— Вот так. Не сдерживай свои стоны, злая девочка. — Хриплый голос Зета сейчас звучит полностью гипнотически, воздействуя на мое подсознание. Это ощущается так, словно он физически находится рядом со мной, заставляя распространяться импульсы удовольствия по всему моему телу. — Сними свою рубашку.

Я смаргиваю от его требования и прекращаю делать то, что делала, чтобы выполнить его приказ, выбрасывая все мысли о неповиновении из своей головы. Теперь это уже не вариант. Я быстро стягиваю верхнюю часть медицинской формы и футболку, которая одета под ней, позволяя одежде упасть на пол между моими ногами. В кабинке не холодно, но я чувству дрожь, когда стягиваю лямки бюстгальтера. Мои соски к этому времени уже ощущаются жесткими камушками, такие чувствительные, что даже воздух, который ласкает их, причиняет практически боль.

— Сожми в ладонях свою грудь. Представь, что это мои руки сжимают ее, — приказывает мне Зет. — Представь, что мой рот накрывает твои соски.

Я не делаю этого часто, когда я нахожусь наедине с собой. На самом деле, я никогда не делала такого. Я всегда считала, что это не будет ощущаться так, как когда парень делает это, но сейчас, когда я легко скольжу подушечками пальцев по коже груди, которая покрыта мурашками, я представляю, что это делает он. Я даже могу практически ощущать жар его дыхания, когда он вбирает один из сосков, а затем другой в свой рот. У меня вновь перехватывает дыхание.

— Хорошо. Вот так, — подбадривает он меня. — Включи громкую связь. Для этого тебе понадобятся две руки.

Я вожусь с телефоном, нажимая кнопку динамика, и укладываю его сверху на груду одежды у моих ног. Я слишком растворилась в происходящем, чтобы задумываться над тем, что делаю. Теперь я решаю сама, прикасаясь и поглаживая себя там, где считаю нужным. Я тяжело дышу. Но я бы не смогла остановить себя, если бы даже попыталась.

— Сейчас. Проскользни своими пальцами в свою киску, — голос Зета звучит так же протяжно, как и мой. Боле хриплый, чем обычно, и это уже говорит о чем-то. Мой палец дотрагивается до клитора раз-другой, и мое лоно сжимается. Я немедленно подчиняюсь ему, проскальзывая в свою киску сначала средним пальцем, и затем добавляю к нему указательный. Я делаю резкий вдох, давление от проникновения ощущается теплым и необыкновенно приятным. Грязный выбор его слов оказывает на меня волшебное влияние, когда он произносит следующий свой приказ: — А теперь оттрахай себя своими пальцами для меня, Слоан. Сделай это. Трахни себя жестко.

Я подчиняюсь его приказу, наконец, не в силах больше сдерживать стоны, тихие вздохи, которые срываются с моих губ, когда я проскальзываю внутрь и наружу своими пальцами, Представляя вес его тела на моем, его твердый пульсирующий член, что проникает в мое тело раз за разом, приятное жжение от его жесткой щетины на моей чувствительной коже. Он выдыхает слова в трубку, издавая рык и шипя в знак одобрения, когда я становлюсь все громче и громче. Я могу едва разбирать слова, что он говорит, и вскоре меня охватывает напряженное, обжигающее ощущение. Это происходит внезапно. И скоро мощная стена жара накрывает с головой.

— Черт... Побери! — Слова вырываются из меня, словно мольба о помощи. Моя грудь приподнимается, когда я пытаюсь восстановить дыхание, вздымаясь вверх и опадая, вздымаясь и опадая.

Ленивый, довольный смех Зета раздается в узкой небольшой кабинке.

— Все говорит о том, что ты наслаждаешься тем, что делаешь, злая девчонка.

— Пошел к черту, — говорю я ему, только наполовину имея это в виду.

И затем, я слышу что-то, что заставляет меня замереть на месте: звук слива туалетного бачка. Зет сохраняет молчание и затем произносит:

— Позволь догадаться. Это была не ты.

Я присаживаюсь, наклоняясь вперед, прикрывая ладонями рот. Зет начинает хохотать. Я хватаю телефон и нажимаю большую кнопку окончания вызова, чувствуя, как вся моя кровь приливает к щекам.

Святое. Дерьмо.

