Хулио качает головой, смотря на меня с открытым ртом.

— Это было совершенно неосмотрительно, mi amigo.

— Я понимаю. Мои извинения, брат. Я не подумал. — Нет ни единого шанса, что он купится на это дерьмо. Он прекрасно знает, что я не настолько невообразимый идиот. Ты бы не дал этот адрес никому. Ни одному гребаному живому существу. И особенно девушке, которую ты трахаешь. Ты бы завязал им повязку на глаза и запихнул в багажник сраной машины, убеждая, что двигался кругами только для того, чтобы сбить с толку.

Андреас появляется рядом с плечом Хулио, напряженный от всего гнева, что пульсирует в нем. По лицу Хулио можно сказать, что он принял какое-то решение.

— Заводи ее вовнутрь, — отрывисто бросает он, смотря прямо сквозь меня. — Приведи ее, чтобы мы смогли узнать ее получше. Прояви вежливость, представь мне свою подругу.

— Хулио!

Яростное возражение Андреаса встречено и прервано отрывистым взмахом руки его босса. Хулио разворачивается и указывает пальцем на грудь парня.

— Открой *банные ворота, Андреас, — шипит он.

Андреас сморит на него таким взглядом, как будто ему только что нанесли удар ниже пояса. Но, тем не менее, он делает то, что ему сказан — открывает ворота. Как только они открываются, я бросаюсь вперед и крепко хватаю Слоан за руку, таща ее в сторону пыльного монстра, на котором она приехала сюда.

— Я завезу ее, — бросаю я через плечо. И затем обращаюсь к ней более тихим голосом: — Садись в долбаную машину. — Она выглядит бледной как полотно, но все же делает то, что я ей сказал. Я забираюсь на водительские место, позволяя себе роскошь впечатать кулаком по рулю, прежде чем завожу двигатель. Слоан же подскакивает от неожиданности, задыхаясь.

— Ты должен позволить мне объяс... — делает она попытку начать разговор. Но я завожу двигатель так сильно, что он практически ревет. Она понимает намек и сразу же замолкает.

— Я не должен тебе ни хрена, Слоан. — рычу я. — А теперь послушай меня. Мать твою, слушай внимательно. Ты находишься здесь, как моя гостья для вечеринки, которая намечается через пару дней. Ты тупая, ветреная шлюха, которая ни хрена не знает о моих деловых связях, Чарли, твоей сестре или же Лейси. Единственное, что ты знаешь наверняка, что тебе нравится трахаться со мной. Поняла меня? — Она открывает рот, возмущение говорит само за себя в ее яростном взгляде. Прежде чем она успевает сказать и слово, я подъезжаю к борделю и оставляю ее машину рядом с «Камаро». Остальные еще не подошли к машине, но их отделяет от этого всего пара секунд.

— Я, черт побери, серьезно, Слоан. Если ты хочешь, чтобы мы вдвоем остались живы, то ты сделаешь так, как я тебе велю.

— Я не какая-то шлюха... — начинает говорить она.

— Да, ты именно она и есть. Прямо сейчас ты намного хуже, чем шлюха, потому что тебе за это даже не платят. Ты делаешь это для того, чтобы получить острые ощущения, ты слышишь меня? Если ты не сделаешь, как я тебе сказал, мы покойники!

Ее щеки мгновенно окрашиваются практически в серовато-белый цвет.

— Х-хорошо.

У меня едва выдается возможность выдохнуть от облегчения. Двери машины отрываются снаружи, и Хулио ожидает меня возле водительской стороны, его губы сжаты в тонкую линию. Андреас хватает Слоан, жестко впиваясь пальцами в кожу на ее предплечье, с силой вытаскивая ее с пассажирской стороны. Его мерзкие руки скользят по всему ее телу, как только она выпрямляется. По ногам, бедрам, животу, рукам. Он обыскивает ее, намеренно поглаживая ладонями грудь. В следующее мгновение ярость застилает мое виденье. Ох, мать вашу, только не это, он же только что не...

Да, он сделал. Он, мать вашу, сделал именно это.

И Это Мать. Вашу Все

Я бросаюсь вперед и огибаю машину с другой стороны, окончательно теряя контроль.

