок? Из всех возможных обязательств, ребенок - самое огромное.

Я ахнула про себя. Вот же блин! Он - гей! Проклятье!

В этом был бы смысл. Он красив, хорошо одет и богат.

Ага, точно гей. Пен, лучший из лучших геев.

Гравитация сделала свое дело, и мне захотелось упасть на землю, когда мои секретные, эротические фантазии улетучились.

Он хохотнул.

- Почему я здесь? Я здесь живу, естественно. - Он отсалютовал мне бокалом и отхлебнул.

- И на сколько ты и твой... - я вежливо улыбнулась, - парень приехали в город?　

И где твой парень? Я выцарапаю ему глаза.

Он поперхнулся вином, но ему каким-то образом удалось не прыснуть им.

- Я... Я одинок, - наконец признался он. - И хотя я гуманен и терпим ко всем меньшинствам, меня интересуют исключительно женщины. - Он опустил взгляд на мою грудь и задержал его там на несколько волнительных и трепетных мгновений.

Он не гей! Он не гей! Слава Богу! И он только что посмотрел на мои дыньки!

Пенелопа, сосредоточься! Ты пришла его выслушать. После чего должна уйти, ты не захочешь путаться с этими людьми.

Ага. Значит, мне нужно перевернуть разговор так, чтобы уйти. Я его выслушаю, как и обещала, даже отнесусь к этому не предвзято - в конце концов, я ему задолжала - но, в глубине души, знала, что он не мог ничего сделать или сказать, чтобы убедить ее согласиться на эту... сделку.

Верно. Приступим к делу.

Но как? Я млею и не могу сфокусироваться. Может, стоило бы напомнить себе, что такой мужчина никогда не заинтересуется в девушке, как я? Любое проявление внимания оказывается под воздействием мужского либидо.

" Фууууу! Фуууу! Слабачка!" - вопили мои яичники.

Господи, мне нужно убраться отсюда.

Но как начать говорить об этом и растопить лед? Все было бы гораздо проще, не расскажи Симил о трех очень-очень странных правилах.

Первое: я не должна спрашивать, почему выбор пал на меня. Невероятное правило, потому что вопрос прожигал меня изнутри. Причина же должна быть.

Может что-то в генетическом коде, когда я сдавала анализы, чтобы исследования смогли определить, чем же именно болеет мама? Вероятно, результаты занесли в какую-то базу данных.

Второе: ни при каких обстоятельствах не переводить тему разговора о насущном. Брату Симил было очень неудобно разговаривать о суррогате. Она настояла, чтобы я, сначала, поговорила о жизни, узнала бы ее брата и дождалась, когда бы он открылся мне.

А правило номер три: ни при каких обстоятельствах никому не рассказывать о договоре. Если расскажу, окажусь... "в очень страшном и темном месте" со слов Симил.

Сумасшествие какое-то.

Откашлявшись, я сосредоточилась на цели пережить встречу.　

- А ты здесь живешь? Один? - спросила я красавца, имя которого все никак не вспоминала.

- Нет. Приехал на пару недель по делам. Летом я живу в Аризоне, а зимой на юге Мексики. Люблю солнце.