Дверь кабинки открывается, не та, что находится рядом с моей, а та, что находится в самом конце, и звук включенного крана заполняет уборную. Кто бы это ни был, он торопливо споласкивает руки и спешно покидает уборную. Я хватаю свою одежду и быстро натягиваю ее на себя. Мне нужно срочно узнать, кто это был. Нет, нет, нет, нет, НЕТ! Бл*дь. Бл*дь!

Я спешно мою руки и выбегаю из уборной с вздымающейся грудью, в большинстве своем от ужаса и шока, чем от полученного оргазма, который можно оценить, как девять целых и две десятых по шкале Рихтера. Больничный коридор заполнен медсестрами, докторами и простыми посетителями. Гребаными посетителями. Я даже и не знаю, что хуже, мысль о том, что меня могли услышать коллеги или же простые, ничего не подозревающие, посетители и родственники, тех, кто находится у нас на лечении. Но мой ужас становится всепоглощающим, когда Оливер Мэйси направляется навстречу ко мне по коридору, ухмыляясь. Он поднимает вверх свою ладонь, улыбаясь мне. Я, не задумываясь, делаю то же самое, поднимая ладонь в качестве приветствия, когда он проходит мимо. Он приподнимает бровь, когда идет дальше.

— Брюки надеты на изнанку, Ромера, — он указывает мне на них, подмигивая. — Чем ты занималась все это время?

Это просто не мог быть Оливер. Нет никакого гребаного шанса, что это был он. Это была женская уборная, ради всего святого. Остаток дня проходит с чувством стыда и явственным ощущением, будто меня поймали со спущенными штанами. И без футболки. В то время как мне отдавали приказы, как мне совершать с собой довольно-таки извращенные вещи.

Я так отчаянно хочу ударить Зета, что мои ладони буквально зудят от этого ощущения всю оставшуюся смену. Когда наступает момент, я заканчиваю смену, находя Лейси спящей в ординаторской, где я и оставила ее, укутанной в одеяла. Она выглядит так, словно совершенно не двигалась с самого утра. Она сонно моргает, смотря на меня, когда я бужу ее, и мы покидаем больницу Святого Петра через задний выход. Во-первых, для того чтобы избежать любопытных взглядов медсестер, во-вторых, я просто не желаю больше сталкиваться с Оливером, ну и в-третьих, для того, чтобы я могла попытаться и выскользнуть со стоянки на своем «Вольво» незамеченной разными подозрительными типами, сидящими в машине с тонированными стеклами.

Все проходит успешно. Никакого медсестринского персонала, Оливера, а также никаких подозрительных черных автомобилей. Он больше даже не припаркован снаружи кафе, что заставляет меня чувствовать себя немного по-идиотски. Возможно, кто-то просто ехал одной дорогой с нами этим утром, когда почувствовал, что должен быстро остановиться перед кафе по дороге на работу. И я и Лейси пристально наблюдаем за дорогой, когда держим путь домой, мы делаем это, чтобы просто убедиться, что за нами нет хвоста.

Я паркую машину, и мы направляемся вовнутрь. Я убеждаюсь, чтобы двери и окна были закрыты наглухо в мерах предосторожности. Это действие оживляет в памяти образ Зета, который ходит по дому, проверяя каждый уголок, чтобы удостовериться в его безопасности. Он, вероятно, уже в тот момент знал, что приведет Лейси и оставит ее на моем пороге, и поэтому желал убедиться, что она будет в безопасности. Эта мысль резко погружает меня в отвратительное настроение.

— Я слишком устала, чтобы готовить. Я собираюсь заказать еду, — произношу резко слова, бросая их через плечо девушке, которая послушно следует за мной, но в то же мгновение, я жалею о них. Вспышка отстраненности мелькает на ее взволнованном лице.

— Все в порядке, — произносит она машинально. — Я могу приготовить.

— Нет. Черт, нет, я не... Прости меня, Лейси. У меня и, правда, был длинный день. — Я издаю протяжный вдох, потирая лоб. У меня не было соседа по комнате со времен колледжа, и даже в то время я не могла ужиться с остальными людьми. Но эта ситуации особенно полна неловкости из-за неустойчивого состояния Лейси в психологическом плане. Я чувствую себя ужасно, потому что груба с ней из-за него. Потому как, если говорить начистоту, я ужасно ревную к их странным отношениям.