Зря Вы тогда за меня ходатайствовали. И мне очень стыдно, что подвел хорошего человека. Теперь я сам найду себе работу. Олег Туркачев".

Он сунул бумажку под дверь пикета милиции и вернулся на улицу.

- Фома Бощанович лихо подъехал на такси.

Вскоре серая "Волга" вырвалась на просторную загородную трассу. Северная осень была в самом разгаре.

Как зачарованные стояли золотистые березы, багрянокрасные осины. Кругом тишина. Лишь изредка проскочит встречная машина, тяжело пролетит над деревьями ворон да выглянет где-нибудь из-за кустов грибник с огромной корзиной в руках. И кажется Олегу, будто он перенесся в тихое сказочное царство.

Вот и нужный им городок. Узкие улочки, маленькие аккуратные домики, заборчики из крашеного штакетника, сараи.

Пока дед рассчитывался с шофером, Туркачев выскочил из машины и всей грудью вдохнул чистый воздух.

"Красота какая, - подумал он с завистью, - и как я раньше не додумался проводить свободное время за городом?"

Узкая, засыпанная гравием улочка вела вниз. Вдали, в проеме между густо-зелеными елями, синел залив. Был отчетливо слышен шум морских волн...

- Слышишь, как он шумит? - восторженно говорила девушка своему спутнику.

- Как море, - лениво отвечал молодой человек.

Оба они рассмеялись. На эту пару Олег посмотрел с завистью. Люди живут обычной жизнью, радуются каждому новому дню, даже в унылую пору года осенью - находят себе интересные занятия, приезжают любоваться морем.

- Машина свободна? - спросил молодой человек, не желая даже здесь отпустить руку своей подруги.

- Будет свободна, - ответил безразлично Олег и еще больше почувствовал зависть к парню. Сейчас он сядет рядом с нею, и они помчатся навстречу своему счастью.

Могут остановить машину посреди леса, прогуляться по мягкому лиственному покрову...

- Скажите, вы не из Технологического? - спросил вдруг Олег, догадываясь, что эти молодые люди студенты.

-Нет, - ответила девушка. - Мы учимся на геоло-"

гическом в университете.

- Трудно?

- Не труднее, чем в десятом классе, - буркнул парень.

- А сколько стоит такси до Ленинграда? - поинтересовалась девушка.

Выходя из машины, Олег не посмотрел на счетчик, а спрашивать у шофера сейчас постеснялся. Пришлось неопределенно пожать плечами.

- Маша, перестань, - просил парень. - Рассчитываюсь я. Не хватит, могу зайти домой.

- Не смей меня так называть, - притворно сердито заявила Маша. - Я не Маша, а Муся.

"Тоже заботы", - лениво сплевывая в сторону, подумал Олег и повернулся спиной к влюбленным.

Но девушка оказалась любопытной. Она спросила Олега, где учится он.

- В техноложке, - небрежно соврал Олег. - Но мне там не нравится, думаю махнуть куда-нибудь...

Маша удивленно раскрыла глаза. В это время из кабины вывалился дед Фомка, и разговор не состоялся. Старик, хватив свежего воздуха, закашлялся, а молодой человек потянул девушку к машине.

Дед с Олегом направились вверх по кривой улочке, усаженной по обочине молодыми тополями. Заботливо выкрашенные небольшие деревянные домики с резными наличниками и верандами цепью тянулись по обеим сторонам дороги. Редкие пешеходы неторопливо шагали по узким тротуарам. Это их спокойствие подействовало и наОлега. Он заметно повеселел, оживился. Прошла и головная боль.

Знакомый Фомы Богдановича жил в крепком деревянном доме с низкой крышей. Сам он оказался в саду. Тяжелой тяпкой разгребал землю под яблонями. При виде гостей оставил свое занятие и поспешил навстречу. Это был крепкий широкоплечий старик с седой окладистой бородой и пышными усами. Держался он ровно, ничуть не сутулясь, шагал тяжеловато, но уверенно. Серые помутневшие глаза, окаймленные воспаленными веками, смотрели испытующе, с хитрецой. Кожаная куртка его до такой степени была вытерта и выношена, что из черной превратилась в серую, как борода хозяина.

- Каким ветром, Богданыч? - закричал он издали хриплым дребезжащим басом и расставил руки.

- Вот захотел - и приехал, - просто объяснил дед Фомка. - А может, к тебе нельзя?