— Ты не смеешь просто так вытаскивать мою девчонку из машины! — издаю я рык. Рука Андреаса тянется за оружием, но он двигается недостаточно быстро. Мой кулак издает удовлетворяющий хруст, когда врезается в его челюсть. Нас окружают крики на испанском, когда парни начинают толпиться вокруг. Это не к добру. Андреас падает как мешок с камнями, и я в следующий момент уже на нем, обрушиваю неумолимые удары кулаками слева, справа, слева, справа, ударяя его настолько сильно, насколько мне это удается. Я одержим настолько сильной потребностью уничтожить его, что мне похер на все остальное, во мне пульсирует только желание подчиняться этой потребности. Чьи-то руки пытаются оторвать меня от него, но ничего не выходит. Я слишком полон решимости размозжить бошку Андреаса.

— Зет! — яростный крик, наконец, принуждает мои руки остановиться. Хулио стоит рядом со Слоан, его глаза широко распахнуты от удивления. — Женщина в порядке! Ты что, собираешься убить одного из моих лучших людей из-за какого-то долбаного синяка?

— Я убью его даже за то, что он дышит с ней одним воздухом, — задыхаясь, говорю я. — Я убью его даже за то, что он косо посмотрел на нее.

Ошеломленный Хулио качает головой. Он делает знак одному из своих людей в сторону Андреаса, все еще пребывая в полном неверии от того, что я сделал.

— Отнесите его в подвал. — Затем он разворачивается и направляется обратно внутрь виллы, оставляя меня и Слоан стоять снаружи. Наедине с четырнадцатью разгневанными мексиканцами.

Мы не разговаривали с Хулио прошлым вечером. Мужчина, кажется, был полностью поражен моим приездом, стрельбой и тем, что Зет практически чуть не убил парня голыми руками. Он мгновенно исчез, оставляя меня на милость Зета, чтобы тот увел меня по коридорам виллы в испанском стиле, прямиком в комнату, которая определенно пахла им. Он запихнул меня вовнутрь, затем вошел сам, запер дверь и затем подпер стулом ручку, как в фильмах. Затем скинул свою одежду, раздеваясь до боксеров, яростно отбрасывая ее на пол, забрался на огромную кровать, которая находилась в центре комнаты, и сразу же отключился.

Оказывается, он был зол на меня.

Я спала в кресле с высокой спинкой, которое находилось у окна, и то, почти не сомкнула глаз, и проснулась раньше, чем Зет, из-за проникающих в нашу спальню солнечных лучей, которые освещали всю стену борделя. С того момента я ожидаю, напряженная и оцепеневшая, когда проснется этот мрачный мужчина. Опасаясь этого момента. С его прикрытыми глазами и рукой, которая располагается внутренней стороной ладони вверх, когда он вдыхает и выдыхает, он выглядит таким безвредным и уязвимым. Но его черты нисколько не становятся мягче от того, что он в данный момент пребывает во сне. Его мышцы все еще жестко выделяются на животе и груди, руках и спине, но они не выглядят так, будто готовы нанести кому-то вред прямо сейчас, что делает его менее опасным. Я слишком напугана, чтобы будить его. Поэтому просто сижу, уповая на то, что он проснется в лучшем настроении, чем заснул.

Я надеюсь, что Лейси в порядке. Она прекрасно понимала, что я не собираюсь брать ее с собой. Только одному Богу известно, как именно она догадалась, но она даже не отреагировала, когда я сказала ей, что собираюсь оставить ее вместе с моими родителями на один вечер. Ну, самое большое на пару ночей. Облегчение на ее лице было буквально осязаемым, когда я ей сказала, что ей будет не безопасно ехать со мной. Единственное, она немного разволновалась, когда прошла вслед за мной в дом моих родителей и увидела религиозные вещи, которые были развешаны на всех стенах: распятия, иконы девы Марии и картины, на которых запечатлен Иисус с ангельским лицом, благословляющий толпу людей. Ее лицо побледнело, но, несмотря на то, что она напряженно сглотнула, она все же принудила себя усесться, удерживая свои сплетенные руки на коленях и посматривая подозрительно на моего отца. Я не имею понятия, что произошло с ней в прошлом, и почему она вела себя таким образом, но подозреваю, что это что-то было очень плохим. Я надеюсь, ее не травмирует еще больше то, что вместо того, чтобы взять ее с собой, я оставила ее там.