Зет толкается в меня снова и снова, наши взгляды прикованы друг к другу. Что-то... что-то проскальзывает между нами. С каждым следующим толчком у меня такое ощущение, что я становлюсь ближе к чему-то, как лодка, которую притягивают к берегу. Он тянется рукой между нашими телами и поглаживает мой клитор, надавливая на него, показывая тем самым свои серьезные намерения. Он хочет, чтобы я кончила. Я готова сделать это, но еще хочу ответить ему услугой за услугу.

Когда удовольствие внутри меня увеличивается до масштабов урагана, я чувствую, что... Я хочу сделать кое-что, что я знаю абсолютно точно, является очень глупой идеей. Я устремляюсь вперед и делаю это, перед тем как могу остановить себя. Обрушиваюсь своими губами на губы Зета, в то врем как он трахает меня у стены, и в следующее мгновение я чувствую себя словно в раю. Его губы на моих, чувственные и сладкие, и на вкус, как жвачка и порочный секс. И это самое потрясающее ощущение, которое я когда-либо испытывала. И я кончаю.

Бессознательно моя голова откидывается назад, ударяясь о стену позади меня, когда в моем теле зарождаются языки обжигающего пламени. Я вижу звезды, тому виной боль, которая отдается в моей голове, и оргазм, который разливается мощной волной по моему телу. Зет кончает одновременно со мной, заявляя о своем удовольствии животным криком, как он делал в той квартире. Его пальцы впиваются в мою кожу одновременно с тем, как его движения замедляются, пока все полностью не прекращается; его дыхание выходит тяжелыми толчками, рот приоткрыт, голова прижимается к моей шее на непродолжительное время, пока он не отстраняется от моих бедер и выскальзывает из меня. Ощущение вытекающей из меня теплой, влажной жидкости обрушивается на меня с огромной силой, и я понимаю, что к моему ужасу мы не воспользовались презервативом.

Внезапно потрясающее удовольствие, что царит во мне, разбивается вдребезги и полностью исчезает, возвращая меня тем самым на землю. Зет отстраняется от меня и разворачивается ко мне спиной, вознаграждая меня восхитительным видом своей голой задницы. Он проскальзывает пальцами в свои волосы. Я чувствую, что он тоже напуган.

Я обнимаю руками свое обнаженное тело, внезапно чувствую, что мне неприятно находится полностью обнаженной и уязвимой.

— Все... все хорошо, — бормочу я. — Я должна его немного успокоить, и хотя следующее предложение, что слетает с моих губ, звучит как абсолютно избитая фраза, но мой голос все еще тихий и невыразительный, когда я произношу: — Я приму противозачаточную таблетку, которую можно использовать после полового акта. Поэтому нет причин для беспокойства.

Зет опускает руки по бокам, неспешно поворачиваясь ко мне. На его лице воцаряется выражение смущения вперемешку с гневом.

— Никогда не смей делать это снова, — говорит он. Он качает головой, смотря на меня, будто я лишилась своего рассудка. — Больше не смей, бл*дь, никогда меня целовать.

Эта женщина, Пиппа Ньюан, сказала прийти в офис к двум, но никакой причины спешить нет. Она также сказала, чтобы вместе со мной пришла Слоан, но так как она работает, эта идиотка мозгоправ, скорее всего, притащит еще кого-то, кто бы мог сидеть на встрече, и все ради того, чтобы доказать Слоан, что я не тот парень, с которым стоит проводить свое время. И она, скорее всего, права, но это все равно ужасно злит меня. Она даже не представляет, что я сделал, чтобы защитить ее подругу. Но я рад, что Слоан не смогла присоединиться. После того как оттрахал ее вчера у стены, я был просто в ужасном настроении. Мне не следовало откладывать веревку, мне следовало бы связать ее и делать все, что я хотел, использовать ее так, как всех остальных. И когда я увидел, выражение сомнения на ее лице, то изменил свое мнение. Но не потому, что я бы не смог этого сделать; я бы сделал это, не колеблясь, и насладился бы каждой минутой. Просто не хотел, чтобы она чувствовала себя так. Так, как все остальные, кто был до нее. И затем она разрушила все, поцеловав меня, и я потерял контроль над всем, затем выскочил прочь из ее дома. И сегодня мне совсем не хочется видеть ее. Поэтому, мне очень даже на руку, что она на работе и не сидит рядом со мной снаружи здания, где находится офис Пиппы.