- Ну, ну. Не заводись с полоборота, как говорят теперешние молодые, шутил хозяин, подавая руку Фоме Бощановичу.

- Олег, - проговорил тихо Туркачев, пожимая широкую заскорузлую ладонь.

- Кузьма Федотыч, - назвался старик.

"Силон, медведь. Попадись к такому под горячую руку - запросто изуродует, не гляди, что стар да бородат. А спина что дверь", - про себя оценивал достоинства хозяина Олег.

В прихожей их встретила неуклюжая женщина лет тридцати пяти. Она недружелюбно покосилась на Фому Богдановича, видно, раньше он ей чем-то насолил. Олег вошел последним. Увидев его, женщина по неизвестной причине покраснела, умильно отставила толстую нижнюю губу, обнажая кривые, но крепкие зубы.

- Полина. Моя... квартирантка, - отрекомендовал ее Кузьма Федотыч, прошу знакомиться.

Дед Фомка прошел в следующую комнату, словно и не слышал хозяина. А Олегу пришлось пожать теплую, немножко потную руку Полины.

В доме гостеприимность Кузьмы Федотыча поостыла.

При Полине он почувствовал себя неловко. Однако, проводив Олега в комнату к деду Фомке, он принялся давать квартирантке какие-то указания. Она затопила плиту в ушла с продовольственной сумкой, видно, в магазин.

Чем больше Олег присматривался к хозяину, тем больше убеждался, что он когда-то видел этого человека. Но где и при каких обстоятельствах вспомнить не мог.

И только когда Кузьма Федотыч открыл спальню, чтобы принести оттуда стулья, Олег вспомнил... Над кроватью он увидел бархатный коврик с изображением боя оленей.

Этот коврик года три назад они по поручению неизвестного Олегу человека понесли с Бациллой продавать на барахолку. Димка предупредил, что показывать на толкучке этот ковер опасно, можно погореть. Проходя по Митрофаньевскому шоссе, они увидели на обочине дороги нищего старика в черных очках. Старик был в вытертой добела кожанке, сидел на футляре от гармоложи и, лениво растягивая розовые меха "хромки", пел дребезжащим басом:

Трансвааль, Трансвааль, страна моя,

Горишь ты вся в огне...

В замусоленную шапку сыпались двугривенные и медяки, нередко падали рубли и трешки, которые нищий моментально выхватывал и совал за пазуху.

Тогда Бацилла коротко переговорил с нищим по кличке Лев, и тот назначил место встречи - за ларем утильщика. Там и состоялась сделка. Ковер был продан за такую мизерную цену, что даже сам Димка боялся показываться на глаза человеку, вручившему вещь для продажи. Ни о каком магарыче не могло быть и речи. Олег сходил на барахолку впустую...

"Так вот он как живет, этот нищий Лев", - подумал Олег, рассматривая обстановку в доме. Крепкая мебель, крашеные полы. Везде чувствовалась хозяйская заботливая рука. Молодой плодоносящий сад, кусты смородины и крыжовника аккуратно подстрижены.

- У вас нет злой собаки? - вслух спросил Туркачев.

- Собаки? - переспросил Кузьма Федотыч. - А на кой она ляд! Вывеска у калитки, правда, есть. Не терплю, когда посторонние во двор заглядывают. Ну и ребятишки иногда на яблоки зарятся...

"Значит, все по шаблону частника. Даже не частника, а тунеядца. Вот еще один образец жизни", - размышлял Олег, вспоминая почему-то молодых людей, которые уехали на такси в Ленинград.

Вернулась Полина. Кузьма Федотыч встретил ее на кухне. Послышалось позвякивание бутылок, на сковороде что-то зашипело...

Пили они не торопясь, как говорится, с толком, с расстановкой. Водка здесь, за городом, казалась приятнее.

Старики то и дело перемигивались и подливали Олегу побольше. Он уже не замечал их хитростей и пил, рьяно налегая на закуску.

- Хороша житуха, - изредка похлопывал по плечу Олега дед Фомка.

- Хороша-а! - подтверждал Кузьма Федотыч.

Он сходил в спальню и вынес оттуда свою видавшую виды "хромку" с розовыми мехами. Олег сразу узнал ее.

Хозяин ногой повалил табуретку, уселся на нее, закладывая ногу на ногу, и пальцами быстро прошелся сверху вниз по белым пуговкам клавишей.