Я появляюсь в полдень. Здание выходит на Гринлейк парк, который сияет радугой осенних цветов: красным, оранжевым, коричневым, зеленым. Деревья расположены ровными рядами, над пышной листвой виднеются покатые холмы. Семьи прогуливаются с собаками; матери качают своих детей на качелях. Влюбленные парочки прогуливаются неспешно, держась за руки, одетые в теплые пальто. Пар поднимается от кофейных стаканчиков, из которых они пьют. Это вам не гетто, где такого и близко не увидишь. Я издаю вдох сожаления. Слоан пыталась заставить внести в список пациентов своей подруги неуравновешенного бывшего заключенного. И если бы я был таким же осуждающим, как Пиппа, то я бы, наверное, подумал, что она разбогатела на государственных дотациях, которые выделяются ей, чтобы она занималась с такими больными придурками, как я. И скорее всего, условно-досрочные осужденные психуют из-за того, что им придется садиться на автобус номер шестнадцать, чтобы посетить гребаное здание. И это только для того, чтобы им еще раз дали понять, что они никогда не будут способны позволить себе таких квартир, как в том богатом здании. Это что-то вроде большого смачного среднего пальца, которым вам тычут в лицо, сродни напоминанию, что вы — просто мусор под ногами.

Я стою снаружи здания, наблюдаю за входом, курю свою сигарету. Я прекрасно понимаю, что внутри здания есть служба охраны, и на входе обязательно стоит охранник, у которого мощные мускулы, который готов дать отпор мелкому хулигану, если тому отказали выписывать его валиум. Я выкуриваю сигарету, начинаю следующую. Холод проникает под мою кожаную куртку и ощущается глубоко в костях, просачивается в кровь. Спустя какое-то время я поднимаюсь и решаю немного пройтись, не отрывая взгляда от входной двери здания. Несмотря на то, что я пристально наблюдаю за входом, я практически упускаю свою возможность пройти внутрь.

Паренек, которому примерно двадцать-двадцать один год, одетый в джинсы, которые еле держатся на его бедрах и прикрывают его задницу, начинает подниматься по лестнице. Я мчусь к нему, и в этот момент по телу пробегают мириады искр, которые стремительно поднимаются вверх по моему позвоночнику от ощущения нетерпения, когда я спешу вверх по лестнице. Я перескакиваю через три ступени, чтобы быстрее добежать к парню. Подбегаю к нему и хватаю его за шею, сдавливая ладонью затылок, когда палец парня зависает над кнопкой звонка.

— Я твой дядя, — рычу я ему на ухо. Он резко разворачивается, готовый нанести удар, на его лице воцаряется недовольное выражение, но когда он рассматривает меня как следует, то подается назад.

— Что тебе надо? Ты не мой дядя, чувак. — Он отступает назад не потому, что я на порядок больше него. Все дело в моем взгляде, который означает «не-думай-что-я-тебя- не-грохну-если-сделаешь-хоть-какое-то-левое-движение».

— Сейчас, я твой дядя. Когда мы войдем внутрь здания и поднимемся по лестнице, я буду все еще твоим гребаным дядей. Когда мы доберемся до кабинета, ты можешь проваливать. И чтобы больше я тебя не видел, а то сотру в порошок.

Парень слышит явное предупреждение в моем голосе, но я легко киваю ему, тем самым предоставляя немного доверия.

— Мне, правда, нужно спешить на встречу с психологом, мужик. Я уже опаздываю на встречу.

— Не парься. Я гарантирую, что ты успеешь, и у тебя не будет проблем с доктором.

— Да? — скрежещущий голос, что раздается из динамика, принадлежит молодой девушке. Я смотрю сердитым взглядом на паренька, давая ему понять, насколько он попадет в неприятности, если испортит эту часть моего плана. Он смотрит на меня со скрытым намеком и пожимает плечами.

— Привет, это Антонио. Я пришел к доктору Ньюан.